Они выбрали дорогу через перевал Шарк и, борясь с наступающей с вершин зимой, начали медленный подъем.
В предгорьях было многолюдно, только бродили здесь не травники, крестьяне и пастухи, а солдаты. Их было много, они стояли, двигались походным маршем, коротали время очередного привала за поправкой амуниции, разговорами и азартными играми. Сопровождающие принцессы никуда не торопились, и она часами выслушивала обсуждение жизни в Дакире, прелестей кабачков, близких и не очень, взаимоотношений с местными жителями и, разумеется, последних новостей с фронта.
Наконец, то чего ждал сэр Ноэль, случилось — во время одной из многочисленных остановок ему сообщили, что через полчаса сюда прибудет капитан Анрэ, при ближайшем рассмотрении оказавшийся командиром одного из подразделений генров. Под его присмотром два из трех сундуков переложили в другой обоз; вместе с ними уехали двое охранников казенных денег.
Теперь они двигались быстрее, благо на их пути перестали попадаться "отвлекающие моменты". Путь, который ранее проделывали за два дня, теперь покрывали за день.
Все чаще приходилось ночевать под открытым небом, вот и ту ночь предстояло провести на широком плато, поросшем редкими хвойниками и низким морозоустойчивым кустарником. До высшей точки перевала оставалось не так уж много, но стремительно сгущавшаяся темнота заставила отложить встречу с ним до завтра.
Развели костер, все, в том числе пленница, расположились вокруг него.
Стелле развязали руки, и она с облегчением поправила завязки плаща, весь день давившие на ее горло.
Сэр Ноэль, как и предупреждал барон Инксед, оказался на редкость словоохотливым, в этом отношении он отличался от сдержанного Орета, порой его болтовня была лишена всякого смысла, тогда как барон всегда говорил по делу и, главное, то, что он действительно думает — именно эта нетипичная для его нации искренность подкупала принцессу.
— Неужели сыновья Орета будут такими же? — мысленно спрашивала себя девушка, поглядывая на сэра Аджера: он был наполовину грандванец.
Слова нескончаемым потоком лились изо рта Ноэля, сливаясь в непрерывное пчелиное жужжание. Стелла хотела уйти спать, сославшись на усталость или головную боль, когда он заговорил о разделе Симонароки. Рассказ заинтересовал ее, и девушка решила остаться.
Из слов Аджера следовало, что Дакире досталась большая часть гор, потому что никто не отважился построить среди скал свой город. Но, так как Сиальдарская империя сумела закрепить за собой некоторые участки "исконно дакирской земли" по ту сторону Симонароки, отгородившись от грозного соседа каменной стеной, Сиальдару и Грандве тоже отошел кусочек горного массива.
— К тем, кто жил в восточной части Симонароки, приехали дакирские чиновники и спросили, кем они хотят быть: дакирцами или грандванцами. Разумеется, большинство тут же переселилось в равнинную часть Дакиры. Уверяю Вас, грандванцы с радостью отдали нам свои загорные территории, если бы не их тупая уверенность в том, что нельзя возвращать завоеванное предками, — с жаром заключил Ноэль.
— А Вы бы отдали?
— Что отдал?
— Земли Ваших предков.
— Если бы я не мог следить за ними должным образом, я бы их продал. Земля должна приносить выгоду.
— Понятно, — кивнула Стелла и протянула руки к огню.
— Вы были в Валькире? — Её вопрос побудил его завязать диалог. Очевидно, другим своим спутникам он давно надоел своей болтовней.
— Доводилось, — уклончиво ответила девушка.
— Тогда Вы видели это убожество. А когда-то там был милый городок вроде Кон-Раки. Грандванцы не сумели извлечь из своего приобретения никакой выгоды.
— А Вы бы смогли? — фыркнула Стелла. Он начинал бесить ее своей самоуверенностью и снобизмом.
— Безусловно, — расплылся в улыбке ее собеседник. — Прибыли с одних виноградников было бы тысяч на шестьдесят в год.
Принцесса усмехнулась и вгляделась в огонь: ей всегда нравились пляшущие языки пламени, вычерчивающие в воздухе плавные изогнутые фигуры. Изо рта шел пар — ночь обещала быть морозной. Люди сгрудились у костра, позабыв о чинах, званиях и социальных ролях, вместе грелись у искрящегося, весело потрескивавшего костра.
Здесь, на высоте, дышалось хуже, зато воздух был будто чище, прозрачнее, а небо — глубже. Краски природы лишались примесей, обретали лаконичную законченность.
— Вам нравится война? — Вопрос вырвался у нее неожиданно, будто мысли, обличенные в слова.
— Что? — Он тоже не ожидал его услышать.
— Как Вы относитесь к войне? — Стелла оторвала взгляд от огня, теперь она пристально смотрела на него. Молчание повисло в свежем морозном воздухе, тягостное, требующее ответа.
— Никак, — пожал плечами Ноэль.
— Совсем? Так не бывает.
— Бывает. Был приказ, меня призвали в армию, я привык исполнять приказы.
— Значит, Вам все равно, кого убивать?
— Я этого не говорил. Просто я никогда об этом не задумывался.
— А, может, стоило? — пробормотала она и отвернулась.
Просидев у костра еще немного, поужинав и вдоволь наболтавшись со словоохотливым офицером, девушка ушла спать. Еще до ужина она успела внимательно осмотреть место стоянки и убедилась, что лошадей стреножили в нужном ей месте — возле ельника.
На ночь пленнице руки не связывали, не видя в этом особой необходимости: в темное время суток лагерь охранялся часовыми. Один дежурил у повозки с деньгами, другой прогуливался по периметру.
Дождавшись, когда стан погрузится в сонную дрему, Стелла села и, засунув под одеяло свои вещи, придала композиции вид спящего человека. Убедившись, что возница спит без задних ног в обнимку с бочонком эля, она осторожно соскользнула под повозку.
Часовой прошел мимо, не заметив ее.
Девушка осторожно выглянула, бросила взгляд на второго дозорного — он тоже ее не видел — и медленно поползла к возку с деньгами. Стараясь держаться в тени и не производить лишнего шума, принцесса заглянула внутрь. Как она и предполагала, внутри оказался кованый сундук, но в первую очередь ее интересовал не он, а то, что лежало рядом с ним — оружие и ворох разнообразных вещей.
Стелла снова юркнула под повозку, боковым зрением подметив, что второй часовой дремлет на козлах, дождалась, пока мерявший холодную морозную ночь солдат снова скроется из виду, и залезла в возок с деньгами. Отыскав среди вещей свою сумку, она вытащила из лежавшего сверху мешочка шпильку.
Замок поддался не сразу, зато крышка открылась без скрипа. Принцесса переложила в кошелек несколько горстей монет, потом осторожно притворила крышку и кое-как закрыла замок. Забрав оружие, она укуталась в чей-то запасной теплый, подбитый мехом плащ и выглянула наружу: часовой стоял к ней спиной на той стороне площадки.
