Пока Одер с другим адептом глумились над мальчишкой, чернокнижник, стоявший позади, вдруг изменился в лице. Улыбка пропала, и он слушал стих, но всё никак не мог понять, что это такое, и почему ему так не спокойно на сердце.
Время застынет в пустоте мирозданья,
А с ним остановится смерти рука.
Судьбы людские замрут в ожиданье,
Когда мира иного отворятся врата.
— Это заклинание! — Закричал адепт, стоящий позади всех. — Барьер!
— Поздно! Вы все подохнете здесь! — Яростно выпалил Эдвард и сцепил ладони в замок.
Магия душ «Злая участь — забвение смерти».
«Воля грешника». Гнев. Гордыня. Алчность. Зависть. Похоть. Праздность. Чревоугодие.
«Жертва». Восполнение.
«Опустошение».
Магия пламени «Геенна огненная».
Тёмно-синие письмена выстроились колонной вокруг Эдварда. Увидев это, каждый адепт понял, что это был не просто ребёнок, и вложил все свои силы в защиту. Пророк зажёг на пальцах огонёк и набрал полную грудь воздуха. Выдох. Огромное пламя доселе невиданных размеров, с которым могла соперничать лишь вспыхнувшая душа в поместье лорда Хальты. И вся эта мощь сейчас обрушилась на троих чернокнижников.
Барьер превратился в пыль, и адептов охватило бушующее пламя. Адская боль поразила их тела. Из огненной геенны доносились душераздирающие вопли. Последователи культа отчаянно пытались убежать из этого ада, но что-то удерживало их внутри, словно придавив тяжёлым грузом. Кожа стала покрываться волдырями, которые тут же лопались, затем обугливалась и трескалась, внутренности прогорали насквозь, а запёкшаяся кровь не могла больше циркулировать по телу, но при этом никто из последователей культа не умер. Они не могли.
Из глаз Вилены потекли слёзы, ноги ослабли, и она упала на колени. Несмотря на столь ужасное зрелище, девушка почувствовала облегчение, словно с неё, наконец, сняли цепи, которые она носила последние несколько лет. Как и было обещано пророком, её самый страшный кошмар сейчас сгорает в огне.
— Я сдержал своё слово, — заговорил Эдвард. — Думаю, можно считать, что твой кошмар уже сгорел, ведь это моё заклинание не даёт им умереть. Смерть к ним придёт, когда от них останется лишь пепел. Можешь смотреть до конца, я не возражаю, но, знаешь, их жизненная энергия мне бы пригодилась.
— Всё в порядке, — ответила Вилена с улыбкой, вытирая слёзы. — Я увидела достаточно. Можешь поглощать их.
Как только было дано добро, всё это огромное пламя было втянуто Эдвардом за один вдох. Вилена встала, отряхивая свою одежду, и обняла пророка, прижав его к груди.
— Спасибо, — прошептала девушка. — Спасибо за всё Сэйшин.
— Да, кстати, всё никак не мог тебе сказать, да и остальные промолчали. На самом деле меня зовут Эдвард, но для друзей просто Эд.
— А я могу тебя так называть? — Робко поинтересовалась Вилена.
— Конечно, можешь! Ты же несколько месяцев помогала старику пробудить меня.
— Хорошо… Эд. — Лицо Вилены сияло от радости, словно она забыла, что происходит вокруг.
— Ладно, пойдём. Наговориться мы ещё успеем, а сейчас надо что-то придумать с пожаром.
— А разве ты не можешь его потушить? Ты же только что вобрал в себя столько огня.
— Так это был мой огонь, а тот… постой. А что мешает мне наполнить то пламя своей магической энергией, а потом поглотить? Часть сил вернулась ко мне, пожертвую ещё одной жизнью и должно получиться.
Эдвард и Вилена дошли до площади Мьяны. Селяне всё ещё продолжали отчаянно лить воду на огонь, но толку от этого было немного. Анна немного восстановилась и помогала удерживать пламя, чтобы оно не распространялось дальше. Стэн мог бы потушить пожар своим ветром, но юная волшебница не была так искусна в магии воздуха, не говоря уже о том, что сил совсем мало.
Пророк встал в самом центре и развёл руки в стороны ладонями вверх, словно возносил молитву, а затем сосредоточился на своей внутренней энергии и начал всю её переливать в один сосуд, одновременно с этим распространяя свою силу по всей деревне. Это дело оказалось гораздо сложнее, чем ожидалось, ведь поселение было не таким уж и маленьким. Энергия должна была коснуться не только домов, но и полей.
