Тем временем команда Клыка, заслышав голоса, собралась вокруг. Среди бестий войны, спокойных, грязных, в боевых ранах, с отчаянными осунувшимися физиономиями, юным смотрителям стало совсем неуютно – они инстинктивно придвинулись друг к другу, им заметно хотелось держаться за оружие.
– Да ты не нервничай, – сказал Паук. – Мы же шли сюда, чтобы вашим помочь, только опоздали. Что ж, отношения выяснять сейчас, что ли?
– Мы хотели закопать товарищей вашего Грома, как своих друзей, – сказал Клык. – И искать ваш поселок, чтобы предложить свои услуги. Вы ведь сами пошли, потому что бойцов мало и они очень заняты?
Смотрители переглянулись.
– Вы ведь можете решать, – сказал Клык. – Вы и более важные вещи решали…
– Да что за глупость? – встряла Шпилька, сморщив нос. – Что за секреты? Мы что ж, по-вашему, людям побежим рассказывать? Мы сюда шли, как к своим…
Франтик взглянул на Шпильку и невольно улыбнулся. Даже с выбитым клыком, со ссадиной на щеке, мокрая и грязная, она неотразимо выглядела.
– Вы не здешние… вы – наемники? Вряд ли мы сможем как следует заплатить, мышка.
Хорек и Красавчик разом выпалили какое-то возражение, которое было понято лишь по интонации – Клык остановил их жестом.
– Мы много не спросим. Приютите наших девочек, а нам дадите бальзама и пожрать. Сейчас время такое, что никто ни на ком наживаться не станет.
– Меня не надо ютить, – сказала Шпилька. – Мне тоже бальзама и жрать. Мы от Серебряной Реки сюда добрались – как думаете, стоим чего-то, а?
Женские чары работали безотказно. Местные расслабились настолько явно, что Мелкий подумал: "Если этот пижон будет нюхаться со Шпилькой, я дам ему в ухо и ни на что не посмотрю". Впрочем, смотрители понимали ситуацию лучше, чем Мелкий предположил.
– Меня звать Шорох, – сказал франтик, обращаясь, в основном, к Клыку. – Ты прав, у нас сложное положение. Еще какое. Так что, если пойдете с нами, просто пойдете… я не знаю, насколько это для вас важно, но вас примут эти горы.
– Важно, – сказал Клык твердо. – Идем.
Изначально Шорох и его спутники собирались забрать тела вниз, в Последний Приют здешнего клана, но у смотрителей появились защитники, а значит, можно было оставить мертвых бойцов наверху, закопать в землю – лучшее, что может ожидать арша после смерти. Арши – дети Земли, плоть – земля, кости – камни; все они верили, что при жизни и посмертно вернее всего быть как можно ближе к матери.
Крыса хотела вернуть панцирь лучнику, она уже знала, что его последнее имя – Лезвие, но Шорох возразил:
– Не стоит, наверное. Он бы сам отдал девочке, тем более – тяжелой, так что оставь.
Пырей кивнул. Такой союз – неплохая вещь. Их уже охраняет Вьюга, так, быть может, тень Лезвия тоже разбудит в момент опасности или дунет в затылок, когда надо будет срочно обернуться. Пусть.
Крыса согласилась, но вложила в ладонь мертвеца свой метательный нож:
– Мы поменялись. Мы с вашими друзья теперь.
Клык наблюдавший за дорогой, вздохнул и сказал мрачно:
– Я все понимаю, но поменьше церемоний. Мне тут все меньше нравится.
Тела уложили в глубокую трещину, засыпали щебнем. Не стали делать никаких отметок, чтобы людей не веселить. Постояли минутку рядом.
– Все думаешь, вести ли нас вниз? – спросил Паук у Шороха, который грыз костяшку указательного пальца. – Нервничаешь?
– Нет, – Шорох мотнул головой. – Пошли.
Те, кто прокладывал тропу к потайному проходу, заботились о секретности, а не об удобствах: этой тропой надлежало пользоваться только в крайних случаях, в экстремальной ситуации. Не только человек, но и арш-чужак, незнакомый с местностью, не отыскал бы узкий и крутой подъем, заканчивающийся отвесной каменной стеной. Тесаную плиту, закрывающую вход, приводил в действие рычаг, надежно скрытый в узкой глубокой нишке, замаскированной под естественную щель между камнями. Чтобы добраться до него, надлежало засунуть в щель руку едва ли не по плечо – вряд ли это можно сделать случайно.
Но наемники точно знали, что этим защита от случайностей не ограничивается, поэтому никто из них не ступил в темноту коридора, открывшегося за воротами: чревато. Вперед пропустили местных. Шорох и его товарищ с кольцом в ноздре, по имени Комар (первое имя, конечно – мама, наверное, так назвала, а нового еще не получил, по молодости лет) с минуту отключали все секретные механизмы, спрятанные в полу и стенах. Этот вход не предназначался для гостей. Всякий, вошедший сюда без местного провожатого, был бы убит на месте автоматическим охранным устройством. Устройства такого рода зависят от фантазии хозяев – но смерть на стальных остриях, стремительно и перекрестно выдвигающихся из стен, или под рухнувшей сверху каменной плитой одинаково неизбежна. Любые механизмы аршей работали безотказно.
Длинный прямой коридор, в котором потенциальных врагов ждали ловушки, закончился развилкой из трех коридоров, ведущих дальше. Вопрос о том, какой из них идет в жилой сектор, мог возникнуть только в человеческой голове – для аршей запахи, доносящиеся с трех направлений, делали выбор очевидным. Из ближайшего, сворачивающего вправо, ужасно несло гремучим студнем, дымом и тлением – он вел в сектора, которыми хозяева пожертвовали. Из коридора, уходящего резко влево и вниз, доносился тонкий запах воды, лишайников и старой факельной копоти; оттуда же припахивало летучими мышами – подземное озеро, можно не сомневаться. Только центральный коридор терпко благоухал маслом из хвои горной сосны – древним знаком, указывающим на безопасность, светильным газом, дымом и, чуть заметно – копченым мясом. Этот коридор уходил скорее вверх, чем вниз – и именно там сейчас находились хозяева.
Третий смотритель, носивший вполне профессиональное имя Сквозняк, повернул рубильник на стене: центральный коридор тускло осветился газом, горящим в стеклянных шарах. Более яркого света глазам аршей не требовалось, хотя многим из них яркое освещение нравилось чисто эстетически, как утонченная роскошь и дополнительные возможности для зрения.
– Светильники уцелели, надо же, – восхитилась Шпилька. – А ведь так грохнуло…
– На самом деле грохнуло-то целым уровнем ниже, – мрачно сказал Шорох. – Здесь, конечно, тоже тряхнуло – будь здоров, – он кивнул на темную нишу с разбитым шаром, – но внизу намного хуже.
– Нижним секторам конец, – сказал Комар. – Там – могила, общая могила.
– Неужели вода дошла сюда? – спросил Клык. – Мы думали, вы все-таки далеко оттуда живете…
– Дошла?! – Комар с размаху стукнул себя ладонью по груди. – Да ты бы видел, как она дошла!
– Ворота в галереях выбивала, – тихо вставил Сквозняк. – С ревом… Понимаете, мы всегда жили очень низко, самые нижние ярусы глубоко под горами, там – естественные пещеры, строиться было очень удобно…
