Нам.
— Спасибо за этот вечер, — сказала она со сцены. — Пусть каждый из вас найдёт на небе свою звезду.
А мне нужно идти к своей.
Леда встретила её за кулисами прохладно. Она явно была недовольна выбором песни. Ника не стала оправдываться перед ней, она больше не желала тратить на организаторшу ни секунды, сердце подсказывало, что Эльпис нуждалась в ней сейчас, поэтому она поспешила в гримёрку.
— Можно? — спросила Ника, тихонько проникнув внутрь.
Комната утопала в цветах ещё со вчерашнего выступления, запах от десятков букетов наполнял гримёрку сладким буйством роз, лилий, тюльпанов, гиацинтов, нарциссов и левкои. Посреди этого цветника восседала их королева — Эльпис стирала грим с лица.
— Тебе всегда можно, — ответила она без тени нежности, слишком отстранённая от всего земного.
Ника положила букет пионов, который всё ещё держала в руках на туалетный столик перед Эльпис и приобняла подругу за плечи.
— Звук на сцене не так уж и плох, — попыталась приободрить её Ника. — Я только что оттуда.
— Я слышала. Ты пела «Корабль». Это было хорошо. Надеюсь, кто-нибудь из них разрыдался. Если не от ужасного звука, то хотя бы от чувств.
— Ты зря так завелась. Концерт был удачным. Ты взорвала зал.
— Хотела бы взорвать его к чертям. И всех этих идиотов, которые не в силах отличить музыку от дребезга.
Эльпис в ярости смела букет пионов на пол.
— Они завтра развалятся. Ненавижу мёртвые цветы! И вот эти розы, — она покосилась на соседний букет, стоявший в вазе, — Головы уже поникли, выброси его, он меня бесит!
— Хорошо, но… — Ника чуть насупилась и отпрянула от подруги. — Это же я тебе подарила вчера, ты не помнишь?
Эльпис резко переменилась в лице, согнав с себя спесь. Она обернулась к Нике и поймала её руку.
— Прости…
— Ничего… Это просто цветы. Если тебе не нравятся… — Ника потянулась к букету белых роз, но Эльпис остановила её.
— Стой. Не глупи. — Длинные ногти умоляюще впились в кожу. Эльпис тяжело выдохнула и приникла щекой с полустёртым гримом к её руке. — Я просто очень устала. Вчера был концерт, сегодня… а звук всё никак не наладят. Меня в холод бросает каждый раз, когда я слышу этот дребезг во время песни. Неужели, только я одна его слышу?
Эльпис закрыла лицо руками. Выглядела она невероятно подавленной и усталой. Ника не удержалась и погладила её по голове, зарываясь пальцами в локоны пышных волос, затем принялась распутывать косу, собранную на затылке.
— Хочешь, я выступлю в следующий раз вместо тебя? — предложила она. Перспектива проводить весь концерт самой немало напрягала её, да и организаторы могли не согласиться на такое. Ради Эльпис она готова была попробовать что угодно, лишь бы ей стало немного легче.
Голова под руками покачалась отрицательно.
— Нет. Это неправильно. И Пигмалион будет против.
— Ты не хочешь поговорить с ним? — Предложила Ника. — Может, попросить о перерыве в расписании.
Эльпис взобралась с ногами на кресло и задумчиво посмотрела в зеркало, на их с Никой отражение. Она успела снять грим только с правой половины лица и теперь напоминала очень грустного арлекина. Сквозь белые разводы краски проступала розоватая кожа.
— Он не станет отменять концерты. Это же будет настоящий скандал. Представляешь? Недовольные фанаты, возврат средств… нет. Надо доиграть всё, что осталось.
— Ещё пять концертов впереди. Ты уверена?
По её лицу Ника понимала, что Эльпис ни в чём сейчас не уверена. Она давно знала её, ещё с Академии. Эльпис была человеком настроения, или, как бы выразилась мать Ники — «психичкой». Её душевное состояние напоминало хаотический океан. То она беззаботно веселилась, смеялась, постоянно ввязывалась во всевозможные авантюры, вздымалась к самым небесам, как самая смелая волна, то вдруг опадала, обращаясь в белоснежную пену и, обессиленная, разметалась по берегу. С Эльпис было не просто жить. Никогда не знаешь, в каком нраве она проснётся утром, будет ли это один из хороших ярких дней или она опять замкнётся и будет молчать сутки напролёт. За годы Ника привыкла к этим перепадам, и научилась маневрировать по неспокойным водам. Главной её задачей всегда становилась поддержка, будь то очередное весёлое приключение или совместное распитие вина в тягучем молчании.
