Тимка расстегнул молнию. Кот спрыгнул на землю и принял человеческий облик.
– Так будет лучше, – с довольным видом произнес он. – Во-первых, собак и впрямь многовато. – Его усатое лицо исказила брезгливая гримаса. – А во-вторых, теперь вы меня понимаете, и мы уж наверняка не заблудимся. Ну, вперед! Направление – пруд. Конкретно – к самой большой плакучей иве.
Пока они шли, Веспасиан тоном лектора-экскурсовода рассказывал о парке и прилегающих к нему старинных зданиях.
– Это бывший загородный дворец графа Салтыкова, который с начала девятнадцатого столетия был превращен в Екатерининский институт благородных девиц.
– Откуда вы все это знаете? – удивилась Кассандра.
– Бывал тут раньше неоднократно, – откликнулся Веспасиан.
– В девятнадцатом столетии? – спросил Тимка.
Веспасиан задумчиво поглядел на здание в стиле ампир.
– Ох, какие тут девушки вежливые учились... И впрямь благородные.
Ребята переглянулись. Похоже, Екатерининский парк давно уже облюбовали для командировок обитатели страны На Краю Света.
– Здание бывшего Института благородных девиц смотрит на старинный сад с большим прудом. В этом саду, – Веспасиан облизнулся, – в летние месяцы водятся замечательные полевые мыши.
Тимка с Кассандрой фыркнули. Веспасиан нахмурился.
– По-моему, я не сказал ничего смешного. Екатерининский сад был первым общедоступным увеселительным парком в Москве. А Екатерининский пруд являет собой уникальное сооружение. Это единственный дошедший до наших дней водоем из созданной в восемнадцатом веке системы прудов на речках Неглинной и Напрудной. Собственно, мы пришли.
Веспасиан остановился возле старого и еще по-апрельски голого дерева с множеством ветвей, которые склонялись почти к самой воде огромного пруда.
– Ну, и куда нам теперь? – посмотрел на Веспасиана Тимка.
– Вообще-то туда, – указал на мутноватую и явно еще ледяную воду их провожатый.
– Что, нырять? – Кассандра даже поежилась.
– Обойдемся без экстрима, – откликнулся Веспасиан. Порывшись в кармане, он достал маленький стеклянный пузырек с пульверизатором. Не успели ребята ничего спросить, как он опрыскал сперва их, а затем самого себя. Все трое начали стремительно уменьшаться.
– Зачем вы нас уменьшили? – став ростом со спичку, воскликнул Тимка.
– А вот зачем, – Веспасиан указал на дверцу, притаившуюся под огромным корнем старой ивы.
Не дав ребятам времени как следует оглядеться, провожатый затолкал Кассандру и Тимку в открывшийся за дверью темный ход и вытащил из кармана фонарик. Луч его осветил длинный, уходящий вниз коридор, стены, потолок и пол которого были тщательно выложены шершавыми каменными квадратами. Похоже, волшебный народ оборудовал здесь все на века.
– А это иллюзия или настоящее? – провел ладонью по стене Тимофей.
– Настоящее, – ответил Веспасиан. – Водяные, к вашему сведению, живут здесь постоянно. Какой же старинный пруд без них?
– И зимой? – удивилась Кассандра.
– Всенепременно, – изрек Веспасиан. – Дежурные по очереди вахту несут. А уж с весны до поздней осени все русалки и водяные возвращаются на свои постоянные квартиры у вас. Каждый к какому-нибудь водоему приписан. Без этого невозможно.
– А как же прошлой осенью? – начал Тимка. – Ну я же к вам в Магинбург попал в самом начале сентября. А Ундина уже приехала.
– Обстоятельства, – бросил Веспасиан. – Ее пруд в старом Ботаническом саду у проспекта Мира осушили. Вот и пришлось ей вернуться раньше времени На Край Света. А с этой весны у нее новое место командировки. Здесь.
Коридор неожиданно закончился озерком воды.
– Вперед, – скомандовал Веспасиан.
– Куда? – Ребята нерешительно топтались на месте.
– Дальше. Вниз, – указал их провожатый на водную гладь, в которой отразился свет фонаря.
– Значит, все-таки придется нырять? – такая перспектива Кассандру по-прежнему не прельщала.
– Отнюдь, – отрезал кот. – Вы даже ничего не почувствуете.
– Значит, вы изменили воду? – предположил Тимофей.
– Не воду, а вас, – откликнулся Веспасиан. – Себя, впрочем, тоже.
«Вот, значит, еще почему Веспасиан опять в человека превратился, – сообразил Тимка. – Коты ведь обычно купаться очень не любят. Хотя, может, он это из-за Ундины...»
– Давайте, давайте, – поторопил Веспасиан. – Входите смелее.
И действительно, вода не показалась ребятам ни холодной, ни мокрой. Просто будто бы воздух вокруг них чуть-чуть загустел. Однако при этом оба совершенно свободно дышали и двигались.
Впереди становилось все светлее. Наконец Веспасиан выключил фонарик. Ребята подняли головы. Сквозь зеленовато-мутную пелену проглядывало солнце, освещая неровную песчано-каменистую дорогу, поросшую по краям какими-то странными кустами.
– Это же водоросли! – первой догадалась Кассандра.
Мимо них проплыло что-то огромное с выпученными глазами.
– Добрый день, – булькающим голосом поприветствовало чудище путников и удалилось.
– Лягушка, – прокомментировал кот. – А нам с вами – сюда.
Домик водяного находился под огромной почерневшей от времени корягой и на первый взгляд напоминал кучу ила. Тем сильней удивило ребят, что за дверью оказалась очень уютная чистая квартирка из нескольких комнат, обставленных старинной мебелью из красного дерева.
– Ого, – шепнула Тимке девочка. – Почти «Антикварная лавка».
Веспасиан расслышал и пояснил:
– Вся обстановка восемнадцатого века. Как пруд сделали, так сразу квартиру и оборудовали. А вещи добротные, сноса им нет.
В одной из комнат они нашли Ундину и Сила Троевича. Русалка держала на руках щупленького ребенка с густой разноцветной шевелюрой. Волосы у него были черно-бело-зеленые.
– Вот это и есть наш Щуня, – пропела Ундина.
Щуня, воззрившись на вновь прибывших лихорадочно блестящими глазками, зашелся в истошном реве. Сил Троевич, воспользовавшись моментом, запихнул в разинутый рот малыша серебряную ложку с каким-то снадобьем. Щуня резко перестал реветь, затем скривился и что-то выплюнул прямо в лицо чародею.
– Ой, как нехорошо, – покачал головой Сил Троевич.
Ундина объяснила ребятам:
– Ему необходимо принять лекарство, а он не хочет.
– Не хочет – заставим, – грозно двинулся к Щуне Веспасиан. – Ты почему тетю обижаешь? – свирепым голосом осведомился он.
– Вообще-то он плюнул в меня, – справедливости ради отметил чародей.
– Неважно, – проворчал Веспасиан. – А ну, Щунька, живо глотай лекарство!
Щуня от такого обращения просто забился в истерике.
– Ну, ты, Веспасиан, и педагог! – с осуждением произнес Сил Троевич.
