Писец Фитц Виджилант подошел к столу и сел.
— Придется привезти больше дощечек, — сказал он наполовину себе, наполовину нам, — и попросить Рэвела принести еще скамеек.
Затем он указал на детей, занявших скамью.
— Я начну с вас. Пожалуйста, вставайте по одному и рассказывайте, что вы уже умеете, — его взгляд скользнул по комнате. — Уверен, остальные в это время смогут спокойно дожидаться своей очереди.
Дети переглянулись. Первой он выбрал не меня. Быть может, они подумали, что он уже знает обо мне все, или, как показалось и мне, решили, что таким образом проявил свою неприязнь ко мне. Я отметила про себя, что он приписывал щедрость леди Неттл, а не моему отцу, и что он сказал, что приехал учить детей. Ни одного упоминания о том, что я делюсь с ними своим учителем. Нет. Он приравнял меня к остальным. Как и я сама, когда села на пол рядом с ними. Ошибка. Как я могу ее исправить? Хочу ли я ее исправлять?
Некоторые из детей устроились поудобнее. Это надолго. Таффи насупился. Он достал ременной нож и начал чистить ногти. Дети садовника удивленно оглядывались. Персеверанс сидел настороженно, как собака у обеденного стола.
Писец Лант первой вызвал Эльм. Я сложила руки на коленях, смотрела в пол и слушала изо всех сил. Конечно, она умела считать и складывать простые числа, пока они не превышали количества пальцев на руках. Она не умела читать, а написать могла только свое имя. Она назвала все герцогства Бакка и знала, что Чалсед — наши враги. Про остальную географию у нее было смутное представление. Я знала побольше, но не так много, чтобы это придало мне уверенности.
Леа была примерно на одном уровне с Эльм, кроме того, что научилась разбирать названия некоторых пряностей, таская их упаковки на кухне. Девочку-гусятницу звали Айви. Она не умела читать и писать, но, чтобы скоротать время, они с братом играли с цифрами. Ее брат, Ель, был высок, как елка. Он тоже не умел писать, но явно был рад шансу научиться. Он легко разбирался с цифрами, как и его сестра. Писец загадал ему загадку: двенадцать гусей сидели на воде, семнадцать приземлились, пять улетели. Двадцать два гусенка вышло из тростника. Жаба одного съела. Сколько гусей и гусят осталось? Ель быстро ответил на вопрос, но добавил, покраснев, что не обязательно было считать именно гусей. Фитц Виджилант похвалил его сообразительность и желание учиться, и перешел к Персеверансу.
Мальчик встал, опустив голову, и почтительно ответил, что не умеет читать или писать. Он считал, что и без того «достаточно хорошо делает свою работу». Он сказал, что отец хочет, чтобы он учился и добавил, что уважает отца, который знает, что для него лучше.
— Как и я, — согласился писец.
Он дал конюху несколько простых задачек, и я увидела, как двигаются пальцы Персеверанса, когда он высчитывает ответ. Скулы и уши его покраснели больше, чем от ветра. Один раз, споткнувшись, он посмотрел в мою сторону. Я сделала вид, что распрямляю подол туники.
То же самое было с другими учениками. Я отметила, что большинство, казалось, унаследовало уровень знаний своих родителей. Этиль из конюшен иногда помогал с продовольствием и умел подсчитывать его. Еще он мог немного читать, и его мать хотела, чтобы он выучился, и лучше помогал ей в работе. Мальчик садовника, к моему удивлению, мог написать свое имя и прочитать простые слова, но плохо разбирался в цифрах.
— Но я готов учиться, — сказал он.
— Значит, будешь учиться, — с улыбкой ответил писец.
Когда к столу писца подозвали Таффи, он лениво поднялся и ссутулился. Полуулыбка на его лице не скрылась от внимания Фитца Виджиланта. Он посмотрел на него и сказал:
— Выпрямись, пожалуйста. Как тебя зовут?
Он приготовился записывать.
— Таффи. Мой батя работает в виноградниках. Мать помогает с окотом, если сама не на сносях, — Таффи оглянулся на остальных и, ухмыляясь, добавил: — Батя говорит, что ее счастье в большом пузе и сиськах.
— Действительно? — Наш учитель был невозмутим. Так же громко, как и Таффи, он спросил: — Молодой человек, вы умеете читать или писать?
— Неа.
— Полагаю, вы хотели сказать «нет, писец Лант». Уверен, в следующий раз у вас получится лучше. Умеете ли вы считать? На бумаге или в уме?
Таффи высунул язык.
— Я считаю, что не хочу быть здесь.
— И все-таки вы здесь. И, раз ваш отец этого хочет, я буду учить вас. Идите на место.
