Ладно. Путь нам вместе неблизкий и, соответственно, нескорый, так что время для разъяснительной и агитационной работы будет. Слова бы найти.
* * *
Удачно нам эта деревенька подвернулась, ничего не скажешь. Вообще-то в приграничье мало кто селится. Земли хорошей много, да только что на ней вырастишь, когда небо круглый год тучами затянуто? Картошку разве что… так ведь нет у здешних этой полезной овощекультуры. То ли среди Дариных предков своего Петра Первого не нашлось, а может, местный Колумб до Америки не доплыл. Ну и, конечно, близость линии фронта тоже кое-какие мысли навевает — если из мест подальше хоть какой-то шанс на благополучную эвакуацию маячит, то здесь и «мама дорогая» сказать едва успеешь.
А тут — деревня, и немаленькая, домов на полсотни. Плюс сараи всякие с амбарами, ближе к центру — храм каменный. И ограда тоже хорошая — земляной вал с частоколом. Хорошая, понятное дело, по здешним меркам — любая полковушка эту ограду живо на бревна и щепки разберет, а то и вовсе… благо холмик, с которого мы с Дарсоланой на эту деревеньку любовались, есть не что иное, как господствующая высота: ставь на прямую наводку — и клади снаряд в любое окошко, на выбор.
Это я по привычке просчитал — и еще: что вышки для лучников по-дурацки расположены. Вроде бы сектора обстрела и приличные, да только ворота с вышек этих толком не фланкировать, а вот охватить их с трех сторон и выбить массированным — запросто! Видел я, как здешние робин гуды по шкуре навесным тренируются: лежала обычная коровья, а стала — ежика гигантского. Так что с таких вышек только за стадом деревенским на лугу следить хорошо…
Впрочем, для нас с принцессой эти измышления, в общем, маловажны были. Вышки-домишки, церквушка. Важным другое было: есть ли в деревне кузнец? То есть можно было бы и без него пытаться обойтись, но с кузнецом — надежнее.
Нам был нужен фургон.
Нужен он нам был, чтобы избавиться от демаскирующего признака — а именно бравого старшего сержанта верхом на боевом коне. Очень уж это, как выяснилось, неортодоксальное для аборигенов зрелище. Они-то почти все к седлу с малых лет приучены. А уж рыцари — те, как я понял, и вовсе наших цирковых джигитов кое-чему поучить могут.
Я же… Дара, как девушка и принцесса, до эпитетов не снизошла, но картину я понял: пугало огородное, если его к луке прикрутить, и то естественней смотреться будет. Притом, что Техас мой не какая-нибудь кляча, а первоклассный жеребец редкой и очень ценной в королевстве породы…
Кузнец в деревне наличествовал. Звали его Йохи — имя, как меня Дара по дороге от ворот пояснила, для здешних мест нетипичное. И выглядел он… нетипично. Колоритный такой товарищ, лапы мышцами бугрятся и рожа тоже… бугрится. Я так думаю, в родне у него не без гномов было… а то и не без троллей, если габариты оценить. А тролль — это, доложу вам, сурово. Мне с одним повстречаться довелось — четыре метра росту, больше всего на ходячий валун похож был, особенно по части пуле-пробиваемости. Вернее, пуле-непробиваемости — по крайней мере, очередь из «ППШ» в голое пузо перенес стойко, да трехлинейка его не сразу взяла. Правда, как мне потом разъяснили, это не обычный тролль был, а горный. Обычные же, лесные, и ростом помельче и шкурой похлипче — зато и сообразительней своих скалистых родичей.
Сообразительней, да…
— Значицца, гришь, коня на фургон меняешь?
Меняю. Нам, само собой разумеется, и командировочные-проездные выдали, есть чем в карманах позвенеть. Но в данном конкретном случае еще и второй интерес имеется: Техаса в фургон впрягать — это вроде как «опель-адмиралу» сорокапятку на буксир цеплять. Технически можно, но на деле зверски неэффективно.
Я на Дару оглянулся — а их высочество отвернулись: забор соседний осмотреть.
Она бы, конечно, все эти переговоры на раз-два провела. Но — опять-таки демаскировка.
— Дядя, — вздыхаю, — знаешь, завел бы ты себе хар-рошую привычку — уши мыть. Я ж тебе уже трижды повторил: меняю этого коня на фургон и двух ваших жеребчиков. Что сложного-то?
— Коня значицца, — чешет затылок кузнец. — Вот этого?
— Ага, — киваю. — Этого самого. Который вороной.
— Вороной гришь…
— Можешь ощупать на предмет покраски, — предлагаю. — Если, конечно, подойти не боишься.
На самом деле Техас у меня коняга смирный, посторонних почем зря не пинает — иначе как бы я сам на него взгромоздился? Но кузнец-то об этом факте не осведомлен.
— Фургон, значицца, и два коня в придачу…
Нет, думаю, все, хватит с меня. Еще одно это его «значицца» — я, не сходя с места, спать расположусь. Благо, справа в двух шагах у забора охапка соломы свалена.
— Вот что, — говорю, — дядя. Времени у меня не так чтобы очень… а село у вас большое и с виду не бедное. Думаю, если поискать, в нем не только твой фургон отыщется. В крайнем случае, — добавляю, — я и телегой обойдусь.
Кузнец только фыркнул.
— Во, — говорит, — вы, замковые, завсегда торопитесь. А куды? Зачем? Сами, небось, не ведаете.
Я тоже усмехнулся. Ловко… был, значит, весь из себя туповатый и вдруг философствовать напропалую пошел.
Дяревня, одно слово. Знал бы этот Йохи, на скольких таких деревенских я за последние три года насмотрелся…
По части житейской сообразительности они, конечно, городских превосходят. Да и по физподготовке, в основном, тоже, хотя и мы свои значки ГТО не за красивые глаза получали. А вот с кругозором…
Крестьяне, особенно из пожилых, тех, что Гражданскую помнят, первые, доколхозные еще годы, — а кое-кто — так и вовсе царя-батюшку, — за жизнь свою нелегкую привыкли далеко вперед не заглядывать. Вредно, мол, это, да и ни к чему. С нонешними делами бы управиться: птицу покормить, скотину напоить, а чего завтра или третьего дня будет — это уж как боженька решит.
И привычка эта — до хрипоты, до пота седьмого торговаться — оттуда же. Лопну, но здесь и сейчас цену на копейку собью, а то и на все три — ежли городской слабину даст.
— Ты, дядя, — говорю, — за меня не беспокойся и по ночам не переживай, спи спокойно. Торопимся мы туда, куда нужно.
— Это куды ж?
О! Что еще в деревенских весьма хар-рактерного — любопытство. Оно у них совершенно безграничное, прямо детское. В сочетании с цепкой памятью к очень интересным эффектам порой приводит.
— Дядя, — веско так повторяю, — уши мой, они после данной процедуры не в пример лучше звуки улавливают. Сказано ж уже было: «куда нужно»! Или ты о таком населенном пункте и ведать не ведаешь?
— И я ж о том, — кивает кузнец, — торопитесь, а куды и сами не ведаете. Было б чего стоящее, небось, сказали б. Про хорошее, доброе дело чего ж не сказать. А так… «куды надо». А может, оно и не надо никому вовсе.
