— Вы бросили его тут? Бросили умирать?! Замерзать на голой земле?! — Кесса обхватила неподвижное тело, силясь поднять его. — Речник Фрисс, слышишь ли ты меня? Всё позади, ты не в плену уже, и мы вынесем тебя на солнце! Флона тут, она поможет…
Речник вывернулся из её рук, ошалело мигая, и встряхнулся всем телом.
— Это уже лишнее, — пробормотал он, пытаясь подняться на ноги. — Я пока живой.
И язык, и ноги плохо его слушались, а для Кессы он был слишком тяжёл. Двое Аэнгисов подхватили его.
— Кесса, ты вроде бы тоже живая? — слабо усмехнулся Речник, держась за её плечо. Он выбрался наружу и встал было у стены, но Двухвостка налетела на него, тыкаясь мордой в грудь и утробно рыча.
— Там жара, тут холод, — хмыкнул Фрисс, щурясь на утреннее солнце. — Не так легко быть посредником. Что скажешь теперь, Кесса? Хороша ли работа Речника?..
Селение Аэнгисов гудело, как улей Нкири, и пахло мёдом, и бронзовые ящеры грелись на солнце, взобравшись на крыши хижин. Полноводный Геланг плескался у берега, и серебристая вода звала окунуться, но Кесса, бросив в волны щепочку, увидела, как та с шипением растворяется, и от реки с тех пор держалась подальше. Что-то странное там всё-таки водилось — сети Аэнгисов не пустыми приходили из ядовитых вод. Одну из пойманных и высушенных рыб Речник Фрисс обнюхивал и крутил в руках, поддевая ногтем чешуйки и жёсткие плавники.
— Покажу Силитнэну, — усмехнулся он, поймав взгляд Кессы. — Хоть он и чародей, но такое навряд ли встречал. Эта рыба плавает в щёлочи — там, где от меня костей не осталось бы! А эта вещь — тебе. Может, пригодится…
На его ладони лежал желтовато-белый нож — округлый, без острой кромки, острый, как игла, толщиной с большой палец и длиной в пол-локтя.
— Жало Нкири, добыча одного ящера, — Фрисс кивнул на посёлок. — Говорят, в нём ещё осталось немного яда. На виду не носи — впереди ещё много пчёл, ни к чему их злить.
— Нкири говорят, что Нкири-Коа украли у них столицу, — поёжилась Кесса. — Это к войне, да?
— Кто их поймёт, — пожал плечами Речник. — Не люблю чужих войн…
Сочные ядовитые травы хрустели под лапами Двухвостки, сладкий медвяный аромат наполнял воздух, — белеска цвела, и к ней, не боясь отравы, слеталась туча мошкары, а следом неспешно плыли, распустив щупальца, стаи канзис. Нкири не строили дорог, и стада не приминали траву, но высоко она не поднималась — едкие туманы прижимали её к земле. Воздух едва заметно горчил, и Кесса, едва спустившись с панциря Флоны после переправы, едва не задохнулась от кашля.
— Ветер тут злой, — пробормотала она, судорожно сглатывая. В груди жгло.
— Вайнег бы меня побрал, — прошептал Речник, глядя ей в глаза. — Что ты там плела про защитные печати?!
Содрав с себя сарматскую броню, он бросил её на панцирь Двухвостки и протянул Кессе шлем.
— Надевай эту штуку — и пока я не скажу, не вздумай снимать!
Застегнув на себе синий складчатый мешок, Кесса попыталась встать на ноги — и едва не упала. Она барахталась внутри скафандра, пытаясь найти ступнями чулки, а пальцами — перчатки, но только шмякнулась в цветущие заросли, соскользнув по мокрому панцирю Двухвостки.
