— Вынужден тебя перебить, Зильриз, но давай не будем судить о тех вещах, о которых мы точно не знаем, и которые касаются фундамента нашего братства.
— Как скажешь, Эмиль. Все, что я говорю — лишь гипотеза и не более. Так вот, полагаю, что западня все же была. Хотя сама по себе засада не исключает возможности проведения настоящего ритуала и разобщенности действий гильдии и империи. Самый волнующий нас вопрос во все этом теперь: почему мы сейчас свободно пересекаем пустыню?
— Именно.
— Потому, что так надо тому, кто нас отпустил, — подытожил Зильриз.
— То есть ты хочешь сказать, что в данный момент мы находимся под наблюдением у императора?
— Я допускаю это.
— А цель может быть только одна, — мрачно произнес Эмиль, — укрытие.
— Это вполне оправдало бы предпринятые усилия, — ответил некромант, — даже более того.
— Одним легким движением убрать многолетнюю торчащую в теле занозу, — промолвил Эмиль, — что же, это похоже на правду.
— Я думаю, о наличии слежки нам станет известно при выходе из песчаной бури, — предположил Зильриз, — тогда мы сможем избрать нужный нам маршрут.
— Принимается, — одобрил Эмиль.
Неимоверно тяжелый для племени гоблинов день, насыщенный страданиями, отчанием и страхом, подошел к концу только ближе к утру, когда на горизонте замаячил союзник, надежда в появлении которого, казалось, была совсем утрачена. Люди, получившие от вождя Курзыка письмо, отправленное посредством соколиной почты, тут же поспешили навстречу гоблинам. С помощью людей преследуемое орками племя вскоре смогло покинуть ненавистные им болота. Сделав несколько коротких привалов на пути к лагерю, союзники достигли поселка ближе к вечеру. Накопившаяся за последние дни усталость свалила измотанное племя гоблинов с их коротких ног. К счастью, в поселении людей было достаточно шатров и мягких шкур, дабы разместить всех беженцев в пределах высокого частокола, огородившего лагерь от внешнего мира. Сон, подобно огромному киту, мгновенно поглотил вновь прибывших, словно маленькую рыбешку, и, выстрелив вверх мощным напором воды, вновь погрузился на глубину, утянув свой улов на самое дно грез.
«Общий совет», такое название было присвоено собранию, сформированному из глав людей и гоблинов, был назначен на следующий день рано утром. В состав совета от поселка вошел глава лагеря по имени Бойрь, его правая рука — торговец Хилем и знахарь — Вирвибор. Ну, а от гоблинов — бессменный вождь Курзык, его генерал Грыкс и заслуживший своей отвагой право слова — Узур. Впрочем, не обошли стороной и «любителя большой политики» — Раэля, план которого, в общем и целом, сработал. Седьмое, почетное место в общем совете, в качестве независимого члена, было предоставлено именно охотнику, который уже не раз на деле сумел доказать, что его слово чего-то стоит.
Хотя Раэль и не был сильно воодушевлен новым предложением, связанным с принятием важных решений касательно судеб обитателей чуждого ему Мирфгейта, все же отказать хозяевам было бы, как минимум, некрасиво. Попытавшись изобразить на своем утомленном лице подобие радости и признательности за оказанное ему доверие, Раэль покорно опустился на предназначенное ему место за широким столом.
Первые лучики восходящего солнца тайком проникали через вход в шатер, пробегая по расстеленной на столе карте, вычерчивая свой собственный маршрут, далекий от военных маневров. Глава последнего крупного оплота людей на Мирфгейте — широкоплечий темноволосый мужчина по имени Бойрь, восседал с двумя своими соклановцами напротив гостей — участников общего совета. Одного быстрого взгляда, брошенного в сторону главы лагеря, было достаточно, чтобы понять, что представляет из себя лидер людей на Мирфгейте.
Все, начиная от загрубевшей на руках кожи до выглядывающих из-под его потертой рубахи шрамов, свидетельствало о том, что перед гостями оказался не просто подсчитывающий результаты чужой работы управляющий, а самый настоящий воитель, не чурающийся физического труда. Густые черные брови, расположившиеся на крупном мясистом лице главы, подобно береговой линии, плотно прилегали к его широким глазам цвета морской глубины. Не так уж и легко было определить истинный возраст Бойря, если бы не азартный огонек, то и дело мерцающий в его глазах, который, как правило, вспыхивал лишь у людей, не вступивших на тропу, ведущую к закату прожитых лет.
По правую руку от лидера восседал торговец Хилем, разительно отличающийся от главы как внешне, так, надо полагать, и внутренне. Взгляд «свысока», то и дело сопровождающийся одергиванием своего узорчатого кафтана, в общем и целом, давал верное представление о пожилом бюрократе, чьи молодеющие от пересчета чужого добра руки не знавали никакого иного ремесла.
По левую руку от Бойря, как бы завершая возрастную картину, расположился ветхий, словно многовековой сарай, старец Вирвибор. Поговаривают, что белобородый знахарь учился своему искусству врачевания у самого Гар-Выр-Мара. Что, впрочем, вполне могло бы соответствовать действительности. Тусклый взгляд старика, по всей видимости, насытившегося не только жизнью, но и мудроствованием, был устремлен в одну точку, расположенную где-то в центре раскинувшейся на широком столе карты Мирфгейта.
— Я рад приветстствовать вас в нашем лагере в такое нелегкое для всех нас время, друзья! — без наигранного добродушия гостеприимно произнес поднявшийся из-за стола Бойрь под благодарственные реплики гостей, — раньше мы ограничивались только торговлей, но теперь надвигающаяся беда сплотила нас еще крепче. Я бы очень хотел побеседовать с вами о чем-нибудь, не касающемся войны, развязанной орками, но боюсь, сейчас это самое важное, потому без лишних слов перейдем к делу, — добавил он уже более серьезным тоном.
— Я не знаю, почему эти проклятые дикари, уничтожившие наш северный лагерь, решили, что убийство их вождя наших рук дело. Говорят, что возле тела нашли пояс и нож, которые делают только в нашем поселке. Только вот на кой черт убийце оставлять улики?! — вспылил Бойрь, стукнув кулаком по столу, так, что бедолага Курзык, втянувшийся в неспешную речь лидера людей, аж подпрыгнул на месте.
— Догадаки у меня, конечно же, есть. Но об этом после. Есть более насущные проблемы, которое, я надеюсь, мы с вами все вместе и решим, — вернувшись к менее агрессивной форме повествования, продолжил Бойрь.
Тем временем Раэль, в пол-уха слушающий монолог главы лагеря, был погружен в собственные думы. Последнее сновидение стало еще большей загадкой для охотника, нежели все предыдущие сны, где ему являлась Элли. Мрачные тона небытия и молчаливая жена, со скорбью взирающая на своего мужа, сбивали охотника с толку. Он был безумно рад видеть ее. Раэль хотел подойти к ней, обнять ее, окунуться в поток нисподающих на хрупкие плечи черных волос. Но каждый сделанный им по направлению к жене шаг лишь отдалял ее от Раэля. И эта нескончаемая круговерть безуспешных попыток, в конце концов, была оборвана тяжелым пробуждением от иссушающего душу сна.
