Гэбриэл первый из их компании спустился по трапу корабля на пристань. Он даже не посмотрел в ее сторону. Злится или чувствует вину?
"Плевать. Я знаю, во что верю".
Эрилин спустилась вслед за братом, он обернулся, подал ей руку, чтобы она не упала.
Ну как можно вообще было подозревать этого человека? Да, у Эмира оказался довольно скверный характер, но ведь это не преступление, не так ли?
Брат будто прочел ее мысли. Он нахмурился.
- С тобой все нормально? - спросил Эмир. - Ты какая-то странная.
Эрилин выдавила из себя улыбку.
- Все нормально, просто немного страшно.
Это была правда, вернее полуправда, но ведь ей на самом деле было страшно возвращаться в Иканор.
Эмир улыбнулся ей в ответ.
- Все будет хорошо, - заверил он.
Ей еще никогда не хотелось так верить брату, как в этот момент.
***
В Миранье они остановились в той самой гостинице, где совсем недавно, а может быть, тысячу лет назад, Эрилин просила Гэбриэла, тогда еще совершенно чужого ей человека, помочь ей и проводить в Сарану.
Даже несмотря на мрачное настроение, Эрилин улыбнулась этой мысли. На что она тогда рассчитывала? Как хватило смелости? Откуда взялось столько настойчивости?
В гостинице ничего не изменилось и, хотя на улице значительно похолодало, отопления в этом месте по-прежнему не было. С другой стороны, возможно, именно это и послужило причиной почти полного отсутствия постояльцев в гостинице, что сыграло путникам на руку. Почти все комнаты оказались пусты, и их предоставили им за бесценок. Эрилин даже достался отдельный номер.
Оставшись одна и заперев дверь, принцесса вздохнула с облегчением. Странно, раньше она никогда не радовалась одиночеству, а теперь воспринимала его, как глоток свежего воздуха.
Она забралась с ногами на широкий подоконник, кутаясь в плащ, и уставилась в окно на летящие хлопья снега.
Казалось, золотая осень была еще вчера, и вот уже самая настоящая зима. Быстро. Смена времен года неотвратима и не поправима, как смерть...
"Какая нелепая мысль!"
Этой осенью ее отец был еще жив, его здоровье улучшалось, он шел на поправку, и ничего не предвещало беды. Эрилин занималась тем, что все время протестовала, борясь за свою независимость, фехтовала со стражей и веселилась, отпугивая женихов... Как же тогда все было легко и просто... Она даже считала себя мастером фехтования. Забавно, какой на самом деле беспомощной и неопытной она оказалась.
Эрилин посмотрела на свои руки, все пальцы были в уже подживающих ссадинах и мозолях. Гэбриэл говорил, что она делала успехи в стрельбе из лука, но она чувствовала, что стреляет так же, как и фехтует: в настоящем бою ее убьют в первые пять минут...
Принцесса не додумала мысль. В дверь постучали.
Она спрыгнула с подоконника и, не спросив, кто, распахнула дверь.
Почему-то Эрилин даже не удивилась, увидев на пороге Гэбриэла. Она ждала, что он придет, все эти дни.
Злобы и воинственности в ней давно уже не было, только усталость.
- Если ты пришел, чтобы прочистить мне мозги, то уходи, - попросила она, пытаясь не встречаться с ним глазами.
Но Гэбриэл не ушел.
- Могу я войти?
Это что-то новенькое. С каких пор он спрашивает разрешения?
Эрилин отошла от двери, все еще смотря в пол.
- Проходи.
Гэбриэл вошел и прикрыл за собой дверь. Он молчал и она тоже, просто стояла посреди комнаты, вытянув руки по швам, и смотрела под ноги.
- Эр, я был не прав, - сказал Гэбриэл. - Я не должен был взваливать на тебя такое.
Не "извини, я ни в чем не подозреваю твоего брата", мрачно отметила она.
- Я пустился в хладнокровные расчеты в духе Братства, - продолжал он, - не думая о твоих чувствах.
- Ты все еще подозреваешь моего брата, - прошептала Эрилин, почему-то голос звучал еле слышно.
- Но я забыл, что ты не можешь его ни в чем подозревать. И не должна.
К горлу подступил ком, казалось, что она сейчас заплачет, но глаза по-прежнему оставались сухими.
- Он мой брат, - шептала принцесса, - семья - это святое, я умру за него, а ты говоришь мне такие вещи... Я буду верить в него до последнего... Не знаю, до чего последнего: до последнего дня своей жизни, до последнего вздоха. Потому что, если не верить родному брату, то зачем жить?
Она все еще смотрела в пол. Гэбриэл подошел ближе и приподнял ее лицо за подбородок. Их глаза встретились.
- Мне, правда, очень жаль, что я все это тебе сказал.
Гэбриэл был искренен, она не сомневалась. Но как быть с тем, что он был искренен и уверен в своих словах, когда обвинял Эмира невесть в чем?
Мысли и чувства совершенно смешались. Эрилин всхлипнула и уткнулась головой ему в грудь.
- Ты мне очень дорог. Ты и Эмир - два самых дорогих для меня человека. Если я для тебя что-то значу, постарайся мне поверить, что на этот раз права я. Доверься мне, пожалуйста.
Он обнял ее.
- Я постараюсь.
План Эмира был прост до безобразия, но, Гэбриэл не мог не признать, вполне мог сработать.
Сначала принц планировал пробраться в город тайно, посмотреть обстановку, разыскать верных людей. Но потом, по мере приближения к Иканору, его мнение плавно изменилось. Он стал все больше рассуждать на тему, что наследнику престола не престало прятаться и проникать в собственное королевство, подобно вору. И Эмир решил просто-напросто появиться на границе, как ни в чем не бывало, и заявить о своем намерении встать во главе государства вместо отца.
Сначала Гэбриэл отнесся к подобному плану весьма скептически, но потом вспомнил, что обещал Эрилин просто поверить Эмиру и ни во что не вмешиваться, и прикусил язык.
Они подъехали к границе Иканора, ничуть не таясь. Эмир приказал всем - именно приказал! - ждать в сторонке, а сам направился к страже у пропускного пункта, так выпрямившись и высоко подняв голову, что создавалось впечатление, что он проглотил грабли.
- Индюк, - в полголоса прокомментировал Лорис его поведение.
Гэбриэл улыбнулся краем губ, но потом посерьезнел.
- Как бы не поджарили к столу этого индюка.
Лорис пожал плечами.
- Ну, он все-таки здесь вырос, и он знает менталитет здешних людей.
- Или возомнил, что знает...
Гэбрил внимательно следил за Эмиром. В каждом его движении, в каждом жесте появилось королевское величие, которого не было до этого. Принц был счастлив вернуться в Иканор, это было очевидно, и тут в его искренности можно было не сомневаться.
