- Хочу, чтобы ты успокоилась и подумала, - совершенно спокойно ответил он, будто они обсуждали, какой десерт подать сегодня к чаю. - Я никогда не хотел тебя убивать и не хочу. Так что подумай над этим. Если ты включишь голову и встанешь на мою сторону, я тебя отпущу.
- Где Гэбриэл, Лорис, Джоф? - выдохнула принцесса. - Что ты с ними сделал?
- О, дорогая, не надо их всех в один список, - Эмир нахмурился, - Лорис наследный принц Алаиды, и я не идиот, чтобы предпринимать против него активные враждебные действия. Маги по моей любезной просьбе напоили его в гостях сонным чаем, так что с ним все в порядке. Проснется завтра утром и появится. Я даже выделю ему почетный эскорт, чтобы он смог добраться до Алаиды.
Вот теперь ей стало по-настоящему страшно.
- А Гэбриэл и Джоф?
Эмир скривился.
- Понятия не имею. Мои сатаниды сказали, что им нужны эти оба, я великодушно не возражал. У них какой-то зуб на твоего Хортона, а Джоф им пригодится. Подробностей не знаю, да мне и плевать. Я разрешил им воспользоваться заброшенными пыточными камерами в подвалах.
- Эмир, какой же ты негодяй, - Эрилин казалось, что ей снится кошмар, безумный ночной кошмар, потому что в реальности такого просто не могло быть. - Ты подписал приговор парнишке, который в жизни своей мухи не обидел, и человеку, которому обязан жизнью ты сам.
- Убивать Гэбриэла не входило в мои планы, - признался Эмир. - Да в моих планах вообще не было этого сукиного сына. Но он подвернулся очень кстати. Братство просило кругленькую сумму за свои услуги, а увидев его, они тут же отказались от всей награды, сказали, отдать его им, и мы квиты. Так что я всего лишь забочусь о государственной казне, а значит, и об Иканоре в целом.
- И из-за заботы об Иканоре ты убил нашего отца? - слезы душили, они шли сплошным потоком, стекали по подбородку и падали на шею.
Эмир раздраженно пожал плечами.
- Поставь себя на мое место. Отец твердил о своей болезни последние несколько лет, собирался умирать и готовил меня занять трон. Изо дня в день он повторял, что я вот-вот стану королем. Он сам вбил мне это в голову. А потом врачи вдруг находят лекарство от его хвори и обещают ему дожить до глубокой старости. Что мне надо было делать? Ждать, когда мне стукнет лет сорок, и только потом стать королем?
- Я бы никогда не оказалась на твоем месте, - прошептала Эрилин.
- Потому что ты родилась девочкой, - Эмир тут же нашел понятное для себя объяснение ее словам, - тебе в любом случае было не видать престола.
- Нет, Эмир, потому что я любила нашего отца.
- Какие мы благородные, - у него было такое выражение лица, будто он хотел сплюнуть, но сдержался. - Все, разговор закончен. Я ухожу, а когда вернусь, я ожидаю увидеть тебя одумавшейся. Повторяю, я не хочу тебя убивать, но если ты попытаешься встать между мной и престолом, будь уверена, я пойду и на это. Так что подумай о своей жизни.
Эмир развернулся на каблуках и быстро вышел за дверь. В замочной скважине проскрипел ключ.
Эрилин закрыла глаза.
- Что же ты наделал... - прошептала она в пустоту.
***
Они спускались по лестнице в подвал. Под ногами скрипела пыль, со стен свисала паутина. Похоже, этим местом давно не пользовались.
Внизу обнаружились камеры, дверь одной из них была распахнута, оттуда лился свет, и Сентас Рей направился туда.
Все становилось ясно - пыточные камеры. Гэбриэл слышал, что, едва взойдя на престол, король Эрон запретил пытки в своем королевстве, предпочитая тщательное расследование преступлений признаниям, полученным под пытками.
Сентас Рей посторонился.
- Проходи, - коротко распорядился он, пропуская Гэбриэла внутрь, а сам замер дверь.
Небольшое помещение с каменными стенами, полом и потолком было тускло освещено свечами. В печи горел огонь. На стенах развешаны различные приспособления для пыток, куча инструментов того же предназначения на столе. Но стол был не один. На втором лежал Джоф, раздетый по пояс, руки и ноги растянуты, сцеплены ржавыми от времени цепями. А возле стола стоял Вернан, он почти не изменился за эти годы, та же надменная улыбка, светлые удлиненные волосы, изумрудные глаза.
Значит, Вернан. Вот, кто скрывался под маской секретаря Этаниэла. Самый верный ученик Сентаса Рея, всегда стремящийся выделиться, заслужить звание лучшего, обойти Гэбриэла во всем, будто жизнь была соревнованием.
- Ну, здравствуй, Гэбриэл, - поприветствовал его Вернан. - Вот и встретились.
Гэбриэл не ответил, его взгляд был прикован к Джофу.
"За что? Твою ж мать, его-то за что?!"
- Гэбриэл, уходи, - выкрикнул юноша. - Оставь меня! Уходи!
Но Гэбриэл не шелохнулся. Вернан стоял рядом с Генти с занесенным для удара кинжалом.
Гэбриэл был быстрее обычных людей, быстрее Вернана и даже, возможно, самого Сентаса Рея, но не их обоих вместе взятых. Если он попытается вырваться, очень может быть, ему это удастся, но Вернан успеет зарезать Джофа, одним легким движением, даже не прилагая усилий. К этому Гэбриэл готов не был.
- Уходи! - снова воззвал юноша. - Ты же сам говорил, что я тебе не друг! Уходи!
За эти слова он получил удар в челюсть, его голова мотнулась, как у тряпичной куклы.
Гэбриэл сжал зубы.
- Пройди к стене, - приказал Сентас Рей, наслаждаясь его реакцией.
Стена, на которую он указал, была покрыта плесенью поверх серого камня, в нее были вбиты крепления для рук.
"Вот дерьмо!"
Гэбриэл пытался найти выход, но ничего не приходило на ум. Во всех проигранных им в голове вариантах Джоф погибал. Как же он был прав все эти годы, пытаясь не заводить друзей. Его друзья долго не живут, он приносит им смерть...
- Сними плащ, - распорядился Сентас, Гэбриэл выполнил и это. - А теперь садись, - он послушно опустился на холодный влажный от сырости каменный пол. - Вот так, прижмись спиной к стене. Отлично! Разведи руки в стороны.
Сентас Рей защелкнул на его запястьях оковы и, довольный, отступил на несколько шагов, наклонил голову вправо, потом влево, любуясь своей работой.
Оковы были тугие, плотно обхватывающие запястья. Из таких не вывернешь руки, даже если сломать кости.
Учитель словно прочел его мысли.
- Эти оковы подгонял лично я, - сказал он. - Они достаточно тугие, чтобы из них нельзя было вытащить руки, крепко вбитые в стену, так, что тебе ни за что их не вырвать, и они не настолько острые, чтобы ты мог попытаться отрезать себе ими кисти. О, не смотри на меня так, я знаю, что ты способен на отчаянные поступки, но поверь, все просчитано. Теперь ты в моей власти, и ничего не можешь с этим поделать.
