Арива пристально посмотрела на канцлера.
– Как могло случиться, что у него нет по крайней мере одного?
Оркид пожал плечами.
– Не могу говорить за него, ваше величество…
– Я и не прошу вас говорить за него. В любом случае, если есть голубь, мы отправим послание Томару с просьбой послать нам еще одну копию своего письма.
– А если голубя нет?
– Тогда отправим гонца под флагом парламентера.
– И все это ради письма от изменника? – поразился Оркид.
– Все это для того, чтобы я могла прочесть сказанное им.
– Я ведь уже доложил вам, что он сказал.
– Я желаю прочесть его сама! – повысила голос Арива.
Оркид сообразил, что зашел слишком далеко в этом споре. Он поклонился и отступил на шаг.
– И когда я получу письмо, то ожидаю увидеть печать не сломанной, – добавила она.
Оркид почувствовал, как на лбу у него выступил пот. Его поступок с сожжением письма Томара вызвал у нее подозрения, уж это-то представлялось очевидным, но ограничивались ли се подозрения лишь этим эпизодом?
Он снова поклонился.
В дверь постучали, и вошел гвардеец-часовой.
– Ваше величество, к вам, как вы просили, королева Чариона и Гален Амптра.
– Спасибо, впустите их. Канцлер как раз уходит.
Оркид вышел, закрыв дверь за двумя ее новыми гостями. Арива встала, официально приветствуя Чариону.
– Для нас большая честь принимать нашу сестру из Хьюма.
Чариона сделала реверанс. Проделать это было нелегко, поскольку Арива являлась единственным лицом в мире, перед которым Чариона должна была делать реверанс, и она успела разучиться, но тем не менее в ее действии не наблюдалось ни малейшей неловкости.
– Ваше величество. – Она склонила голову.
Гален поклонился еще ниже.
– Мы сожалеем, что нам пришлось принести столь дурные вести, ваше величество.
– Об этом не тревожьтесь, – уведомила их Арива. – Мы услышали об этом еще раньше нынче утром. Из тайного сообщения, принесенного почтовым голубем.
– А, тогда, значит, письмо не открыло ничего нового.
– Увы, письмо до меня так и не дошло. Мой канцлер, спеша защитить мою честь, уничтожил его.
– Вашу честь? – озадаченно переспросила Чариона.
– По его словам, письмо короля Томара было возмутительным и оскорбительным для моей особы.
Гален с Чарионой обменялись удивленными взглядами.
– А вы не сочли его таким? – спросила она у них.
– Мы его не читали, ваше величество. Оно оставалось по-прежнему запечатанным, когда мы отдали его Оркиду.
– Об этом я не знала. – Она взмахом руки предложила им сесть. – Я слышала о доблестных сражениях, в которых принимали участие ваши рыцари, Гален. Вы будете довольны, узнав, что когда Сендарус в последний раз связывался со мной, то очень хвалил вас и ваших товарищей.
– Благодарю вас. Прежде чем погибнуть, Сендарус стал мне другом и заслужил уважение всех, кто служил под его началом.
– Включая меня, – вставила Чариона. – Хотя сперва мы не совсем поладили.
Арива чуть не улыбнулась, но передумала. Их воспоминания о ее муже тронули ее глубже, чем они могли знать, но сейчас было не время думать о прошлом.
– Спасибо. А теперь расскажите мне все, что можете, о Ливане и его армии. Считайте, что я вообще ничего не знаю.
И с той минуты до глубокой ночи все трое говорили только о войне. Рассказы об изменившейся природе Линана Ариву встревожили, но не удивили. Встревожил ее и отчет гостей о новой тактике и формированиях четтов, таких, как уланы и Краснорукие. Скоро стало очевидным, что единственной настоящей неудачей, которую пережил Линан, была смерть Камаля Аларна.
– Вы полагаете, что моего брата нельзя разбить? – с подспудным гневом спросила Арива.
– Нет, ваше величество, – твердо ответила Чариона. – Его армию, по крайней мере, разбить можно. Мы это доказали в той первой битве. А вот победить самого Линана… Ну… – Она кивнула на висящий на шее Аривы Ключ Скипетра. – Возможно, вы единственная, кто может разделаться с ним.
– Вы думаете, дойдет и до этого? Думаете, его армия доберется до Кендры?
– Этого я не говорю, – сказала Чариона. – Но считаю, что ОН так или иначе доберется до Кендры.
Арива хлопнула ладонями по подлокотникам кресла.
– Мне следовало самой принять командование Великой Армией!
– Для чего? Разве вы лучший генерал, чем этот Деджанус, который, как мне говорили, назначен командующим?
– Мы оба не испытаны в боях.
– Но он участвовал в сражениях.
– Да, – со скрипом признала она.
– Тогда простите, ваше величество, ибо я нисколько не сомневаюсь в вашей смелости, но Деджанус может оказаться все-таки более разумным выбором. Раздавить армию Линана и раздавить самого Линана – это два разных вопроса.
Арива осела в кресле. День выдался совсем не радостным и даже мрачным. Она крайне устала, и теперь это становилось заметным.
– Вы знаете, – тихо произнесла она, – что я со времени коронации не покидала дворца?
Гален и Чариона переглянулись, но этот вопрос не требовал ответа.
– Спасибо вам, что пришли сегодня, – вставая, поблагодарила их Арива. – Мы скоро поговорим еще.
Гален и Чариона встали.
– Одна просьба, ваше величество, – обратился к ней Гален.
– Если смогу удовлетворить ее.
– Мы с моими рыцарями можем уже через сутки снова экипироваться доспехами, а потом потребуется всего два дня быстрой езды до места, где собирается Великая Армия. Если вы отдадите…
– Читаю ваши мысли, Гален Амптра, но нет. Ваша численность сейчас настолько невелика, что, какую бы доблесть вы ни проявили, ваше присутствие или отсутствие на поле боя не окажет серьезного влияния на исход битвы; однако если Линан и его армия все же доберутся до Кендры, ваше присутствие здесь может оказаться решающим.
Гален не мог скрыть разочарования, но кивнул.
– Как пожелаете.
Когда они уже выходили, Арива сказала:
– Гален, мне трудно примириться с Двадцатью Домами, так как они издавна были врагами моей матери и – как я считала – моими, но в их числе явно есть некоторые, кого я могла бы назвать друзьями.
– Возможно, у вас больше друзей в Двадцати Домах, чем вам известно, ваше величество, – ответил Гален.
На море было темно и холодно. «Плавный Прилив» был, на вкус Деджануса, мал и слишком легко качался на любой волне. Его экипаж из десяти матросов с привычной легкостью управлялся с единственным латинским парусом и шкотами, но не мог уделять много времени коннетаблю, так как ночные плавания никогда не бывали вполне безопасными, как бы убедителен ни был капитан, говоря, что знает маршрут.
Предоставленный почти исключительно самому себе, Деджанус сидел за рубкой, которая все плаванье защищала его от основных брызг, вставая только для того, чтобы облегчиться за борт; когда он первый раз отправился помочиться, то чуть не споткнулся о вельс, в силу чего опорожнил в бурлящие волны не только мочевой пузырь, но и желудок.
