– Это не та сказка. Лучше троллям ее расскажи, они оценят.
Он потрепал Пушка по загривку и улегся, притворяясь спящим, чтобы тот отстал. Сквозь ресницы видел, как белое пятнышко двинулось через звонко стрекочущую темень к караульщикам, потом послышались голоса, приглушенный булькающий смех троллей.
Рис перевернулся на спину, закинул руки за голову. На реке плеснуло, как будто из черно-синей бездны в воду упал целый слиток небесного серебра.
– Кеви, не спишь? – около него присела Лиум.
– Нет, – он улыбнулся. – Все в порядке.
– Не надумал еще, что для тебя самое главное? Ты только скажи, а уж я тебе это главное добуду, чем бы оно ни было.
– Не знаю. Это не важно. Ты никогда не слышала сказку про улыбающегося кота? Я имею в виду не то, что сочиняет Пушок, а от людей.
– Кажись, нет, Кеви, – она наморщила молочно-белый в лунном свете лоб. – Отродясь такого не слыхала. Знаю вот про котика-с-ноготок, нанявшегося к колдунье в помощники, это наша, кунотайская. Рассказать?
– Не надо, я и так ее помню.
– Кеви, я о чем хотела потолковать… – сестра перешла на шепот. – Так ли уж тебе надо Гонбера-то убивать? Оно, конечно, убить его надобно, да тебе с ним не сладить, и не такие замышляли положить ему конец, а после сами умирали страшной смертью. А мы с тобой куда хочешь подадимся и заживем, как богачи, есть-пить будем на золоте, спать на шелковых пуховых перинах, и всем, кто тебе помог, заплатим, не скупясь, никто в обиде не останется. Ты женишься на какой захочешь девушке, хоть на крестьянке, хоть на графской дочке, лишь бы любая тебе да ласковая, и у вас пойдут детишки – мои племяннички… Давай сделаем так, а?
– Нет, Лиум. Я поклялся на крови, что убью Живодера.
– Так я для тебя звездной соли добуду, которая освобождает от любой клятвы, в древних свитках так написано. Весь мир переверну, а добуду! Детям своим велю, пусть на дне морском ее сыщут. Там много чего лежит – все, что в моря-океаны испокон веков падало. Может, это и будет самое главное, а?
– Не имеет значения, связан я клятвой или нет. Я решил, что по-любому убью эту зажравшуюся гадину. Только не пытайся мне мешать. Если, допустим, меня насильно увезут за море, все равно сбегу и вернусь сюда, но тогда мне придется тяжелее, потому что подходящий момент будет упущен. Ты ведь слышала, что я рассказывал о сговоре Гонбера и Унберха.
Отведя глаза, Лиум пробормотала:
– Да я б тебя неволить не стала…
– Когда они войдут в силу, ни за каким морем от них не спасешься. А я не смогу простить, если со мной так поступят, даже если это будешь ты. Не надо, ладно?
– Кеви, я ничего такого в мыслях…
В лунном сиянии не видно, как человек краснеет. Лиузама вздохнула и невпопад сказала:
– Ночи-то здешние знатно теплущие, не то что в нашем родном краю…
– Зато здесь нет такой, как у нас, травы.
Тибор проснулся до рассвета. Обнаружил, что Пушок, зараза такая, уболтал караульных, те развесили уши и по сторонам не смотрят – кто хочешь приходи. Хорошо, лагерь окружен двойной защитой, установленной Мунсырехом и Венустой, и по реке никто не подберется – водяные жители сразу поднимут тревогу, но все равно разгильдяйство.
Тролли, как это ни парадоксально с точки зрения тех, кто их плохо знает, существа до полной упертости логичные. Особенно по молодости. Зачем сторожить, если у нас магическая защита? Незамысловатая троллья логика всегда будет доминировать над полученным извне приказом, поэтому солдаты из них никудышные, несмотря на выносливость, дурное бесстрашие и большую физическую силу. И по этой же причине лишь единицы из них доживают до ста двадцати лет, как Онгтарб, или, тем паче, до трехсот с хвостиком, как Мунсырех.
Шаман тоже проснулся, окликнул Тибора, выпустил из ладони шарик-светляк, и они пошли вокруг лагеря, постепенно удаляясь в противоположную от Ибды сторону, в пыльную сухую темень без конца и края.
– Что думаешь о новых союзниках? – поинтересовался тролль, когда отошли достаточно далеко.
– Табор, – он фыркнул. – Скорее даже балаган. Женщины, собаки, песнопевцы…
– Так себе песнопевец, наш Тынаду лучше. Кто-то из людей должен побывать в городе и разведать, где можно застать врасплох того, за кем мы сюда пришли.
– Только не горлодер, он для этого слишком глуп. Волшебница… По-твоему, она годится для нашего предприятия?
– Рис так считает, – Мунсырех задумчиво почесал толстую чешуйчатую шею. – У каждого народа есть в запасе своя особая магия, недоступная другим. Верно, ему понадобится что-то сугубо человеческое, и старый тролль тут не помощник. Что же до моего личного мнения… Эта чародейка сильная, но мелкая, тратит свою силу по мелочам.
– Гм, обнадеживает…
– Главное сделает Рис, от нее потребуется только помощь. Она старательная и любит точность, это, пожалуй, хорошо.
– За неимением лучшего.
Тибор язвил, в то время как ему хотелось спросить, каковы шансы, что Рис уцелеет. Так и не спросил, прекрасно понимая, что шаман и сам ничего наверняка не знает.
Когда вернулись обратно, небосвод уже начал светлеть, еще немного – и все тут заблещет так, что придется жмурить глаза. «Купаться в золоте» – что бы ни имел в виду тот, кто ввел в обиход красное словцо, а здесь это происходит каждое утро.
Мунсырех направился к караульным, сейчас будет им выволочка. Тибор, обогнув сонный лагерь, вышел на отмель. Он не жалел, что ввязался в эту историю. Есть вещи, которые он не любит, не одобряет, избегает, вещи, вызывающие раздражение или отвращение. Все не то в сравнении с грядущими «качелями». Мир, где воцарятся Унбарх и Гонбер в качестве двух главных божеств, вызывал у него абсолютное неприятие. Ага, жить на прокорм упырям, от которых не скроешься ни на этом свете, ни на том. Идите вы оба в Несотворенный Хаос. И вовсе он не свихнувшийся подражатель благородных героев из баллад, в предстоящей заварушке он будет драться за себя.
Позади зашуршали шаги. Еще не успев повернуться. Тибор определил: идет одна из женщин, Морская Госпожа.
Она неуклюже спустилась на отмель, остановилась рядом. Небольшая и округлая, как сдобная булка. Запах моря, от которого ей теперь вовек не избавиться, едва пробивался сквозь модные в Эонхо цветочные благовония.
– Позволь спросить, господин Тибор, знаешь ли ты, что для Кевриса будет самое главное?
Вопрос его озадачил. Просто и изящно. Не каждому удавалось вот так с ходу поставить его в тупик.
– Думаю, об этом лучше справиться у самого Кевриса, сударыня.
– Так сам он как есть не знает, ничегошеньки не говорит, а мне же надобно успеть самое главное для него сделать! – жалобно объяснила Лиузама.
Волосы цвета слоновой кости плащом стекали по плечам. Слегка запрокинутое лицо белело, словно плывущая в воде кувшинка. Желание вспыхнуло внезапно, с такой силой, что на миг дыхание перехватило.