— Вот так лучше, — Фрисс поднял её из кустов и плотнее нахлобучил шлем на голову. Кесса выглянула наружу сквозь прозрачный щиток, и ей захотелось протереть глаза. Всё виделось ясно, но как-то странно. Трава будто усохла, поникла, зато чётко были видны все вязкие болотца и редкие уступы твёрдой почвы — там, где недалеко от поверхности лежали камни. Флона, нюхая и осторожно пробуя лапой землю, шла в точности по этим незримым кочкам, и Кесса удивлённо мигнула. «Это магия сарматов? Они — те, кто знает, что и как устроено…» — она уважительно погладила скафандр и медленно взобралась на самое высокое место панциря, путаясь в рукавах и штанинах. «А вот Речнику Фриссу он впору…»
— В этой броне ты ходил по Старому Городу, да? И тут, по равнинам Хесса, мимо огненных озёр и ядовитых рек? — спросила Кесса, подворачивая рукава и устраиваясь поудобнее. — Наверное, тебя принимали за сармата! Тут знают, кто они такие…
— Эта штука очищает воздух, — Речник провёл рукой по шву на скафандре, закрывая его полосой синего скирлина. — Она пригодилась мне на озёрах. А сарматов там знают, это верно. И не слишком-то любят.
— Расскажи! — попросила Кесса.
На заливных лугах меж Хротомисом и Гелангом не паслись звери, не проезжали повозки, даже птицы стремились пролететь над ними как можно выше и быстрее. Но всё же пройти было можно — и одинокий Аэнгис с посохом брёл по равнине, прокладывая путь через сочные заросли. Кесса удивлённо мигнула, завидев его, а Флона приостановилась — и он, увидев огромного бронированного ящера, застыл, как вкопанный, и замотал головой, отгоняя наваждение.
— Силы и славы! Мы вовсе не призраки, — заверила Кесса, показывая пустые ладони. Рукав скафандра снова сполз, и перчатка безвольно шлёпнулась на панцирь.
— Мы едем из ваших краёв, из-под Гелиса, — сказал Фрисс, отмахиваясь от летучей медузы. — Трудно пробираться по бездорожью! Может, тебе по пути с нами?
— Фссс… — хеск задумчиво пошевелил языком в приоткрытой пасти. — Нет, я как раз возвращаюсь туда, откуда вы едете. Ну и огромная у вас зверюга… Что она ест?
— Из растущего здесь — ничего, — вздохнул Речник. — Ты, должно быть, был в столице? Что там, в Вальгете?
— Паршшшиво там, — Аэнгис, досадливо зашипев, махнул рукой. — Одно название, что столица, а стоит владыке отлучиться…
— Что произошло-то? — перебил его помрачневший Фрисс.
— Война! — Аэнгис подался назад, медленно отступая к кустам. — Не заходи в Вальгет, обойди его стороной — зачем тебе это надо?!
Он пригнулся и прыгнул в сторону, на дно глубокой ямины, оттуда послышался шелест, зачавкала грязь, и бронзовая чешуя хеска в последний раз блеснула из кустов. Кесса мигнула.
— Вот так дела, — покачал головой Фрисс. — Война… Кто к ним сунуться-то осмелился?! Вальгет — великий город, там жителей больше, чем всего людей в Орине…
Стебли шуршали и хрустели, но тонкий заунывный вой пробивался сквозь шум травы. Где-то кричал Войкс, созывая родичей на ужин, но никто не откликался.
Флона, выбравшись на лесистый пригорок, устало фыркнула и ткнулась носом в кривой ствол гилгека. Фрисс, натянув поводья, спрыгнул на землю и потянулся за тюками.
— Здесь заночуем. Флона проголодалась. Разбери подстилки, я пока накормлю её.
Кесса, путаясь в рукавах скафандра, застелила промежутки в шипах Двухвостки циновками и вытащила спальный кокон. Перед ней на панцире лежала еда, и странница рискнула снять шлем. Говорили, что сарматы едят, не снимая брони, но Кесса не нашла, куда совать съестное.
