— О да, на малазанцев можно рассчитывать!
Хетан подъехала вплотную, схватила Круппа за ворот плаща. Она почти стащила даруджийца с седла и ухмыльнулась чуть шире.
— Человек Сала, — прошипела Хетан, — когда я объезжу — скоро — этому мулу понадобится волокуша, чтобы тащить то, что от тебя останется. Затягивать всех в свою паутину слов — добрый талант, но сегодня я выбью дыхание у тебя из груди. Оставлю немым на долгие дни. И я это сделаю, чтобы показать, кто из нас — главный. А теперь — ещё хоть слово, и я не буду ждать вечера — устрою для этих детей и всех остальных такое представление, с которым ты жить дальше не сможешь. Ага, по выпученным глазам вижу, что ты меня понял. Хорошо. А теперь прекрати сдавливать мула коленями — ему это не нравится. Сиди в седле так, будто он — конь, потому что конём этот зверь себя считает. Он смотрит, как едут все остальные, смотрит, как лошади несут своих седоков. Взгляд его ничего не упускает — это ты заметил? Это самый внимательный зверь, какого только видел сей мир — и не спрашивай, почему. Всё, довольно слов. До вечера, Человек Сала, когда я тебя расплавлю. — Хетан отпустила Круппа.
Задыхаясь, даруджиец плюхнулся обратно в седло. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но поспешно захлопнул. Кафал хмыкнул:
— Он быстро учится, сестра.
Та фыркнула:
— Все вы такие, брат.
Баргасты поехали прочь.
Глядя им вслед, Крупп вытащил носовой платок из рукава и вытер пот со лба.
— Ох ты. Ах ты, как же так? Ты слыхал, мул? Это Крупп обречён. Обречён!
Скворец внимательно посмотрел на двух женщин перед собой, затем сказал:
— В разрешении отказано.
— Её же тут нет, сэр, — повторила одна из морпехов. — Так что нам присматривать не за кем, верно?
— Но в роту свою вы не вернётесь, солдаты. Останетесь при мне. Хотели что-то ещё обсудить? Нет? Свободны.
Женщины обменялись взглядами, затем отдали честь и пошли прочь.
— Иногда, — проговорил Артантос, стоявший в полудюжине шагов от командира, — он поворачивается и кусает за ногу, да?
Скворец покосился на знаменосца.
— Кто поворачивается?
— Стиль командования Дассема Ультора. Солдатам позволено думать, сомневаться, спорить…
— И это делает нас лучшей армией, какую только видел мир, знаменосец.
— Тем не менее…
— Нету никаких «тем не менее»! Именно поэтому мы лучшие. И когда настанет время для тяжёлых приказов — увидишь дисциплину, сейчас, может, она и не заметна, но есть, глубоко внутри — и строгая.
— Как скажешь, — ответил Артантос, пожимая плечами.
Скворец продолжил вести своего коня в крааль. Огненный шар солнца уже начал прятаться за горизонт. Повсюду суетились солдаты — ставили шатры, разводили костры. Командир видел, как они устали. Слишком много двойных нарядов днём, да ещё и лишний колокол на марше перед закатом. Скворец понимал, что придётся так продолжать ещё по меньшей мере три дня, а затем добавить два колокола отдыха перед Кораллом, чтобы пехота успела оправиться. Измотанная армия — побеждённая армия.
Конюх принял поводья у Скворца, и командир направился к шатру Дуджека.
Перед входом на вещмешках расселся взвод морпехов — в доспехах и шлемах, на лицах по-прежнему шарфы, которыми солдаты прикрывали лица от дневной пыли. Никто и не подумал подняться при появлении Скворца.
— Вольно, — саркастически прорычал он, шагая между солдатами ко входу в шатёр.
Дуджек стоял на коленях. Он расстелил на ковре карту и теперь разглядывал её в свете фонаря, бормоча что-то себе под нос.
— Итак, — проговорил Скворец, придвигая походный стул и усаживаясь, — разделённая армия… снова разделяется.
Дуджек поднял взгляд, его кустистые брови на миг сошлись в мрачной гримасе, но затем военачальник снова уставился на карту.
— Мои телохранители снаружи?
— Ага.
— Они и в лучшие времена были так себе, а уж теперь и подавно.
Скворец вытянул ноги, поморщился от застарелой боли в левой.
— Они же все из Унты, да? Давненько я их не видел.
— Ты их не видел, потому что я им приказал скрыться с глаз. «Так себе» — это я ещё мягко сказал. Они не из Войска, и — насколько это будет зависеть от них — никогда его частью не станут. И будь я проклят, если не согласен с ними в этом. В общем, они бы тебе честь не отдали, даже если бы мы не разделялись на два командования. Они и мне через раз честь отдают, а ведь именно меня они клялись защищать.
— Армия у нас уставшая.
— Я знаю. Если Опонны одарят удачей, вернёмся к вменяемому режиму, когда переправимся через Маурик. Оттуда три дня, спустив поводья и вытянув шеи, до Коралла. Мы успевали и быстрей.
— Успевали попасть на порку, ты хотел сказать. Тот переход к Мотту нас едва не добил, Дуджек. Мы не можем себе позволить повторения — на сей раз рискуем потерять куда больше.
Первый Кулак выпрямился и начал скатывать карту.
— Верь, друг мой.
Скворец огляделся, заметил походный мешок у центральной распорки, старый короткий меч в таких же старых ножнах, притороченный к заплечному ремню.
— Так скоро?
— Ты невнимателен, — буркнул Дуджек. — Мы пересылались без перерыва каждую ночь с самого разделения. Проведи перекличку, Скворец, увидишь, что шести тысяч не хватает. К утру получишь обратно свою армию — ну, точнее, примерно половину. Тебе бы в пляс пуститься от радости.
— Нет, это я должен сегодня лететь, а не ты, Дуджек. Риск…
— Именно, — прорычал Первый Кулак. — Риск. Ты всё никак не поймёшь, что ты — важнее для этой армии, чем я. Всегда так было. Для солдат я — просто однорукий людоед в причудливой форме. Проклятье, они ко мне относятся как к домашнему животному.
Скворец покосился на поношенные, лишённые украшений доспехи Дуджека и грустно ухмыльнулся.
— Фигура речи, — поправился Первый Кулак. — К тому же это — приказ Императрицы.
— Так ты всё время говоришь.
— Скворец, Семь Городов сами себя пожирают. Вихрь стоит над политыми кровью песками. Адъюнкт с новой армией уже плывёт туда, но слишком поздно для малазанских войск на континенте. Я знаю, ты бы посоветовал отступить, но посмотри на это с точки зрения Ласиин. У неё осталось только два военачальника, которые знают Семь Городов. И скоро останется лишь одна опытная армия — та, что застряла тут, в Генабакисе. Если уж она должна рискнуть одним из нас на Паннионской войне, то мной.
— Она собирается послать Войско в Семь Городов?! Худ нас побери, Дуджек…
— Если новая адъюнкт проиграет Ша’ик, какой у неё останется выбор? Важнее другое, она хочет, чтобы командовал ею ты.
