– Взял.
– А тушь?
– Взял.
– Точно взял? Возьми ещё мою… вдруг пригодится…
Коста обернулся к Семнадцатому и … сделал три глубоких медленных вдоха – срываться нельзя, он должен быть спокоен перед экзаменом, как ледовая гладь.
– Я взял всё, что нужно.
– А…
– Всё!
– А…
– Оставь его уже в покое, дай ему спокойно собраться, – Пятерка легко спрыгнул с кровати Косты на пол, куда он забрался вместе с ногами, наблюдая за утренними сборами.
– Да я разве мешаю? Я помогаю! Мы же тройка!
– Ты помогаешь всё утро и весь вечер, – Пятый потащил упирающегося Семнадцатого на выход. – Завтрак… нас ждет завтрак…
– Но…
Пятый вытолкал Семнадцатого за дверь и кивнул с улыбкой на полный облегчения благодарный взгляд Косты. Потом сложил руку в кулак и отдал салют – «держись»!
* * *
Коста наслаждался абсолютной тишиной в домике пару мгновений.
Если бы он мог выбирать соседа, то предпочел бы Пятерку вместо Семнадцатого, которому было совершенно чуждо понимание прекрасного. С того момента, как вчера вечером ему сказали, что завтра на Острова прибывает Старший-мастер-каллиграф Ван, и что господин готов выделить время и принять экзамен на Младшего писаря, Коста не мог найти себе места. Потому что нигде – нигде – его не оставлял в покое Семи, который был уверен, что от Младшего писаря – шаг до Старшего, а от Старшего – шаг до Мастера, а от идеи иметь в тройке Мастера у Семнадцатого даже немного пропал аппетит. Он даже начал кланяться Косте заранее ниже обычного, пока не получил затрещину от Пятого.
Нет.
И здесь нет.
И здесь.
Коста перерывал тумбочку – листы разлетались по кровати.
Папка…последние рисунки, он был уверен, что папка – тут, но сейчас ее не было.
«Бом. Бом. Бом» – первый утренний гонг протяжно прозвонил трижды.
Он уже опаздывает! А опаздывать на экзамен – нельзя.
Коста бросил все, дернулся снова проверить тубус – со всеми инструментами для экзамена, но остановил себя. Запер двери и сел в позу медитации.
Сначала – мысли, потом чувства, и только потом – действия.
* * *
Через пятнадцать мгновений он медленно открыл глаза. Он – был готов. Спокойствие внутри напоминало молодой тростник – тонкий, крепкий, гибкий, который гнется на любом ветру, но не ломается, полный живительных соков.
Домик, залитый утренним светом, сиял. Белоснежная одежда, тщательно выглаженная и выстиранная, доставленная вчера специально для экзамена висела на ширме.
Руки – достояние каллиграфа.
Коста размял пальцы, в очередной раз проверяя гибкость, покрутил запястьями и начал неторопливо собирать короткие волосы в подобие «ученической косы». Учителю Хо не будет стыдно за своего ученика.
* * *
Складки халата он расправлял долго – одна к одной, закрепил поясом, выправил жетон поверх, погладив печать мастера под нижней рубашкой.
Он – готов. И он точно уверен, что получит Младшего писаря раньше, чем сегодня светило зайдет за горизонт.
Он уверен в этом даже больше, чем в том, что его зовут – Коста.
* * *
Остров знаний, корпус Наставников, кабинет Сейши
Раннее утро
– Они уже начали? Когда освободиться твой птенчик? После обеда? – Шрам весело развалился напротив стола и щелкал крышкой шкатулки с палочками – курить у себя Сейши запрещал. – Сдаст, никуда не денется, – утешил Шрам, неправильно истолковав рассеянность старика.
Сейши немного сдвинул верхние листы на столе, чтобы прикрыть рисунки снизу – Шрам пришел без предупреждения.
– Не начали – скоро начнут.
– Я вот не знаю, что хуже, – Шрам вздохнул. – Будет он Видящим суть, то это сразу клановая печать. Никто не выпустит его с островов… Будут пылинки сдувать зим пятнадцать, пока дар в силу не войдет…И… Стать Арром неплохо… да кому я рассказываю… и многие птенцы заложили бы свои круги, чтобы занять не последнее место в клане, но…
– Но, – закончил Сейши сухо. – Сейчас совершенно не подходящее время.
