— Ты бывал здесь?
— Не раз. Хозяйка иногда пользуется особняком для развлечений, все иногда нуждаются в надежном месте без лишних ушей. Полагаю, тут с достойной госпожой ничего не случится. Если я не нужен до заката, хочу просить разрешения на время отлучиться.
— Там Тени у всех трех выходов, — ляпнула я, не подумав.
— Поразительная наблюдательность, — удивленно кивнул он. — Так всегда, знаю. Пусть караулят, это их работа, обеспечивать надежные сведения о нашем месте пребывания. Так я пошел?
Рассеянно кивнув, я подтянула к себе несколько подушек. Пусть идет, мне как раз есть о чем подумать. И лучше — наедине с собой. Чутье проследило путь Грода, покинувшего дом, до пересечения улиц. Собаки не облаяли его, Тени не заметили. Удивительно неприметным умеет становиться рослый, массивный и отлично знакомый всему городу Эрх, когда считает необходимым.
Вот я и осталась совсем одна.
Нельзя посоветоваться с Рианом, нельзя поговорить с Наири. То, что нашептал призрак Сиртэ, останется между нами. Потому что принимать решение только мне. Я просила о друзьях, о любви и солнце над головой, прежде чем войти в этот удивительный мир, — и получила запрошенное сполна. Могу сохранить все перечисленное. Частью, забрав с собой, частью смотав в клубочек памяти — и жить долго и довольно счастливо, забравшись подальше от Карна, хоть на заокраинный хребет Ака, куда до сих пор мечтают вернуться солнечные птицы. Там, на другом берегу океана, я окажусь недосягаемо далеко для Адепта. Проведу в сон новых снавей и переложу на их плечи бремя ответственности за мир. Сколько можно спасать его в одиночку? Ведь и просто пожить в нем — хочется, и еще как…
Таковы были глупые мысли, которых я стыдилась, но они, увы, нахально бродили в сознании. Очень больно отказываться от настоящего счастья, ведь я всей душой хотела встретить снова Риана, отчаянную Силье, самого лукавого из всех старост мира — Римаха. А более остальных — Наири, но об этом лучше стараться не думать.
Увы, получается иначе. Волна изменений уже катится, ее не скрыть и не успокоить. Скоро Адепт будет знать о снавях, пришедших в мир с полноценным взрослым даром, — посвященных. Счет пошел на недели, если не на дни. Я потерла ноющую шею и тронула синяк на скуле. Мне ли не знать: Катан отреагирует быстро и очень решительно. Нас будут выслеживать и уничтожать. И не только нас. Погибнет Агрис, под угрозой окажется гвардия князя, а мой араг ничего не сможет противопоставить мощи Адепта, хоть и будет бороться до последнего.
И никто из них не подумает про хребет Ака — для себя.
Вот и получается, что выбора нет, и совет мне не нужен. Ни одним из них я не могу пожертвовать. Значит, пришло время платить за обретенное. Кроме меня, ни у кого нет дара дракона, и некому больше вернуть Великого в мир.
Когда я снова приду к подножию Радужного, круг замкнется. Правда, всегда остается надежда, что это не круг, а спираль, и у нее есть новый виток. Какой? Не знаю. Но верить в лучшее — надо. Этот мир до сих пор меня ни разу не обманывал в ожиданиях.
Вздохнув, я принялась писать глупые короткие записки для своих друзей. Хоть на это есть и время и право. Эрх передаст. Почему-то я была совершенно убеждена, что он выживет.
Хуже всего выходило с парой строк для Наири, я извела всю безумно дорогую бумагу с золотым обрезом и вензелями, сложенную стопкой на маленьком столике, и не смогла выбрать и пары правильных слов.
В соседней комнате звенели посудой, закат мягко плавился, переливаясь в хрустале и цветном стекле барной стойки. Я зло раздергивала очередное, ни в чем не повинное перо, казня его за бессилие написать нужные слова. Только кляксы и годно ставить! Ну почему здесь еще не изобрели шариковую ручку? И как эти чернила сушить? Вроде я смутно слышала, что их чем-то присыпают. Чем? Не знаю. Я попробовала дуть на исписанные листки — поочередно. Такую занятную картину и застал Эрх, мягко возникший в дверях. Понаблюдал, подошел, собрал разбросанную мятую бумагу и растопил ею дрова в камине.
— Стол накрыт.
Мы ели молча. Вернее, он ел, а я щипала зелень и запивала ее великолепным, судя по бутылке, старинным и коллекционным вином, совершенно не чувствуя вкуса. Постепенно количество выпитого перешло в качество, и меня чуть отпустило. Приглядевшись к своему спутнику, я заметила, что день оказался тяжелым и для него. Грод выглядел бледным и нездоровым, нервно вздрагивал временами и прислушивался к несуществующим в яви шумам.
Пришлось вновь смотреть на мир вторым зрением. Странная нарисовалась картина и очень грустная. Между князем и Силье тянулись незримые нити, соединяющие души, как и между Янизой и Лемаром. Да и я так легко и бесцеремонно бродила по снам арага неспроста. А вот соединяющие Эрха с севером привязанности и даже воспоминания были безжалостно и многократно оборваны с его стороны, что делало общение почти невозможным. Грод тянулся к далекой и очень родной Миладе, и сам себе запрещал слышать и чувствовать. Снова искал ее жадно и любопытно, и снова резал нити, как вены. И губил, обескровливал себя и ее, одаренную и вдвойне чуткую к его боли, мукам и презрению. Сейчас его Миладе было невозможно плохо, и он это осознавал, хоть и не признавался даже себе самому.
— Что случилось? — Я попробовала начать издали.
— Многое, — тяжело кивнул он, глянул искоса, настороженно. — Моя хозяйка ищет женщину с каштановыми или рыжими волосами, которой подарен рыжий гриддский конь по кличке Борз. Этот скакун из конюшен Риннарха. Тебе она устроила проверку с князем, поскольку заподозрила сходство. Девица тоже травница, судя по собранным сведениям. И знает старшего Карна, как и он ее.
— Пусть ищет.
— Та травница покупала раба в Дарсе. Арага, приметно светлоглазого. Но она сейчас, по всем раскладам Теней, далеко на юге или на Архипелаге. Впрочем, они умеют искать и всего дознаются, раньше или позже. Вопрос недели-двух. А пока княжна уезжает на восток, завтра. Считает, что в лесу, во время охоты, нашего Карна спасли люди из селения по ту сторону реки, где лежат владения рода Агрейн. Их сожгут дотла, будут пытать. В ее отсутствие через день в столице соберутся не менее пяти десятков окаянных, — все, кого успели вызвать. Они выжгут гвардию: месть за близнеца и укорот князю.
— Зачем говоришь мне?
— Потому что договор о моем рабском подчинении тебе на три дня больше не действует. Я еду с ней, это станет известно рано утром. И я хочу получить твой яд. Назови плату.
— Эрх, ты ее не убьешь, но важнее другое. Убивать совершенно бесполезно. Любой, получивший наследство Адепта, станет таким же, и все продолжится, только будет еще труднее. Ты должен жить, ты же им нужен.