Возрождённый чувствовал, что ему не хватает выносливости, и дважды использовал «жертву» для восстановления сил. Как бы ни было тяжело, пророк всё же довольно быстро смог покрыть всю территорию Мьяны своей энергией. И тут же суета селян прекратилась. Все, кто остался в живых, замерли, с изумлёнными лицами наблюдая, как огонь покидает дома и поля и плывёт по воздуху, словно откликнувшись на чей-то зов. Селяне пошли в ту сторону, куда двигалось пламя, и увидели на площади пророка. Тот снял капюшон, чтобы люди узнали его и не приняли за чернокнижника, коль уж на нём мантия культа.
Когда Эдвард закончил с поглощением, пожар был полностью потушен, но тело мага стало разрываться от переполняющей энергии, ведь пророк вобрал в себя гораздо больше силы, чем у него должно быть. Сосуды трещали, того и гляди взорвутся. Чтобы выпустить лишнюю энергию пророк изрыгнул пламя в небо, где оно достигло облаков и разогнало их, а после развеялось.
Возрождённый почувствовал сильную усталость, не только тело, но и его сосуды были на пределе. Эдвард сделал один шаг, но его ноги тут же подкосились, и он начал падать. Пол и Анна подхватили пророка. «А ты реально крут», — вдруг сказал перерождённый. Девушка с улыбкой кивнула, соглашаясь со своим другом, и трое выживших пассажиров последнего рейса побрели в сторону маленькой полянки, которой ещё не коснулось пламя. А селяне провожали их восторженными взглядами, выкрикивая слова благодарности.
Когда наступило долгожданное утро, Эдвард уже восстановился и занялся изучением ритуальных ножей. Он с первого взгляда узнал эти письмена. Язык Богов. Заклинание, что было здесь выгравировано, напоминало «поглощение», вот только были серьёзные отличия, словно целью являлась не жизненная энергия человека, а его душа. Это навеяло воспоминания о том, как пророк изменил заклинание Арсхель, чтобы помочь Нирин год назад. Возможно, Хашт тоже смог провернуть нечто подобное, вот только его цели были отвратительными.
Селяне собирали тела всех павших, как своих близких, так и адептов. Все ритуальные кинжалы, которые они нашли, принесли Эдварду. Для проверки возрождённый посчитал количество чернокнижников и их оружия, всё совпало, у каждого адепта был лишь один такой кинжал. Раз всё собрали, можно было начинать.
Эдвард использовал на кинжалах силу пророка и сломал печать. Яркое сияние наполнило всю площадь. Множество призрачных сущностей появились здесь, что сначала напугало селян, но когда бесформенные дымки стали обретать черты, глаза выживших наполнились слезами. Всё это были души убитых.
— Эйли, — прошептала Пол.
Перед ним стояла его жена, бесплотная душа, которая даже говорить не могла, но она смотрела на него с лёгкой улыбкой и нежностью в глазах, словно говорила, что ни о чём не сожалеет. Анна увидела Гвена и Линду, родителей Лими, отчего ей стало не по себе, ведь она хотела рассказать, что их дети погибли, а они сами переродились в их телах, но так и не смогла этого сделать, Пол тоже. Но души этих людей всё равно смотрели на них как на своих детей.
Остальные выжившие селяне встречали своих любимых, родственников, детей, друзей и просто знакомых. Каждая душа с умиротворением смотрела на тех, кто смог спастись от этой беды. Больше нет места страху и отчаянию, только мир и покой. Простояв на площади достаточно, чтобы все смогли с ними проститься, души погибших взмыли в небо. Пол со слезами на глазах тянул руки к призрачному образу Эйлины, что покидала этот мир, растворяясь в воздухе.
— Теперь они могут покоиться с миром, — тихо проговорил Эдвард, а затем обратился ко всем выжившим. — Я понимаю всю боль вашей утраты, но для них это не конец, как вы можете подумать. Однажды их души переродятся, когда настанет время. И пусть их новые тела не будут обладать воспоминаниями о времени, проведённом с вами, может, даже вас уже не будет на этом свете, но знайте, что самые близкие люди навсегда оставляют свой след в чьей-то душе. И я знаю, что где-то в сердце они будут помнить вас и видеть это время, проведённое с вами, в своих снах. Но не стоит переживать, что они могут ступить на неверный путь, коль добрыми людьми они были в этой жизни, такими же будут и в следующей. В конце концов, все мы ходим по одному и тому же пути, боясь заблудиться. Давайте же пожелаем им, чтобы в следующий раз их жизни не оборвались столь трагично. Пусть они исполнят все свои мечты, а сейчас… мы их отпускаем.
