Ответа не последовало. Впрочем, он того и не ожидал. Что же до мимолетного теплого прикосновения, то оно действительно могло оказаться всего лишь игрой воображения.
Так что же ему нужно, помимо самого сухопутного двигателя?
Джастин покачал головой. Для инженера работа на основе не расчетов и измерений, а интуиции и догадок представляла собой сущий кошмар. Но так или иначе, после того как ему будто бы по наитию удалось сварганить модель, придется засесть за чертежи. А также уточнить, материалом для каких деталей может стать переплавленный утиль и сколько металла ему придется прикупить.
Глубоко вздохнув, он повернулся к горну и поместил в огонь узкую полосу железа.
— Эй, Джастин! — окликнул его рослый человек, вошедший в мастерскую и направившийся к единственному разожженному горну.
— Привет, Гуннар, — отозвался Джастин, подняв глаза. — Как ты узнал, что я здесь?
— А где еще я мог бы тебя искать? Ты не у себя в комнате, не на ристалище и не в Уондерноте, а твоя ненаглядная друида далеко за морем. К тому же ты явно одержим какой-то идеей. Так что долго ломать голову мне не пришлось. Это и есть твой наземный корабль?
Маг кивнул в сторону лежавшей на столе модели.
— Точно. Он самый.
— Что-то я не слышу в твоем голосе воодушевления. Может быть, Турмин был прав?
— В каком-то смысле да, это не важно, — угрюмо ответил Джастин, перекладывая раскалившееся в огне железо на кирпичи.
— А почему? — спросил Гуннар, усевшись на заляпанный, обшарпанный табурет.
— Во-первых, я не уверен, что сумею построить настоящий сухопутный корабль, который мог бы самостоятельно передвигаться по суше, как суда из Могучей Десятки по волнам, но суть моего замысла в другом. Мне нужно нечто такое, что могло бы откуда-нибудь из восточного Кандара достичь Фэрхэвена. Такое, что представляло бы собой серьезную угрозу, способную побудить всех Белых магов собраться в столице.
— Но если ты все же сделаешь корабль, они, пожалуй, переполошатся.
— Думаешь, настолько, что соберутся в Фэрхэвене, чтобы дать мне отпор?
— Не исключено. Но сначала они не раз и не два попытаются остановить тебя по дороге. А чтобы прорваться сквозь все заслоны и засады, тебе придется свое детище вооружить.
— Об этом я как-то не подумал. Ты прав. А раз так, его придется делать больше и массивнее, чем я думал поначалу. И двигатель понадобится мощнее.
— И очень прочный корпус. А значит, ты должен будешь буквально напитать металл гармонией.
— Естественно, — отозвался Джастин, почесывая подбородок.
— А не мог бы ты придумать какой-нибудь способ добиться не только концентрации, но и эманации гармонии? Черное железо в каком-то смысле создает подобный эффект, но лишь на очень близком расстоянии. А как насчет того, что ты проделал с порохом? Нечто подобное могло бы оказаться очень полезным!
— Ну не могу же я все дорогу до Фэрхэвена взрывать пороховые заряды!
— Ничего, что-нибудь да придумаешь. Уж я тебя знаю.
— Кстати, раз уж ты сюда зашел... — Джастин поджал губы. — Удалось ли тебе разузнать что-либо занятное насчет нашего доброго советника Рилтара?
— Ну...
— Было бы славно, сумей ты хоть на чем-то его подловить. До меня дошли слухи, будто сам он проявляет к моей скромной особе отнюдь не мимолетный интерес.
— Ладно, попробую. Хотя я плохо представляю себе, в каком направлении копать.
— Брат, если что не так, ты почувствуешь это сразу, стоит тебе к нему присмотреться. А я во всем полагаюсь на твое суждение.
— Спасибо за доверие, — Гуннар пожал плечами. — Но вообще-то я зашел к тебе не из-за корабля, и уж паче того не из-за советника. Хотел спросить, не хочешь ли ты в конце следующей восьмидневки съездить домой?
Джастин нахмурился, но потом улыбнулся:
— Почему бы и нет? Конечно, съезжу!
— Спокойной ночи, брат, — промолвил Гуннар, встав с табурета. — И поменьше сомнений — ты наверняка найдешь правильное решение. Ну а об остальном потолкуем в другой раз.
Он ушел, а Джастин снова сунул железо в горн, твердо пообещав себе, что уж с зубчатой-то передачей он разберется сегодня!
Торговец с жиденькими волосенками поднялся по сходням на борт темной шхуны, стоявшей в дальнем конце причала.
— Эй, есть тут кто?
Нежданный порыв невесть откуда взявшегося ветра заставил затрепетать пламя фонарей, висевших над сходнями, хотя их фитили и были укрыты закопченными стеклянными колпаками. На краю светового круга появилась едва различимая человеческая фигура.
— Мы ждали тебя раньше, мастер Рилтар.
— Меня задержали. Но ближе к делу. Ты намекал на какие-то... особенные камни.
— У меня есть огнеглазки. Настоящие огнеглазки из Хамора.
— И, как я полагаю, переправлены они сюда отнюдь не имперским торговым домом? В нарушение монополии?
Двое мужчин бок о бок двинулись по обдуваемой ветром палубе.
— Зябкая нынче ночь. Чуть ветерок повеет, и уже холодно, — промолвил контрабандист, оставив неприятный намек без малейшего внимания. — Всего огнеглазок у меня два десятка. Половина первых, половина вторых.
— Мне нужно на них взглянуть.
— Могу даже посветить, — отозвался контрабандист и, щелкнув огнивом, зажег стоявший на крышке люка маленький фонарь. Потом он вытащил из-за пазухи обернутую материей шкатулку, развернул ее, поставил рядом с фонарем и поднял крышку.
— Да, — кивнул Рилтар. — Качество недурное. При дневном свете они будут выглядеть великолепно.
— Более чем великолепно.
— И подборка редкая.
— Более чем редкая.
— Ну что ж, я дам чуть больше, чем дал бы за просто великолепные и редкие камни. Пятьдесят золотых за всю партию.
— Ха! Нашел дурака. Я ведь не какой-нибудь деревенский олух. Такие самоцветы попадаются раз в сто лет.
— Семьдесят, но ни медяком больше. Чтобы распродать их, не привлекая внимания и не сбив цены, потребуются годы.
— Так и быть, отдам за восемьдесят.
— Возьму за семьдесят пять, если утром они будут выглядеть не хуже.
— В середине утра мы отчалим.
— Я явлюсь с деньгами сразу как рассветет.
Шкатулка исчезла, фонарь погас, двое мужчин вернулись к сходням.
— Доброй ночи, мастер Рилтар.
— Доброй ночи.
На берегу, за углом конторы начальника порта, Гуннар утер вспотевший лоб и порадовался освежившему лицо порыву свежего ветра. То, что Рилтар оказался сообщником хаморианских контрабандистов, особо не удивляло. Конечно, Джастина интересовали сведения несколько иного рода, но если у советника в обычае вести дела с контрабандистами, он может оказаться связанным и с кем-нибудь еще... еще менее приверженным гармонии.