Ответить Эльпис не успела, в этот момент Пигмалион вошёл в гримёрку, как всегда без стука, не утруждая себя нормами приличия. Он всегда наглядно демонстрировал, кто хозяин в «Оморфии», и ничуть не стеснялся этого статуса.
— Поздравляю с отличным выступлением! — сказал он, проходя прямо к девушкам.
— Хоть кому-то понравилось, — невесело усмехнулась Эльпис, опустив ноги с кресла и вновь принялась с непринуждённым видом стирать макияж с лица.
Пигмалион, высокий мужчина сорока пяти лет со всегда педантично выбритым лицом, носил исключительно дорогие костюмы, Ника могла поклясться, что он и спал в них. Девушке всегда казалось, что он похож на военного, армейская выправка неизбежно выдавала его. Она знала, что помимо «Оморфии», у него были ещё какие-то дела, кажется даже в правительстве, потому что он частенько наведывался в харибдский Акрополь, а в местной газете «Экклесия» она не раз видела фотографии Пигмалиона с высшими чиновниками. Поговаривали, что он отчаянно рвётся в правительскую службу, хочет занять пост министра культуры. Ника не до конца понимала его планы, но точно знала, что с таким человеком лучше держаться всегда настороже.
В руках он держал громадный букет белых лилий. Цветы сочились соком, а их терпкий запах вкупе с ещё несколькими десятками букетов, превратили гримёрку в потенциально опасное место. Ещё пять минут и у меня разовьётся аллергия на цветы, — поняла Ника.
Бесцеремонно, впрочем, как и всегда, Пигмалион вытащил из вазы букет белых роз, подаренных Никой вчера, и водрузил перед Эльпис лилии. Девушки обменялись взглядами в зеркале, но дружно промолчали.
— Ты блистала как никогда! — заявил Пигмалион уверенно.
— Неужели ты был в зале? — удивилась Эльпис, сменив свой недовольный тон на лёгкий флирт.
Ника ума не могла приложить, зачем та всегда заигрывала с этим снобом. Ей казалось, что тем самым Эли нарывалась на неприятности для них обеих. С другой стороны, без флирта с мужчинами Эли — это не Эли. Они когда-то давно обсуждали её манеру общения с представителями сильного пола. Эльпис тогда убедила Нику, что ей нравится видеть слюни, текущие у них изо рта при виде неё, играться, а затем отшивать. В плане отношений Эльпис не интересовали мужчины, но крутить она ими любила.
— Конечно, — заверил её Пигмалион. — Я бы ни за что не пропустил твоё выступление. Финальная песня на бис была отличная.
Ника не сводила глаз с Эльпис, хотела подметить хоть едва заметную смешинку, но у той на лице ни единый мускул не дрогнул. Удивительным оставалось то, что даже Пигмалион, без сомнений влюблённый в свою музу, мог не заметить подмены. Она могла бы списать это на грим, расстояние, освещение, но ведь такие вещи как голос, подача и энергетика точно отличались. Если публика и догадаться не могла об их играх, то уж директор агентства знал историю Эльпиники.
— Качество звука хромало. — Строго процедила Эльпис, решив избежать подробностей в обсуждении своего потрясающего «биса», который она сама пропустила. — Я не буду выступать в «Олимпусе» до тех пор, пока они не придумают хоть что-то с этим скрежетом на высоких частотах. Серьезно, неужели я одна его слышу? Так недалеко докатиться до больничной палаты.
Пигмалион поцеловал её в макушку и приобнял за плечи.
— Я поговорю с звуковиками, — пообещал он. — Но выступать придётся. Люди требуют билеты, мы объявили ещё два дополнительных концерта здесь. Если опять будет фулхауз, можно запустить турне по стране.
— Что, прости? — Эльпис вырвалась из его рук и развернулась в кресле, уставившись на Пигмалиона.
— Никто не сообщал о ещё двух концертах. — Поддержала подругу Ника.
