Был быстрый и безопасный способ узнать правду. Покопавшись в другом мешочке, Зорун достал маленькую коробочку, которую он носил с собой с тех самых пор, как последняя эпидемия затронула столицу. Из неё он достал порошок — толчёную кость жертвы такой напасти. Сначала тело было безопасно сожжено, чтобы убрать заражение, но кость всё ещё будет помнить болезнь. Если в этом теле содержится что-то похожее, порошок перелетит с ладони и покроет незнакомца.
Бормоча заклинание, маг взял необходимое количества порошка в руку. Пожелтевшая пыль задрожала, словно готовая улететь… А потом затихла.
Заразы не было. Зорун собирался оставить тело, как не представляющее важности, как вдруг его глаз наконец коснулось тряпьё, в которое оно было облачено.
— Терул! Поднеси-ка факел поближе к нему!
Звероподобный слуга подчинился. Зорун на всякий случай оставил Терула стоять впереди.
Это и в самом деле была мантия Триединого, и, судя по тому, что было известно магу, принадлежала она не последнему жрецу.
Решив, что можно рискнуть, Зорун приказал:
— Переверни его.
Положив топор, слуга одной громадной лапой толкнул плечо мертвеца.
Жрец внезапно схватил Терула за запястье. Глаза открылись…
С несвойственным ему вскриком страха Терул отнял ладонь. Хозяин и слуга вместе наблюдали, как жрец снова затихает.
Убедившись, что тело остаётся неподвижным, Зорун знаком приказал Терулу закончить начатое. Несмотря на предшествующее восклицание, великан в этот раз не колебался. Он перевернул жреца.
Более тесный осмотр дал понять, что мантия принадлежала последователю Диалона. Зорун в своё время провёл тщательное изучение Триединого — врага нужно знать в лицо — и заметил по некоторым ещё остававшимся признакам, что мужчина служил в самом главном храме.
— Жаль, что ты мёртв, — прошептал он телу. — Интересно, что бы ты мог рассказать нам об этом ассенианце?
На шее висела цепочка, которую было не видно раньше. Стащив её при помощи палочки, Зорун увидел, что на ней висел медальон, указывающий на должность.
— Похоже, я должен знать твоё имя… Поглядим-ка, — кеджани из разных источников выяснил личности старших жрецов и продолжал следить за изменениями в структуре и политике секты. Больше всего его заинтриговал высший жрец Мефиса, Малик, но его до него дошли слухи об его исчезновении и предполагаемой смерти. Зорун не был дураком; в Триедином должно было крыться больше, чем оно проповедовало, некая тёмная сторона, которую Малик, он чувствовал, отождествлял лучше всех.
Но этот несчастный глупец был не Малик. Зорун перебрал в уме наиболее значительные сведения и наконец вспомнил желанное имя.
— Тебя звали… Звали Дюррамом. Да, точно. Ты — Дюррам, — Терул рядом с ним хмыкнул. Не обращая внимания на звук, Зорун поднялся. — Да, ты оказался бы для меня кладезем знаний… Если бы сумел прожить чуть дольше.
Ногой в сандалии маг спихнул тело в гущу кустов. Появление жреца всё ещё интересовало его, ведь Дюррам оказался далеко от главного храма и, что ещё более занятно, неподалёку от нынешнего местоположения Ульдиссиана уль-Диомеда. Зорун думал, что за столько времени даже Терул мог догадаться о несомненной связи. Похоже, Дюррам, вопреки здравому смыслу, выслеживал ассенианца пешком, несмотря на явно истощённое состояние.
— Глупо, но достойно восхищения, — объявил маг самому себе. — Лучше бы подумал сперва о себе. Пошли, Терул! Здесь мы закончили.
Великан, который по-прежнему взирал на тело, запоздало подчинился. Одной рукой он подобрал топор и перекинул его через плечо. Они и стражники оседлали коней и направились дальше в джунгли.
Но не раньше, чем Терул в последний раз оглянулся на тело несчастного Дюррама.
Оглянулся… И так неприметно улыбнулся.
На следующий день Ульдиссиан, упорно подгоняющий эдиремов вперёд, был более хмурым, чем обычно. Он никому не объяснил свою перемену настроения, и никто не отважился спросить у него, даже Мендельн. Неважно, что его брат, должно быть, заподозрит что-то жуткое. Теперь ещё важнее, чем раньше, добраться до столицы и встретиться с магическими кланами.
Но теперь Ульдиссиан задумался о том, хватит ли помощи кланов против всех сил, которые ополчились на него. По мнению Ульдиссиана, Инарий вполне наглядно показал, как мало значил человек по сравнению с ним. Рядом с ангелом даже сила Лилит казалась незначительной. Но у Ульдиссиана не было выбора: рано или поздно он должен столкнуться со своим неземным врагом, столкнуться с ним и, вероятно, умереть быстро и позорно.
Сами эдиремы не столкнулись в этот день ни с чем кроме мелкого дождика. Поначалу ему были рады, потому что он немного охладил джунгли, но как только дождик прекратился, влажность подскочила вверх. После этого партанцам уже было трудно поддерживать надлежащий темп, и даже местные стали уставать раньше, чем хотелось бы Ульдиссиану.
Однако разбивали они лагерь, зная, что на следующий день смогут увидеть — по крайней мере, с верхушек деревьев — далёкие, но различимые шпили большого города Кеджана. Даже это помогло Ульдиссиану немного взбодриться.
Он ложился спать с уверенностью, что повторится ужас предыдущей ночи, но его преследовали только смутные сновидения. Проснулся Ульдиссиан в лучшем расположении духа — человеческая природа такова, что чем больше времени проходит и чем большее расстояние покрывается, тем слабее неприятное воспоминание. Но он по-прежнему намеревался сделать предложение магам и другим городским правителям как можно скорее.
Ближе к окончанию утра их путь был прерван видом, приятным для многих эдиремов. Джунгли пересекала изъезженная дорога, которая, по словам Сарона и некоторых других эдиремов, вела непосредственно к главным воротам Кеджана.
Ульдиссиан не видел причин, почему бы ему и его последователям не пойти по этой дороге. Эдиремы разбились на колонны, которые возглавили он, Серентия и Мендельн.
— Мы теперь похожи на армию завоевателей, — сказал младший брат с некоторой неприязнью.
— Нам не оставили выбора.
— Да, но хотелось бы, чтоб оставили.
Ульдиссиан пожал плечами, как вдруг заметил, что что-то движется им навстречу. Небольшой обоз. Он состоял из трёх повозок с округлыми деревянными крышами. На стенках каждой из них имелись эмблемы, которые Сарон быстро узнал.
— Торговец Фахин, мастер Ульдиссиан. Во всяком случае, повозки его. Он — один из богатейших торговцев в нижних землях.
— Мне знакомо это имя, — вмешалась Серентия. — Его люди вели дела с моим отцом. Я даже видела Фахина однажды, когда была маленькой.
