Продолжая углубляться в лес, он потер сквозь ткань плаща шрам на груди. Сейчас его радовало только одно: до тех пор пока продолжается глупый маскарад, Темный Властелин вынужден оставить его в покое. Тем не менее Рокингем понимал, что передышка скоро закончится. Как только ловушка захлопнется, грудь Рокингема наполнится темной энергией, и он ощутит мерзкое присутствие Черного Сердца. И вновь погрузится в пучины зла.
На глаза Рокингема навернулись непрошеные слезы. На мгновение голем снова стал самим собой. Опираясь на посох, он шагал все дальше. Маленькая часть его сознания мечтала лишь о том, чтобы навсегда исчезнуть в этом тихом сыром месте. Он бы с радостью утонул в темных соленых водах. Однако Рокингем знал, что смерть — это не спасение. Он уже умер дважды — от собственной руки и в схватке с ведьмой. И дважды возродился к жизни. Рокингем попытался вспомнить первый раз — вот он падает со скалы в волны прибоя… Но, несмотря на все старания, ему никак не удавалось увидеть, что происходило до этого момента.
— Почему? — обратился он к молчащему лесу. — Почему я не могу обрести покоя?
Не дождавшись ответа, он с угрюмым видом начал подниматься на довольно высокий холм. Когда он оказался на вершине, его деревянный посох неожиданно задрожал. Рокингем едва не уронил его от испуга, но тут же сообразил, где находится. Перед ним стояла небольшая гранитная колонна. Именно здесь брат Лассен сидел долгие десятилетия, разговаривая с великим лесом. Здесь к Лассену пришла смерть.
Грэшим приказал Рокингему ждать скал'тумов у гранитной колонны.
Дрожа, Рокингем попытался взять себя в руки. Он смотрел на ничем не украшенный гранит, памятник давно умершему брату. Голем знал, что ему следует произнести какие-то слова в честь человека, чья могила здесь находилась.
— Счастливый ублюдок, — пробормотал он.
Посох вновь задрожал. Рокингем подскочил на месте, и рука с посохом сама потянулась к камню. Когда резные деревянные листья коснулись гранита, вспышка отбросила Рокингема назад. И лишь ухватившись за водоросли, он сумел удержаться на вершине холма. Опустившись на колени, он наблюдал за посохом, который парил над колонной. Затем появилось туманное белое облако, накрывшее дубовый посох по всей длине.
На глазах у Рокингема облако начало сжиматься, пока туман не обрел материальность. Одновременно сияние усилилось, и на месте облака возникла фигура человека в зеленом одеянии. В правой руке мужчина держал дубовый посох. И хотя его все еще окружал туман, Рокингем узнал лицо под капюшоном. Когда Грэшим давал ему указания, он показал Рокингему несколько картин.
Это был брат Лассен.
Голос призрака эхом прокатился по лесу.
— Кто вызвал меня?
Рокингем застыл, он был не в силах произнести ни слова.
Взгляд призрака остановился на лице Рокингема, и Лассен направил на него посох.
— Зачем ты меня потревожил?
— Я… я не хотел. — Рокингем развел руки в стороны. — Прости меня, брат Лассен. Я не знал, что здесь обитает твой дух.
Холодные серые глаза неотрывно смотрели на Рокингема.
— Теперь я больше чем брат Лассен. Сейчас ты говоришь еще и с лесом. Я так долго общался с ним, что граница между нами почти исчезла. Я лес, а лес — это я. Мы единое целое. Лес позволяет мне видеть время таким, какое оно есть, — безбрежным морем. А я даю возможность лесу познать красоту в мгновениях времени, оценить полет птицы в небе и важность одного дня, увидеть жизнь глазами человека. Каждый из нас сумел наделить другого замечательным даром — и мы осознали краткость и бесконечность жизни.
— Я… я сожалею. Я не хотел вас тревожить.
— Тебя никто не винит. — Тень подняла зеленый посох и принялась его изучать. — Я ощущаю тебя в дереве, твоя боль нарушила мой сон в камне. И в тебе есть порча — я не могу допустить, чтобы ты прошел мимо моей могилы.
Рокингем сжался, опасаясь, что уловка темного мага будет раскрыта братом, обитающим в лесу. Он боялся гнева странного леса и еще более странного призрака.
Однако тень спокойно продолжала:
— Не бойся. Хотя я ощущаю в тебе порчу, мне открылось, что твой дух противится злу. И это хорошо. Впрочем, мне все равно. — Сияющие глаза призрака обратились на Рокингема. — Я поднялся из могилы вовсе не для мести или войны. Ни лес, ни я более не живем обманами человеческого сердца. Время здесь бесконечно. Вокруг встают города и гибнут королевства. Все это не имеет значения. Один цикл жизни сменяет другой. Я пришел к тебе совсем по другой причине — схожесть нашей природы меня поразила.
— Я… я не понимаю.
— Причина в том, что ты слеп. И хотя ты этого не знаешь, мы очень похожи — призраки, погребенные в камне.
— Ч-что?
— Когда я отбросил свое тело и моя плоть начала разлагаться, питая корни саргассовых водорослей, мой дух остался здесь, чтобы разговаривать с великим лесом. А когда поставили это надгробие, я связал себя с камнем. — Он указал на гранитную колонну. — Камень не подвержен разложению. Он является частью цикла жизни и смерти. В камне мой дух может пребывать вечно.
Рокингем ответил, прежде чем его остановил страх:
— Но какое это имеет отношение ко мне?
— Ты также связан с камнем — но я чувствую, что это произошло против твоей воли. Меня призвала твоя боль.
Каждый вдох давался Рокингему с трудом, но он позволил себе надежду.
— Как? И почему я был связан с камнем?
— Почему? Так далеко мои возможности не простираются. Я не бог, чтобы понимать разум твоего мучителя. Но я вижу, кто сейчас стоит передо мной. Мне понятна боль твоего сердца, и я узрел камень — осколок черной скалы, извлеченный из чрева земли.
— Эбеновый камень, — простонал Рокингем и поднес ладонь к шраму на груди.
— Там навсегда поселился твой дух.
— И не существует способа освободиться? — спросил Рокингем, из груди которого вырвался тихий стон.
— Ну… — Призрак нахмурился. — Ты выразил свое сокровенное желание.
— Ты способен дать ответ?
— Да, но после этого я не смогу больше с тобой говорить. Меня привлекла твоя боль. Но как только я отвечу тебе, мне придется уйти. Я не принадлежу к этому миру.
И тогда Рокингем облек в слова свое сокровенное желание.
— Как? Как мне освободиться?
Призрак по-отечески улыбнулся.
— Освобождение приведет к твоей смерти. Твой дух уже покинул тело и не сможет в него вернуться. Если освободить его от камня, он просто улетит прочь.
— Мне все равно. Я хочу быть свободным.
— Что ж, да будет так. Чтобы освободить твой дух, необходимо разбить камень.
