Тело захлестнула волна незамутненной энергии. Она наполнила сердце, полилась по жилам, возвращая утраченную силу. Я ощутил настоящее могущество, которое не шло в сравнение ни с чем. Разум разрывался от новых знаний: Вселенная открыла мне свою сокровищницу, допустила до информационного поля. Но одновременно с этим сознание необратимо изменялось, избавляясь от всего, что свойственно обычному человеку. Мораль, нравственность, сострадание, дружба, любовь, жалость — уходили от меня дальше и дальше, становились неважными, даже непонятными. Покровы падали, словно ненужная шелуха, обнажая холодное нутро изначального.
И лишь где-то на границе сознания горели крошечной искоркой слова: "Что бы ни произошло дальше, помните: в первую очередь вы человек". И я не сводил мысленного взора с этой маленькой, но яркой путеводной звезды, стараясь сохранить человечность. Хотя бы ненадолго. Для того, чтобы завершить начатое.
Из холла перед входом раздался громкий треск: журженьцы все же преодолели защиту моих друзей. Я отправился туда и остановился в боковой арке так, чтобы меня не было видно. Лютый с Дрианном, прижатые к стене, тщетно пытались освободиться от сковавшего их сложного заклятия. Мастера Триммлера мудрецы не тронули, очевидно, не сочли достойным противником. И гном, держа топор наперевес, решительно преградил им путь.
— Где великий мудрец Сао Ли? — слегка шепелявя, спросил юноша, одетый в синие шелка.
— Да как вам сказать? — призадумался сын гор. — Наверное, в коровьем дерьме копается… копаются.
Этот неожиданный пассаж так удивил журженьцев, что они остановились. Наверное, подумали, что недопоняли фразу на чужом языке. Воспользовавшись их растерянностью, Ом с Дрианном вырвались-таки из волшебных пут и приготовились атаковать. Мудрецы тут же вскинули руки.
— Не нужно. — Я вышел в холл. — Сдавайтесь, и я пощажу вас.
Журженьцы умеют владеть собой, удивительно хладнокровный народ. Но при виде меня маги не смогли сдержать изумленных восклицаний на своем языке:
— Он жив!
— Это невозможно!
— Что случилось с Сао Ли?
Отвесив вежливый полупоклон, я произнес по-журженьски:
— Сао Ли мертв. Я покарал его за предательство. Вас ждет та же участь, если не уйдете с дороги.
В ответ мудрецы, объединив силы, швырнули в меня боевое заклятие. Достигнув меня, волшба издала разочарованное шипение и развеялась в воздухе, словно дым. Взмах руки отправил обоих журженьцев в глубокий обморок. Я не собирался убивать их — зачем? Ведь они помогли Галатону одержать победу над некромантами. Получи я раньше такую огромную силу, никакие союзники не понадобились бы: я чувствовал в себе такое могущество, что мог бы выйти против армии Андастана в одиночку. Но мудрость, подаренная Вселенной, подсказывала: все так, как и должно быть, и силы пришли в положенное время. Только вот удерживаться в рамках человечности становилось все труднее…
Я шагнул к двери.
— Того, этого, — пробормотал мне в спину мастер Триммлер.
Обернувшись, я вопросительно взглянул на друзей.
— В зеркало посмотри, — коротко бросил Лютый, не сводивший с меня настороженного взгляда.
Стену холла украшало большое зеркало в бронзовой раме. Подойдя к нему, я сначала не узнал своего отражения. Из серебристой амальгамы смотрел незнакомый человек: у него было худощавое лицо с жесткими носогубными складками, обрамленное абсолютно седыми волосами. Глаза из серых превратились в черные. Присмотревшись, я понял, что в этом виноваты расширенные до предела зрачки. Любоваться на себя было некогда, и я, кивнув друзьям, вышел на крыльцо.
Маги, стоявшие возле дома, попятились. Судя по выражению лиц, волшебники совершенно не желали с нами связываться. Я погрузил их в глубокий сон, чтобы им потом не предъявили претензий за невыполнение приказа.
