– Смотрите внимательно! – предупредил я и жестом фокусника, вытаскивающего из шляпы живого кролика, извлек из-под футболки слегка помятую Белочку. Старуха всплеснула руками и выхватила из моих рук полузадохшуюся живность.
– Чего там? – поинтересовался Васильев, которому по долгу пилота было положено смотреть исключительно вперед.
– Ничего! – зыркнув на меня сердитыми глазами, сказала бабка. – Защитничек ваш бельчонка придушил.
– Насмерть! – воодушевился Барс Мурзоевич. – Очень кстати. Я как раз думал, чем бы червячка заморить.
– Я тебе заморю, проглот. – огрызнулась Яга, прикладывая ухо к тщедушному тельцу.
– Дышит еще, вроде, бедняга. Ну, и чем ты собирался нас удивить? – эти слова относились уже ко мне.
– Как чем?! – опешил я. – Это же Белка. Она на камни шла.
– Не «Она» – «Он»! – объявила Арина Родионовна и в качестве доказательства раздвинула мех между задними лапками зверька. Я снова чувствовал себя полным идиотом. Зато Барс Мурзоевич веселился так, что чуть не свалился с самолета.
– Ой, Левчик, ну ты просто прелесть! Драконих принимает за драконов. Самца белки за самочку! С людьми у тебя тоже так или только с животными?
– С людьми у меня все в порядке! – обозлился я. – Дайте мне только снова среди них оказаться.
– Окажешься, Левочка. Окажешься. – хихикал Кот. Еще часик полета и Переход. А там будут тебе и человеческие самочки, и самцы, конечно… Если опять ошибешься.
Я насупился и с неприязнью посмотрел на зверька, ставшего причиной моего позора. Старуха таки смогла привести его в чувства, однако дальше с ним стало происходить нечто странное. Еще толком не оклемавшись самец сразу же начал перебираться с бабки поближе к изумрудам. А, добравшись до них, стал безуспешно пытаться прорыться внутрь.
– Это нормально? – мрачно поинтересовался я. – Или я ему еще и голову повредил?
– Повредил, касатик! – заволновалась Баба Яга. – Еще как повредил! Да только нет ты. Барсушка, опускай ковер.
– Ты чего, Родионовна? – опешил Кот. – Забыла, где мы находимся. Вот уберемся с этой стороны, пожалуйста. А здесь ни-ни!
– Ну, хоть зависни, что ли тогда!
– Где?
– Да, где хочешь! Заинтригованный Барс Мурзоевич прошелся когтями по бахроме. Ковер медленно сбавил ход и плавно заколыхался над лесом.
– Ну, что тут у вас? – спросил Кот, перебравшись к нам от своего шнуркового пульта управления.
– Смотри! – приказала Арина Родионовна, ткнув пальцем в повредившегося умом самца. – Чуешь, что происходит?
– Куда там! Камни все забивают. А вот он, похоже, и впрямь, чует!
– Слушайте, – возмутился я. – Может, вы уже объясните, что вас так подорвало.
– Сам увидишь, – не стал вдаваться в подробности Васильев-младший. – Найти бы только, чем сетку вскрыть. – И осторожно попробовал золотую нить когтем. Авоська отозвалась приятным мелодичным звоном, но на металле не осталось ни царапины, что было удивительно, я всегда считал золото мягким металлом.
– Может, до Дому дотянем? – с сомнением в голосе предложил Страж Дуба. – Там мы эту подарочную упаковку в два счета распотрошим.
– Ага! И внутри одни потроха останутся. – отвергла идею Васильева бабка. – Уже и сейчас-то может быть поздно… Эй, Лева, касатик, ты чего это удумал?
Я, как должное, воспринял окрик Арины Родионовны. Если бы такой неудачник, как я сам, начал рядом со мной стаскивать с шеи автомат, я бы, наверняка, тоже стал нервничать. Но в этот раз все должно было пройти мирно.
– Подержите, – попросил я, передавая старухе оружие, из которого предварительно извлек шомпол.
– Да ты что?! – возмутилась Яга. – Не стану я эту страсть в руки брать.
– Все нормально! Я прослежу, – пообещал мне Кот, который, кажется уже понял, что за идея пришла мне в голову.
Положив Калашникова под лапу Барса Мурзоевича, я подцепил стальным стержнем одну из нитей и стал накручивать его по часовой стрелке. Авоська натянулась еще больше, камни стали хрустеть от трения друг о друга, а я вращал и вращал шомпол. Наконец, проволока не выдержала и порвалась. Самец тут же бросился к чуть-чуть расширившемуся проему.
– Родионовна, держи этого кобеля! – распорядился Кот. – Левочка, продолжай!
Я продолжил. Дело оказалось непростым. Ругаясь, обдирая пальцы, и ломая ногти, я раз за разом рвал шомполом злополучную сеть. Потом, когда из нее не начали вываливаться изумруды, мне пришлось с величайшей осторожностью зачерпывать их горстями и раскладывать кучками на ковре, ни на секунду не забывая о том, какой взрывоопасной драгоценностью они являются. Наконец, мои руки наткнулись на какой-то металл, и еще через несколько минут я выкопал из камней обычную железную клетку, внутри которой и сидела настоящая волшебная Белка.
– Живая! – с явным облегчением сказал Кот. – А еще бы часик, и как знать…
– Ох, до чего ж тебя довели-то, милая! – причитала Арина Родионовна, вместо того, чтобы просто открыть клетку.
Но самое большое воодушевление испытывал, конечно, самец. Он и верещал, и рвался, и кусаться пытался, чтобы отпустили, но без толку. Древняя колдунья знала, как обезопасить свои руки от зубов грызуна.
– Может, дадите уже им воссоединиться? – спросил я, заметив, что якобы измученная Белка тоже начала всем тельцем прижиматься к прутьям своей тюрьмы, словно Рене Зельвегер в мюзикле «Чикаго».
– Конечно, дам! – пообещала Арина Родионовна. – Для нее это дело сейчас самая лучшая поправка. Только не здесь. С такой кучей каменьев они полгода друг от друга не оторвутся.
– Ага! Если только раньше не рванет! – заметил Барс Мурзоевич, возвращаясь на место пилота. «Не самая плохая смерть!» – подумал я, представив, какой экстаз должны испытывать любовники, если удовлетворение их страсти, может выплеснуться столь пугающим всех взрывом. Но бабка была непреклонна. Она снова всучила мне грызуна и велела вплоть до прибытия Домой ни при каких условиях не выпускать его из под майки. Не могу сказать, чтобы я сильно обрадовался этому поручению, и все-таки даже оно не смогло испортить мне настроение. Мы возвращались, и возвращались победителями. Вскоре впереди появился знакомая мне излучина Реки Времени, в двух шагах от которой среди сосен пряталась дверь, ведущая в штаб-квартиру Общества.
– Прибыли! – объявил Кот и кубарем полетел с ковра, слившись с огромной обрушившейся на него подушкой.
– Кубера! – простонал я, узнав любимое оружие моего индусского недруга, и не ошибся. В двух шагах от такого близкого, такого выстраданного и заслуженного триумфа нас поджидало коварное одноглазое божество. После нашего последнего столкновения Кубера слегка помят, весьма грязен, очень зол, и главное – он в кои-то веки не разглагольствовал.
