Гэбриэл только склонил голову, признавая ее правоту и не споря.
Снова раздались шаги. Появился Эмир в сопровождении Ноквелла и нескольких стражников.
- Пора, - провозгласил принц, и все последовали за ним.
Они не пошли на площадь, а перешли на другой балкон, как раз предназначенный для публичных заявлений короля. Слуги принесли удобные кресла и расставили их по периметру. Эмир и Эрилин разместились посередине, чтобы иметь лучший обзор, рядом Ноквелл, стража встала за спиной.
Гэбриэл отказался от принесенного для него кресла и тоже остался стоять. Казалось неправильным наблюдать казнь, усевшись, как в театре, хотя все, похоже, воспринимали происходящее, как представление.
Палач с огромным топором уже поджидал своего "клиента". Ридока вывели на помост два гороподобных стражника. Руки бывшего короля были связаны за спиной, взгляд затравленный, на скуле кровоподтек, видимо, он сопротивлялся при аресте.
Эрилин подалась вперед и сжала подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Эмир же... Принц не выражал никаких эмоций, спокойный и величественный. Гэбриэлу показалось, что он доволен, хотя Эмир не улыбался и никак не выражал своих эмоций.
Принц поднялся.
- Я приказываю казнить этого человека за измену, - провозгласил он, и магический громкоговоритель разнес его слова над площадью.
Люди зашумели, но быстро смолкли.
Ридок рванулся вперед, но стражники удержали его и заставили встать на колени у плахи.
- Это все Этаниэл! - завопил дядюшка Эмира и Эрилин. - Найдите его! Допросите!
От этих слов Гэбриэл вздрогнул. Ведь он так и думал, так и подозревал. Люди не меняются, и не мог трусливый нерешительный младший брат короля вдруг ни с того ни с сего превратиться в коварного заговорщика.
Ридока заставили положить голову. Над площадью повисла мертвая тишина.
Эмир кивнул палачу и махнул рукой, давая приказ, после чего опустился на свое кресло и сложил руки на коленях.
Нет, Гэбриэл не ошибся, принц был доволен, теперь он этого даже не скрывал, уголок его губ упорно полз вверх.
В полной тишине топор палача рассек воздух, звук глухого удара, оборвавшийся крик, и голова бывшего короля покатилась по помосту.
Эрилин зажмурилась. Угол губ Эмира приподнялся еще выше.
"Да что тут происходит, черт возьми?"
Гэбриэл не боялся вида крови, но сейчас его затошнило. Он не считал Ридока невиновным, но не сомневался, что встречи с палачом из-за смерти короля Эрона заслуживают и другие, причем гораздо больше, чем заслуживал Ридок.
Эрилин, наконец, открыла глаза и подняла их на Гэбриэла, ища у него поддержки. Гэбриэл ободряюще улыбнулся, но на самом деле больше всего на свете ему хотелось схватить Эмира за горло прямо сейчас и выбить из него признание. Останавливало то, что он все равно ничего не добьется и не докажет. Как бы Эмир не занял этот трон, опасности для Эрилин он не представлял, наоборот, он сделал все, что обелить имя сестры перед народом. А безопасность Эрилин - единственное, что было важно.
***
Время было уже за полдень, но ни Лорис, ни Джоф во дворце так и не появились. И, если от Генти можно было бы такое ожидать, то от мага определенно нет. Генти мог увидеть деда и передумать, решить остаться в Иканоре, но Лорис не из тех, кто нарушает данное слово, если сказал, что приедет, значит, приедет.
Гэбриэл чувствовал что, что-то произошло. Нужно найти Лориса и все выяснить. К счастью, поиски общины магов не должны составить труда.
Он столкнулся с Эрилин в коридоре, когда уже намеревался покинуть дворец.
- Ты куда? - удивилась она. - Я думала, вы с Лорисом и Джофом должны уже готовиться к отъезду.
- Их нет, - раздраженно ответил Гэбриэл, его предчувствие просто визжало, предупреждая о неприятностях.
Эрилин же не разделила его волнения.
- Опаздывают. Не переживай.
- Что-то здесь не так, - не сдавался Гэбриэл. Сколько можно не доверять собственным ощущениям, когда они ни разу не подводили?
- Гэбриэл, ты сам не свой с тех пор, как мы въехали в Иканор, - сказала принцесса. - Ищешь везде подвох. Джоф с дедом, Лорис с магами, такими же, как он. Просто потеряли счет времени.
Он хмуро смотрел на нее. Как доказать что-либо, основываясь только на предчувствии?
- Не знаю, Эр, - признался Гэбриэл. - Мне очень неспокойно.
Она улыбнулась.
- Все хорошо, - ее голос звучал уверенно. - Вот увидишь, они скоро приедут.
- Я надеюсь.
- Приедут, и ничего с ними не случилось, я уверена. Только не вздумай уехать, не попрощавшись.
- Не уеду, - пообещал он, и они разошлись.
***
Прошел час, но никто из них так и не появился. Гэбриэл уже успел обойти весь дворец, повыглядывать из всех окон и со всех балконов, но никого не обнаружил, только намозолил глаза страже, которая стала поглядывать на него с явным подозрением.
Дальше ждать было нельзя.
"Это уже ни в какие ворота!"
Раньше он думал, что Джоф мог передумать, но чем дольше размышлял над этой версией, тем менее правдоподобной она оказалась. Как может передумать человек, с такой страстью уговаривавший взять его с собой? А Лорис? Он прекрасно знает, что отец ждет его в Алаиде. Если бы он хотел задержаться в Иканоре, то просто сказал бы об этом. Как можно было просто пропасть?
Явно что-то стряслось. Но чтобы с обоими... Таких совпадений не бывает, значит, это чьих-то рук дело, а не случайность.
Гэбриэл решил, что бесполезно сидеть и ждать, и пора отправляться на поиски. Где жил старый Генти, он знал, где община магов, найдет по ходу действия.
Гэбриэл решительно развернулся и направился к выходу. Может быть, Эрилин и права, и он зря паникует, но лучше убедиться во всем, чем потом проклинать себя за бездействие.
Гэбриэл спустился на первый этаж и завернул в коридор, ведущий к выходу.
В примыкающем коридоре раздались шаги. Его пробил озноб. Гэбриэл всегда узнавал о приближении людей по шагам. У всех они были разными, как голоса, он не путал их никогда. Но эта походка... Или у него от беспокойства начались слуховые галлюцинации, или...
Человек, которому принадлежали шаги, появился из-за угла. Высокий, стройный, уже в возрасте, но невероятно подтянутый для своих лет. Эту улыбку Гэбриэл не спутал бы ни с чьей другой, холодная, острая, как нож, а над ней черные пронзительные глаза, глаза, в которых можно было увидеть что угодно, кроме жалости или милосердия.
О да, Сентас Рей улыбался.
- Ну, вот и встретились, - его улыбка стала победной.