Возле ограды стояла карета, на которой приехал ныне покойный Сао Ли. При виде нас кучер в форме имперского пса спрыгнул с козел и припустил со всех ног в сторону Красной рощи.
— Садитесь, — сказал Лютый, распахивая дверцу.
— Не нужно, — ответил я, проводя рукой по воздуху.
Пространство перед нами заколыхалось, образовав разрыв, в глубине которого просматривались очертания ратуши и домов с островерхими крышами — Красная роща. Я шагнул в портал, жестом пригласив друзей следовать за мной.
— Ишь ты, прямо как в Зеленом сердце, — восхитился мастер Триммлер, бесстрашно ступая в волнующееся пятно.
Дрианн с Лютым двинулись за нами. Всего два шага — и мы оказались перед ратушей Красной рощи. Лютый снова вопросительно взглянул на меня.
— Я сам…
— Мы здесь подождем, — тяжело уронил брат, — на всякий случай…
Подойдя к стене, я шагнул прямо в нее. Подниматься по лестнице, встречая испуганные и изумленные взгляды приспешников императрицы, желания не было. Убивать тех, кто кинется мне наперерез, тоже не хотелось. Какой смысл? Они здесь ни причем. Ничего личного…
Дарианну я нашел в ее покоях. Измученная, заплаканная, она нервно вышагивала по комнате, покусывая губы и крутя в пальцах шелковый платочек. Некоторое время я, оставаясь незамеченным, наблюдал за императрицей из стены. Потом шагнул вперед и встал прямо перед нею. От неожиданности девушка громко вскрикнула, истерзанный платок невесомым лепестком выскользнул из ослабевшей руки.
— Рик…
Я молча смотрел в ее глаза — черные, сверкающие как два редких бриллианта, столько раз целованные, такие любимые. Лживые. Светло и счастливо улыбнувшись, девушка потянулась ко мне, потом, словно вдруг вспомнив что-то неприятное, безвольно уронила руки, отпрянула. Теперь ее лицо выражало непонимание… недоумение… злость… И наконец животный, нерассуждающий страх. Но первым порывом была радость. Я это запомнил. На всю жизнь.
Дарианна сделала шаг назад, судорожно схватившись за связующий амулет. Я не препятствовал, просто ждал. Ужас в ее глазах говорил лучше всяких слов, и даже не знай я о том, что произошло, мог бы сейчас догадаться. Но я знал. Теперь, лишившись третьего покрова, я знал все.
И все-таки крошечная толика человеческого, которую изо всех сил я удерживал в себе, заставляла меня смотреть на Дарианну через призму связывавших нас чувств. Пусть они и остались в прошлом. Но кто сказал, что прошлое совсем не властно над настоящим?
Что же ты наделала, милая? В кого превратилась? Все на благо империи, все ради нее… Конечно, я и раньше знал, что в случае с Келдином дело было нечисто. Разве способен был слабый, трусливый изысканный так решительно и бестрепетно оборвать собственную жизнь? Ведь он не сам повесился. Вернее, сделал это своими руками, но под воздействием тонкой магии. Ему внушили мысль о самоубийстве. По твоему приказу, Дарианна. Он мешал тебе. По галатскому закону трон достается наследнику мужского пола, ты могла рассчитывать лишь на регентство при больном отце. Но регент — не монарх, он вынужден считаться с мнением Совета магов, а это тебя не устраивало. Империя, стоявшая на грани бунта, находившаяся у порога войны, нуждалась в единовластии, в сильной руке. Сначала ты хотела убрать Келдина с моей помощью. Недаром же рассуждала про нашу любовь и про замкнутый круг, который не дает тебе спасти Галатон. Но тогда я не понял. И ты обратилась к магам. Кто? Копыл, конечно. Вадиус всегда был верным псом, преданным в первую очередь тебе, а не Ридригу. Он не смог бы причинить прямого вреда наследнику. Но ведь всегда есть послушные исполнители, которых потом легко списать со счетов.
