Мария поправлялась. Её разговоры о весне, рассаде, огороде и курах занимали всё вре-мя их свиданий. Ника, дёргаясь, всё время поглядывала на свои ручные часики, пока, наконец, не выдержав, поднималась со стула, и, взяв пакет с пустой посудой, начинала прощаться с матерью. Она почти бежала к шоссе, где, поймав такси, уже вскоре по-являлась дома, и, запыхавшись, умоляюще смотрела на сына. Но Данил, энергично мо-тая головой, тянул:
— Нет мам! Никто не звонил!
Когда к исходу пошли третьи сутки, в прихожей вдруг резко зазвонил телефон, и Ни-ка, подлетев к нему, с замирающим сердцем подняла трубку.
— На проводе Москва! Соединяю! — раздался звонкий голос телефонистки, а вслед за ним Володин голос закричал:
— Ника, это ты? Ника! Знай, что операция прошла удачно, кризис миновал, и дочь наша стала поправляться!
Ноги больше не хотели держать её. Медленно Ника опускалась на пол, крепко прижи-мая к груди телефонную трубку. Она ведь знала, она верила в то, что всё будет хо-рошо! А быть иначе и не могло! Рядом с Герой был Володя, её отец, который едва ли мог допустить, что-бы их дочь… их родная дочь…
Значит всё правильно, если всё хорошо! Всё так и должно быть! Вот только почему-то сердце её совсем перестало биться. Оно словно замерло, уставшее…
— Нет! Нельзя так! Работай, стучи! Стучи сердце, потому — что дочь моя должна чувство-вать, должна слышать этот стук на расстоянии. Она должна знать, что её ждут, любят, и верят в то, что она быстро поправится.
Конечно, теперь Ника была известной личностью в своём маленьком городке. Не только соседи, но совершенно незнакомые люди, и те смотрели на неё как на что-то экзотическое или диковинное, и шептались между собой, едва завидев её.
— Да, не привыкла я быть звездой! — язвительно смеясь, говорила Ника собственному отражению в зеркале, когда однажды она вернулась домой из очередного похода в боль-ницу к матери.
Остановившись в прихожей, она неожиданно для себя обратила внимание на ту женщи-ну, что смотрела на неё из зеркала. Неожиданно, потому-что уже не помнила, когда в последний раз она так внимательно смотрела на собственное отражение, подмечая в себе что-то новое. Конечно, едва ли той женщине из зеркала дашь 37 лет. Длинный гус-той волос черной волной падает на её плечи, словно у юной девушки, прямая челка слегка прикрывает тонкие брови, нависая над черными, почти бархатистыми глазами, с длинными густыми ресницами. Нос прямой, ровный, а лоб высокий, чистый и спокой-ный. Хороша, если не считать небольшой неприятностью несколько мелких морщинок, появившихся в уголках её глаз, да той, явно ощутимой грусти, что веет от всего обли-ка зазеркальной красавицы.
— Неужели это я? — словно поражается чему-то Ника, и нахмурившись отходит от зеркала.
— При такой-то внешности, и без мужа? — постоянно удивлялись многочисленные знакомые, едва успев познакомиться с ней.
И на этот вопрос, много раз озвученный, Ника старалась отшутиться, или попросту промолчать. Ведь каждому не объяснишь, что дело не в красоте, не в муже, и не в том, что она одна… Она просто жила, работала, растила детей и любила… Она ничего не ждала нового от этой жизни… пока не произошло это страшное недоразумение с Игорем…
Хотя так ли это? И положа руку на сердце, не признать ли тот факт, что наше под-сознание порой идёт вразрез с нашими желаниями. И не связать ли всё воедино, в один узел. Всё, что происходит порой с нами. И хорошее, и плохое!
Нет, после всех этих перенесённых душевных мук и травм, ей просто необходим отдых. Самый настоящий отпуск, которого она лишена вот уже много лет, из-за своей бурной коммерческой деятельности. Итак, решено! На этот раз, летом, она обязательно уедет отдыхать вместе с детьми из этого маленького пыльного городка. С удовольствием, с превеликим наслаждением она окунётся в прохладную воду какой-нибудь речушки, или ещё лучше в морскую пучину, а потом, лежа на песочке, на солнышке, будет лениво ощущать, как прекрасна жизнь…
Но до этого события надо дожить, и самое главное дождаться, пока всё опять встанет на свои места. Выйдет из больницы мама, поправится Гера, потом закончатся занятия в школе, и тогда они все вместе, сразу же, уедут на море. А пока, до начала летних каникул два месяца, и сегодня её ждёт магазин и Колесов в своём кабинете. Уди-
вительно, что пока эти дни и недели были полны переживаний, работа в магазине странным образом наладилась. Ника поразилась, увидев порядок в отделах и привет-ливые, улыбающиеся лица девчат- продавцов. С удивлением Ника узнала, что здесь, в магазине, побывал Колесов и приказал наладить работу в отделах. Вот бы никогда не подумала, что от Колесова можно ждать решения хозяйственных вопросов, да ещё так толково. Что ж, придётся при встрече поблагодарить его, а заодно узнать об Игоре…
— Да, странная судьба этого человека. Странная и страшная!
Сидевший перед Никой худощавый мужчина в милицейской форме, откинулся в ко-жаном кресле, и задумчиво глядя перед собой, постучал пальцем по столу.
— Я не могу поверить, что это он, не могу! — отозвалась молодая женщина, сидевшая напротив, и теребившая в руках батистовый кружевной платочек. — Мой первый муж был совсем другой, красивый, даже очень красивый мужчина. Я всегда думала, что он похож на мифического бога Апполона, а этот человек, что преследовал меня и моих детей был чудовище, с безобразным и страшным лицом…
— И, тем не менее, это был он! В его вещах были найдены некоторые, очень прелю-бопытные вещички. Посмотрите, кого вы здесь узнаёте?
На старой, пожелтевшей от времени фотографии, которую Колесов положил перед Никой, была сфотографирована группа людей. В центре группы стояла юная невеста в белом платье, а рядом с ней, высокий красавец — жених в строгом черном костюме. Все смотрели в объектив фотоаппарата и улыбались. Все были счастливы, и, кажется, даже невеста, в которой Ника узнала себя…
— Это Вы?
— Да! Это я…и…Игорь!
Она закрыла глаза рукой и замерла… В памяти вдруг вновь возникла огромная лест-ница, на верхней площадке которой они, оказывается, стояли и фотографировались. Че-рез минуту, Игорь подхватит её и понесёт…
— Вы любили его? — голос Колесова был бесстрастен и словно звучал откуда-то издалека.
— Нет! Но я не хотела, Бог тому свидетель, я не хотела делать его несчастным… И отчего, почему всё так вышло, я не знаю… — Ника всхлипнула, и, прижав к глазам платочек, замерла.
Колесов вздохнул, опять забарабанил пальцами по столу, потом, поднявшись, закурил сигарету и подошёл к окну. Он курил и видимо ждал, пока успокоится женщина, си-девшая у стола… Наконец окурок затушен в пепельнице, что стоит на подоконнике, и мужчина опять опускается в кресло, стоящее перед широким столом.
