Вспышки силы почти всегда угасают после мекана. Все это может тянуться долго, а может постепенно сойти на нет.
Задержав дыхание, Атайя сложила руки и попыталась вызвать светящуюся сферу. Сила плохо подчинялась принцессе, лишь спустя минуту на ладони появилась тусклая красная вспышка, словно тлеющий уголек умирающего костра.
— Хедрик предупреждал меня, что такое может случиться, — произнесла Атайя спокойно, стараясь не показать, как напугана. — Моя магическая сила возвращается к своему начальному уровню. Действие блокировки со временем проходит. — Атайя зажмурила глаза. Принцесса должна была ожидать этого, но она так привыкла к своей возросшей магической силе, что мысль о возможности утратить ее с каждым днем казалась все менее реальной. — Но почему сейчас? — вскричала она, стукнув по стене кулаком и тут же чертыхнувшись от боли. — Если Мудрец придет…
— Атайя, не мучь себя. Попытайся еще раз — может быть, это всего лишь несчастный случай. Но даже если нет, ты все еще адепт не менее сильный, чем Мудрец. — Он наклонился и поцеловал ее, чтобы ободрить. — Разве в сарском пророчестве не говорится о том, что ты владеешь «силой, невиданной со времен древности»? — напомнил Джейрен, расширив глаза в притворном изумлении.
Усилия Джейрена вызвали на лице принцессы хмурую улыбку.
— Хорошо, я все поняла. Видит Бог, мне есть о чем позаботиться и без того. — Атайя приподнялась на подушке и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Может быть, это счет, который Господь выставляет мне. Если мы оба с Мудрецом являемся адептами, то моя сила, возросшая под действием печати, может быть истолкована как жульничество. А так обе стороны равны.
— Равны-то равны, — повторил Джейрен спокойно, однако тень пробежала по его лицу. — Но равны перед чем?
— Но ведь это же невозможно! — восклицала Дриана, еле поспевая за слугой Мудреца по винтовой лестнице, ведущей в спальню его светлости.
Бледно-голубые газовые юбки развевались за нею. Дриана в спешке пыталась заправить под жемчужное украшение на голове непокорные пряди темно-рыжих волос. Она едва закончила утренний туалет, когда Тулис принес срочный вызов от его светлости.
— Говорю вам, миледи. Он встал на рассвете, приказал подать завтрак и бумаги на подпись, затем вызвал портного и казначея и вас, конечно, не говоря уже о дюжине других приказаний. Я никогда не видел его таким энергичным. Мы едва поспевали за ним.
Хотя слова его звучали обнадеживающе, некая принужденность в поведении Мудреца заставляла Тулиса усомниться в том, что с его хозяином все в порядке.
— Но ведь ты освободил его только прошлой ночью, — не унималась Дриана, на ее нежной нижней губе были видны следы зубов. — Он не мог выздороветь так быстро. Принцесса Атайя пошла на поправку только после того, как провела в бреду и почти при смерти около трех недель. — Дриана принялась покусывать ноготь большого пальца. — Мне это не нравится, Тулис. Совсем не нравится.
Тулис остановился на верхней ступеньке лестницы и рукой, покрытой сеткой синих вен, схватился за перекладину, стараясь успокоиться.
— Мне тоже, миледи.
Оставшаяся часть пути прошла в молчании, оба вспоминали тот судьбоносный день, когда доверенный слуга Мудреца наложил на него заклинание, запечатав внушающую благоговение силу в тесной клетке разума.
— Своего рода кастрация, — пошутил тогда Бранд, — но не окончательная.
Он старался не выдать свой страх, но Дриана знала, что страх этот затаился в глубине. Что ж, он хотел получить еще большую силу и добился своего единственно возможным способом. Мудрец не мог смириться с тем, что женщина вдвое моложе превосходит его силой, к тому же он понимал, что только Атайя Трелэйн стоит между ним и кайтским троном.
Дриана нахмурился густые брови. Она ничего не имела против ревности Мудреца, когда та была направлена на нее, но ее раздражало, что ради обретения большей магической силы Бранд готов рисковать жизнью. Вот и Тулис предостерегал его от подобной глупости, хотя хозяин и упрекал слугу за неверие. Неужели Бранд сомневается в том, что сможет завоевать Кайт без того, чтобы увеличить свою и без того значительную магическую силу? К тому же ему мало было запечатать силу на тот же срок, что и принцесса Атайя. Мудрец настоял на том, чтобы увеличить срок на целую неделю.
Тулис остановился, чтобы их не услышали охранники у дверей спальни. Присутствие стражи было пустой формальностью, да никто из колдунов и не осмелился бы напасть на него без предъявления формального вызова. В лучшем случае подобное сочли бы верхом наглости, в худшем — богохульством, пощечиной перед лицом Господа.
— Я должен предупредить вас, — проговорил слуга. Тревожный взгляд Дрианы заставил его в спешке продолжить: — Его светлость не болен, во всяком случае — не физически, — поправился Тулис, — но теперь это совсем другой человек — не тот, чью магическую силу я запечатал четыре месяца назад. Изменения не бросаются в глаза, но они очевидны.
Дриана еще раз прикусила губу, на сей раз до крови.
— Что-то прошло не так? Я хоть и не колдунья, но знаю, как все должно происходить.
Когда она шпионила для Мудреца в лагере принцессы, то старалась не упустить ни единой детали, касающейся испытания Атайи. Она старалась запомнить каждое слово и каждое движение, чтобы передать Бранду по возвращении на остров.
— Джейрен и мастер Тоня утверждали, что после испытания Атайя осталась собой. Ее магическая сила усилилась, и хотя что-то стерлось из памяти принцессы, внутренняя сущность ее нисколько не изменилась.
— Знаю. Но я же помню, вы говорили, что сила принцессы высвобождалась сразу, одним потоком, сдерживаемая двумя колдунами. В этом, вероятно, и состоит причина ее болезни. Я вместе с двумя другими колдунами следил, чтобы сила Мудреца высвобождалась постепенно. Мы старались контролировать процесс, но кто знает… — Тулис покачал головой, на глаза упала седая прядь. — Меня беспокоит, что поведение его светлости совершенно не похоже на поведение принцессы в подобных же обстоятельствах. То, что он совершенно не выглядит больным или хотя бы усталым, заставляет меня подозревать, что яд остался в нем. Он такой беспокойный, его мысли и поступки так стремительны. И кроме того, — Тулис остановился, словно подыскивая правильное слово, — он как будто бы пьян от собственного состояния. Возбужден, словно от слишком большого количества семян пастлы. Смерть бросила ему вызов и проиграла, — произнес он, мрачный тон не соответствовал торжественности слов, — но победа вскружила ему голову.