Таффи побрел прочь. Подошла моя очередь. Я растерялась. Я встала и подошла к столу писца. Он по-прежнему делал заметки о Таффи. Его темные локоны свивались в безупречные спирали. Я посмотрела на его почерк, четкий и разборчивый, даже в перевернутом виде. «Наглый и упрямый», отметил он рядом с именем Таффи.
Он посмотрел на меня. Я отвела взгляд от бумаги и посмотрела в его карие глаза в обрамлении длинных ресниц. Я торопливо опустила взгляд.
— Ну, леди Би, теперь ваша очередь, — тихо проговорил он. — Леди Неттл искренне хотела, чтобы вы научились хоть немного читать и писать. Или настолько, насколько у вас получится. Попытайтесь сделать это ради нее.
Его улыбка излучала доброту, но это была обманчивая доброта, которая потрясла меня, а от его снисходительного тона мне стало больно. Это было гораздо хуже, чем раньше, когда он с пренебрежением смотрел на мои неуклюжие манеры. Я мельком взглянула на него. И заговорила, негромко, но тщательно продумывая и проговаривая каждое слово. Я знала, что иногда моя речь звучала скомкано и невнятно, и сегодня позаботилась о том, чтобы этого не произошло.
— Я уже читаю и пишу, сэр. И я могу работать в уме с числами до двадцати. Кроме того, если у меня есть счетные палочки, я могу посчитать на них. Это займет какое-то время. Я знакома с местной географией, и могу показать на карте каждое герцогство. Я знаю «Двенадцать целебных трав» и другие учебные стихи.
Это последнее было подарком мамы. Я заметила, что никто из детей не говорил про учебные стихи.
Писец Лант бросил на меня осторожный взгляд, будто в чем-то меня подозревая.
— Учебные стихи.
Я откашлялась.
— Да, сэр. Например, про кошачью мяту начинается так: «Посадишь — кошка узнает. Посеешь — она потеряет». Значит, первое, что нужно знать об этой траве — если вы посадите ее рассадой в саду, кошка ее съест. Но если вы посадите семенами, кошка не заметит их, и растения смогут зацвести.
Он прочистил горло.
— Это умный стишок, но мы собираемся учить здесь кое-что другое.
Кто-то хихикнул. Я почувствовала, как кровь приливает к лицу. Я ненавидела свою светлую кожу, которая ясно отразила все мое унижение. Наверное, зря я выбрала самый простой стишок из тех, что знала от мамы.
— Я знаю и другие, сэр. Возможно, они полезнее.
Он коротко вздохнул и на мгновение прикрыл глаза.
— Уверен, что знаете, леди Би, — сказал он, будто не хотел ранить мои чувства признанием моего невежества. — Но сейчас меня больше интересует ваше письмо. Не могли бы вы написать несколько слов здесь?
Он пододвинул ко мне бумагу и предложил кусочек мела. Неужели он думает, что я не умею обращаться с пером?
Чувство унижения сменилось гневом. Я потянулась за его красивым пером. Осторожными росчерками я написала: «Меня зовут Би Баджерлок. Я живу в поместье Ивовый лес. Моя сестра, Леди Неттл, мастер Скилла его величества короля Шести Герцогств Дьютифула». Я подняла перо, критически осмотрела строчки и пододвинула бумагу к нему, чтобы он прочитал.
Он смотрел, как я пишу, с плохо скрываемым удивлением. Прочитав, он не смог поверить в увиденное. И снова вернул мне бумагу.
— Напишите следующее. «Сегодня я начинаю занятия с писцом Лантом».
Я так и сделала, чуть помедленнее, потому что не была уверена, как правильно пишется имя «Лант». И снова вернула ему бумагу. Затем он подтолкнул ко мне черную вощеную табличку. Я никогда не видела прежде такой вещи, и слегка провела пальцем по покрытой тяжелым воском поверхности. Он взял палочку и быстро и изящно вырезал на ней несколько слов.
— Отлично. Вы можете прочитать это? — Он бросал мне вызов. — Вслух, пожалуйста, — добавил он.
Я присмотрелась к словам и медленно проговорила их:
— Притворяться невеждой и неумехой — черный обман.
Я в замешательстве посмотрела на него.
— Вы согласны?
Я вновь посмотрела на слова.
— Я не знаю, — сказала я, не понимая, чего он хочет от меня.
— Отлично. Я знаю, что я-то согласен. Леди Би, вам должны быть стыдно. Леди Неттл беспокоилась о вас, полагая, вы недалекий и полунемой ребенок. Она мучилась от мысли, как вы будете жить в этом мире, кто будет ухаживать за вами, когда вы станете старше. Я приезжаю сюда, думая, что моя работа состоит в том, чтобы научить вас простейшим вещам, и вижу, что вы отлично можете читать и писать. И довольно нахально обошлись с леди, достойной всяческого уважения. Леди Би, так что же мне думать?
