Кесса, путаясь в рукавах скафандра, застелила промежутки в шипах Двухвостки циновками и вытащила спальный кокон. Перед ней на панцире лежала еда, и странница рискнула снять шлем. Говорили, что сарматы едят, не снимая брони, но Кесса не нашла, куда совать съестное.
— Ладно, поешь так, потом наденешь шлем, — махнул рукой Фрисс и тут же прикрыл ладонью рот, борясь с кашлем. — Будь тут один Хротомис, ещё обошлось бы, но вот щёлочь Геланга…
Флона жевала долго и вдумчиво, охапка за охапкой содержимое тюка исчезало в её пасти, и вскоре травяной куль опустел. Разорвав его на куски, Фрисс положил их перед мордой ящера и сам взобрался на панцирь и сбросил доспехи. Войкс ненадолго замолчал, но тут проснулся второй падальщик, и первый снова завыл. Кесса смотрела на луны, затянутые белесой дымкой. Ей было не по себе.
— Стало быть, Кайда-Чёрная… — Фрисс, как будто задремавший, снова заворочался на жёстком панцире. — Думаешь, Чёрные Речники названы по ней?
— Они собирались где-то там, в крепости авларинов, — отозвалась Кесса, приподнимаясь на локте. — Сходились и говорили о своих делах, учились разным полезным штукам… Так же, как на Реке, во Вратах Зеркал!
— А-а, — протянул Речник, задумчиво щурясь на луны. — Недурно бы увидеть это место… Да вот только берега Чёрной Кайды — один шмат мокрого мха ростом с дерево. Целый лес серебристого и зелёного холга, и папоротники торчат из него. Корни этого мха превратят любую стену в пыль, так, что следа не останется. Если там кто-то и жил при Короле Вольферте… ах-ха-а… сейчас о них помнят только пернатые ящеры… ну, если у них довольно ума и памяти, и если их самих не придумали. Остальное пожрали холги…
— Когтистые ящеры ростом с дерево… — Кесса поёжилась и придвинулась ближе к Фриссу. — Не хотела бы я ними встретиться. Ты смелее меня, Речник Фрисс. Тебя они будут слушать…
Утром туман лениво поднимался со дна затопленных ямин, медленно таял над равниной, оседая на листья крупными маслянистыми каплями. Кесса проснулась от кашля и сиплого рёва. Речник Фрисс, держась за грудь, сплюнул в лужу и с трудом перевёл дух. Заметив взгляд Кессы, он покачал головой.
— Да, здешний воздух людям не на пользу, — проворчал он. — Не хотел идти в Вальгет, но придётся. Надеюсь, за два дня лёгкие не разъест…
Флона, вскинув голову, громко зафыркала и ткнулась носом в землю. Из её ноздрей хлынула мутная слизь. Двухвостка чихнула, замотала головой и чихнула ещё раз.
— Речник Фрисс! Флона заболела?! — Кесса, скатившись с панциря, встревоженно взглянула на ящера. — Это из-за тумана?
— Флона знает, что делать с едкими ядами, — хмыкнул Речник, заставляя Двухвостку приоткрыть пасть и придирчиво рассматривая её язык и нёбо. Слизь текла и из глотки существа, и Двухвостка насилу от неё отплевалась.
— Её родичи всегда жили в Хессе, а тут часто льётся с неба кислота, — махнул рукой Фрисс. — Так они защищаются от яда. Жаль, мы так не умеем!
Он снова закашлялся и хотел сплюнуть, но передумал. Кесса испуганно глядела на него.
— Далеко до Вальгета? — спросила она. — Тебе очень худо, Речник Фрисс…
Ямы стали глубже, болота — полноводнее, а сочная белеска — выше и раскидистей. Над озерцами поднялись холмы, поросшие искривлённым гилгеком, и его сок стекал по истрескавшимся стволам и окрашивал болотную воду в ржавый цвет. Откуда-то тянуло тухлятиной, и чем дальше, тем сильнее. Кесса подняла взгляд на деревца, венчающие собой холм, и вскрикнула.
