«Она, несомненно, не хочет доставаться какому‑то призраку–убийце!» — решил Дрейко и начал осторожно приближаться к артефактам, при этом каждое движение давалось ему с трудом, что напомнило ему о его сне и о вязкой массе.
Звуки битвы утихали, и он должен был, несмотря на свое свинцовое тело, действовать быстро. С усилием протянув руку, он поднял шкатулку в воздух, и призрак тут же отвлекся от своих противников и обернулся к нему. Дрейко зажмурился, избегая глазного контакта, и повернулся на месте. На сей раз, побег удался ему лучше, преследователь не успел настигнуть его.
Поток свежего воздуха ударил ему в лицо, его шатнуло, но он все же устоял. Самое странное, что он даже не успел подумать о том, куда бы отправиться, но все равно трансгрессировал именно сюда… Почему? Он же решил, что, как только получит деньги, сразу исчезнет из страны, возможно, навсегда. Нужно было где‑то переждать, пробыть до того момента, пока поиски сместятся за границу, а это непременно произойдет через какое‑то время. Его хмурый взгляд уперся в знакомую цилиндрическую башню, которая в неверном лунном свете почему‑то казалась угрожающей. Идея прийти сюда в такой момент была, сама по себе, бредовой, наверное, она совершенно самостоятельно успела поселиться у него в сознании, подсознании или где еще там… и вот надумала проявиться. Дрейко, взяв заветную шкатулку под мышку и по возможности прикрыв ее курткой, сунул свободной рукой мешочек с «зарплатой» в карман и довольно бодро зашагал к намеченной точке.
Лихорадочное состояние вернулось, стоило ему подумать о папочке его пассии. «Этот, пожалуй, тут же побежит фискалить в Министерство», — тревожно подумал Дрейко, потом бросил несколько боязливый взгляд на холмы, за которыми должна была находиться Нора, еще один источник нежелательных встреч, и упрямо продолжил путь.
Старое дерево прямо под окном Луны совершенно не изменилось, с тех пор как они в последний раз проникали наверх, в комнату, под самым носом у бдительного папаши. Кора поскрипывала под подошвами ботинок, и Дрейко прилагал все усилия, чтобы восхождение не отняло достаточно много времени для того, чтобы его заметили. Устроившись на толстой ветке, он старательно выгнул шею и заглянул в окно. Как он и ожидал, она еще не ложилась: сидела на кровати, перебирала какие‑то бумажки, похоже, что письма. Он помрачнел: кто это ей там пишет? В этот момент незримая пропасть между ними, которая, казалось, сильно увеличилась в размерах за последнее время, резко сократилась, а то и вовсе исчезла, и Дрейко, собравшись с духом, переполз на подоконник и тихонько постучал костяшками пальцев в стекло.
Луна слегка вздрогнула, но уже в следующую секунду счастливо улыбнулась, подскочила и кинулась к окну. Две секунды, не больше, провозившись с задвижкой, она распахнула раму и отошла в сторону, не приветствуя его и ничего не спрашивая. Он спрыгнул на замысловатый ковер, сотканный, по–видимому, из шерсти морщерогого кизляка. Дрейко собрался было уже съязвить по поводу количества жертвенных животных необычайно редкого вида, но тут он вспомнил, зачем сюда пришел, и резко одернул себя. Непонятная тяжесть сдавила горло, руки вспотели. Идея начинала казаться уже попросту опасной.
— Ты голодный, наверное? — радостно спросил Луна, внешне не замечая его паники.
— Что? — переспросил Дрейко, решив, что ослышался. — А…
— Конечно, голодный, сразу видно! Я так и думала, что у тебя скоро кончатся продукты. Папа, верно, уже воткнул себе в уши свои знаменитые затычки собственного изобретения, так что он вряд ли попытается помешать нам совершить налет на холодильник! Хотя нет, ты посиди, отдохни, я сама его совершу…
Слово «налет» подействовало на Дрейко, как удар током.
— Луна, я…
— …и горячий чай с булочками и фирменными папиными пирожными! — она уже направлялась к двери.
— Да послушай же! — крикнул он и зажал себе рот ладонью, от всей души надеясь, что знаменитые затычки Ксенофилиуса Лавгуда выдерживали и не такое.
— Что? — со странным спокойствием осведомилась Луна.
— Я пришел, чтобы… попрощаться!
— А мне показалось, что у тебя были сначала иные намерения.
— Сначала… вот именно. Но я так не могу. Понимаешь, я… должен скрыться на время. Не знаю точно, сколько мне придется отсиживаться где‑нибудь, но так просто у меня уйти не получилось.
— Давай все‑таки вернемся к твоему изначальному намерению. Ты вполне можешь здесь остаться, как ты того и хотел, нет причин, чтобы…
— Причины есть! — Дрейко невыносимо хотелось перестать препираться, махнуть на все рукой и остаться под крышей этого дома, развлекаясь тем, чтобы выдумывать различные способы обмана мистера Лавгуда. Однако теперь он по–настоящему почувствовал необходимость одиночества в этом деле. — У меня совсем мало времени, я сделал, кажется, очень большую ошибку…
— Украл древние артефакты, я догадалась, — ее лучистый взгляд померк, она напряженно уставилась на дверную ручку. — Они теперь будут тебя искать, да?
— Откуда же ты…
— Радио слушаю, только и всего. Так, поесть нужно в любом случае, ты ведь не захватил с собой еды, а, путешественник?
— Я… — Дрейко буквально застыл с открытым ртом. Луна осуждающе покачала головой и скрылась за дверью. В коридоре раздались ее тихие шаги, затем она начала осторожно спускаться вниз по лестнице.
Он сел на ее кровать, при этом не удержав шкатулку, которая тотчас грохнулась на пол. Он задержал на ней взгляд на некоторое время. Кто же его дернул, а? И теперь Луна знает, но она реагирует так, словно он, максимум, украл с огорода ее папочки какую‑нибудь редкую штуковину типа сливы–цеппелины. Разумеется, она никому не скажет, но как‑то неразумно было вот так сидеть и пользоваться ее беспечностью. В конце концов, к ней обязательно придут. Стоп, а разве Луна упомянула о том, что его личность уже установлена?
— Вот и я! — Луна, запыхавшись, влетела в комнату с подносом, на котором дымились две чашки с чаем в окружении многочисленных пирожных и прочих сластей. — Пришлось применить Заклинание Подогрева, но ничего: это даже хорошо, что я упражняюсь по мелочам.
Она поставила поднос на журнальный столик и принялась добавлять в чашки сахар.
— Так, тебе одну ложку — это я помню. А мне — дай‑ка подумать — три, ага, а то я сама не своя.
— Ты хоть поняла, что случилось? — с глухим раздражением спросил Дрейко, обреченно снимая рюкзак и ставя его на пол возле кровати.
— Конечно, что там понимать‑то? — Луна намеренно не смотрела на него, помешивая чай. — Не волнуйся, тебя пока не раскрыли, просто у меня сразу стало неспокойно на сердце, я припомнила твои странные разговоры, эту таинственность, которой ты себя окружил последнее время, то, как ты пытался от меня избавиться… Не надо мотать головой, я же сказала, что все прекрасно вижу и понимаю. Знаешь, я очень рада тому, что ты пришел именно ко мне. Здесь ты будешь в безопасности, я обещаю, а о папе не думай: тут главное вести себя тихо и не высовываться.