Он не даст своему ученику и зимы, если мастер Ван решит, что из простой заготовки можно выточить Видящего суть за несколько зим.
Только не сейчас, когда Вэй уже стар – смена Главы клана не за горами. Он уже чувствовал, как на клановом острове интриги сплетаются в тесный клубок плетений. Их пока не касалось – ученики расходный материал, но только до времени.
Он давно не покидал Остров знаний, отклоняя даже приглашения на семейные советы, все равно его голос ничего не решает в клане, но это не значит, что он не умеет слушать. Многие в клане считают, что Арры заслуживают большего, и что осторожная политика Главы – трусость. Аррам мог бы уже принадлежать весь Предел, да что Предел – и Ашке, но они вынуждены довольствоваться островами и куском побережья… Глупцы! Идиоты!
Как бы он не относился к Вэю, но не признать, что его политика приносит плоды – не мог. Наследник Главы предпочитал решать конфликты силой – именно поэтому его не допускали к управлению, но он получит клан рано или поздно… И Сейши искренне надеялся, что не доживет до этого момента.
Когда Шрам наконец ушел, Сейши запер дверь плетением, и сдвинул бумаги, возвращаясь к рисункам своего единственного, и, как он искренне полагал – последнего в этой жизни, ученика. Ученика, который грозил доставить проблем не меньше, чем в свое время Хоакин.
Карта острова, выполнена превосходно по масштабу, со всеми пирсами, тропинками и строениями.
Работает на кого-то со стороны? За право проникнуть под купол многие кланы отдали бы целое состояние.
Нет, – Сейши тряхнул седой головой. – Он бы понял.
Хотел сбежать? Какая вопиющая глупость!
Сейши щелчком пальцев зажег свечи в чаше, поднес пергамент к огню и помедлил, рассматривая пачку остальных рисунков его ученика, рассыпанных по столу – ледяные стены, люди с раззявленными ртами, черная воронка… но Шестнадцатый не покидал острова – это он знает точно.
Мальчишка всё-таки Видящий? Нет! Не может быть! Иначе он никогда и ни при каких обстоятельствах не вернулся бы на Октагон сам, если бы… видел суть.
Оранжевые язычки огня трепетали прямо около пергамента, танцую, стремясь сожрать подношение.
Сейши ещё раз изучил рисунок карты острова, выполненный кистью Шестнадцатого и – сгреб рисунки в папку, соблюдая порядок листов по памяти, сложив их в той же последовательности, в какой они лежали изначально, и затянул ленту.
Нельзя. Сжигать нельзя. Если за это короткое время он верно понял характер своего ученика – то, что связывало их с Хо – это доверие. Если он посягнет на то, что мальчик считает своим – это не пергаменты сгорят в огне, это крохи доверия, которого и так нет – нежные тонкие и слабые ростки, которые только – только пробились сквозь толщу его сердца, покрытого слоем сажи – вспыхнут и осыпятся пеплом.
Сейши выплел плетения и через миг в дверь с поклоном вошел слуга-помощник.
– Вернуть обратно так же незаметно, как взял, – скомандовал старик, подавая пачку рисунков.
Слуга поклонился – белые рукава подмели пол, и – вышел.
Сейши охнул – припадая на больное колено, и поковылял, опираясь на попадавшиеся по пути – спинку стула, стол – в дальнюю часть кабинета.
Ему нужна парадная мантия. Если он хочет присутствовать на экзамене своего ученика именно так и надлежит выглядеть Учителю.
Он должен убедиться лично, прежде, чем делать выводы. А рисунки – что рисунки. Рисунки сегодня есть – завтра нет. Рисунки можно сжечь. Рисунки ничего не доказывают.
* * *
Октагон, остров знаний
Малый павильон изящных искусств, отведенный для экзамена по каллиграфии
Ткань завес, прикрепленная к верхним балкам, трепетала на ветру. Коста сделал пять шагов по ступенькам, помедлил на входе, прижав тубус к боку, и выполнил глубокий традиционный поклон младшего ученика – уважаемому наставнику. И – замер.