На ветвях гилгека, привязанный за руки, висел мёртвый Инальтек. Ядовитые туманы разъели его шкуру, выжгли глаза, падальщики отгрызли ему ноги и пооткусывали немало мяса с бёдер. Рядом висело второе тело, за ним — третье… Мертвецам едва хватало места на чахлых деревцах.
— Не смотри! — запоздало вскрикнул Фрисс, привлекая Кессу к себе. — Только не смотри.
Побледнев и борясь с дурнотой, она опустила взгляд и увидела Войкса. Серый падальщик сидел под деревом и довольно жмурился на солнце, не обращая внимания на тела над ним. Его сородич растянулся кверху брюхом в траве и даже не оглянулся на бредущую мимо Двухвостку.
— Зачем Нкири заманивают к себе падальщиков? — Фрисс со вздохом пожал плечами.
— Это у них из-за войны, да? Такие обычаи? — шёпотом спросила Кесса. Её так и тянуло оглянуться на деревья, увешанные мертвецами. «Им не помочь уже, не надо их трогать…» — твердила она себе.
— Это они немного не подумали, — буркнул, хмурясь, Речник и шевельнул поводьями, подгоняя Двухвостку. — Бездна, как я не люблю чужие войны…
За редким строем пожелтевших деревьев поднимались оплывшие бесформенные холмы желтовато-белесого цвета — странные строения демонов-пчёл, и уже слышен был отдалённый гул громадного гнезда.
Двухвостка фыркала, упиралась и прижималась брюхом к земле — что-то смущало её, и Фрисс махнул рукой и позволил ей брести по нетронутым травам. Стены нависали над ней, но в их тень она не заходила, выбрав себе едва заметную тропку — гребень какого-то древнего вала, сейчас затянутого землёй и корнями трав. Кесса во все глаза глядела на проплывающий мимо город.
Это был не какой-нибудь там холмик — целые горы составили тут вместе и просверлили насквозь, чтобы построить огромнейшее из гнёзд. Запрокинув голову, Кесса могла разглядеть зубцы на стенах, округлые башни с наклонными стенами и поблескивающие меж зубцов наконечники копий и стрел. За стеной едва виднелись, тая в жёлтом мареве, городские здания. По эту сторону стен не было никого и ничего — только дикие травы и отравленная вода на заболоченной равнине.
— Речник Фрисс, а нас туда пустят? Глядят они недобро, — поёжилась Кесса. «Я, конечно, Чёрная Речница, но их тут очень уж много!» — думала она, вспоминая стеклянные глаза и зубчатые челюсти Нкири. «Вдруг сюда не пускают чужеземцев?»
— Тут, в застенье, должны быть торговые дворы, — Фрисс, приподнявшись на панцире, разглядывал стены. — Туда пускают всех, а большего мне не надо. Знать бы, с какой они стороны… Бездна!
Двухвостка подалась в сторону, по широкой дуге обходя полуразрушенную стену. Громадный вал из блестящей желтовато-белой смеси вспенился, вздулся и оплыл, как расплавленный жир. Рой огромных оранжевых пчёл кружил над проломом, вокруг суетились Нкири в людском обличии, торопливо заделывая дыру, — ярко-оранжевые хески рядом с жёлтокожими.
— Это война? — прошептала Кесса, кивнув на пролом, и резко повернулась направо, ожидая увидеть то, что оставило в стене такую большую дыру.
Флона взревела, поднимаясь на дыбы, и повалилась под откос, прямо в жидкую грязь. Кесса охнула, но тут же прикусила язык — по ту сторону каменного гребня раздался грохот, шипение и плеск, а за ними — крики боли и гневное жужжание. Фрисс, привстав, смотрел на город, и Кесса хотела подняться, но Речник прижал её к панцирю Двухвостки.
