— Они фальшивые, — хрипло произнес он, почувствовав ее прикосновение. — На этом проставлены не все номерные знаки, даже не собираюсь проверять остальные.
— Не отчаивайся, — она сделала глубокий вдох, и ее голос зазвучал бодро и настойчиво. — Это же всего–навсего означает, что сбежать за границу со своими деньгами ты не сможешь. Но зато теперь они не смогут доказать, что тебя кто‑то нанял за плату. А это означает смягчение вины. Что? — она остановилась, поймав его взгляд, полный явного отвращения ко всему, что она только что произнесла. — Ой, нет, я не хотела сказать, что тебе нужно идти и сдаваться… Подожди, пожалуйста, я… сейчас.
Она молниеносно испарилась из комнаты, оставив недоумевающего Дрейко складывать ненужные галеоны обратно в мешочек. Надо будет его где‑нибудь закопать, в конце концов, никогда не знаешь точно: возможно, смягчение вины и, соответственно, наказания тоже может понадобиться.
Луна вернулась меньше чем через три минуты, держа в руках средних размеров флакон и маленький мешочек. Щеки ее при этом пылали ярким румянцем.
— Вот здесь у нас сохранилось немного Бальзама Бодрости, — она торопливо протянула ему флакон, — а тут… я копила на поездку в Северную Италию, чтобы написать хорошую диссертацию, ну да чего уж там! Зато теперь ты сможешь поехать туда вместо меня, это в сто раз безопаснее, чем во Францию…
— Ты с ума сошла? — Дрейко оттолкнул ее руку с мешочком и отступил от нее на шаг. — Даже не думай, слышишь?
— У меня больше нет, — растерянно пролепетала Луна.
— Да разве в этом дело! — не выдержав, раскричался он. — С моей стороны, я только сейчас это полностью прочувствовал, это вообще жуткая подлость: припереться к тебе, просить помощи, а потом еще и получить за свою глупость деньги! О последнем я даже и не помышлял, а ты… Луна, пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя еще хуже, чем я сейчас себя чувствую! — он постепенно умерил тон и выровнял дыхание.
По ее щекам потекли слезы.
— Но… что же тогда делать? Как же помочь, я ведь не знаю ни один из вариантов, который ты бы принял без возражений! — она вдруг показалась невероятно слабой и хрупкой, с тонкими руками, сжимающими мешочек со скудными накоплениями, и неестественно большими глазами, которые она то и дело вытирала рукавом.
— Луна… — неуверенно позвал он, приблизившись к ней и обняв ее за плечи, — сейчас все хорошо. Я здесь, я никуда не делся. И ничего еще со мной не случилось. Успокойся.
— Побудь сегодня здесь, хорошо? — попросила она, чуть отстранившись. — Иначе мне будет потом слишком страшно, когда ты уйдешь.
— Я не уйду, пока не прогонишь, — попытался пошутить Дрейко и все‑таки вызвал у нее слабую улыбку. — И убери эти проклятые деньги, иначе я не просто уйду, а заколдую тебя, понятно?
— Ты меня уже давно заколдовал, — ответила Луна, смахивая слезинки, — только никак не пойму, как это у тебя получилось.
— Я и не старался, — Дрейко сел на кровать и затолкал рюкзак под нее подальше. — Я был несказанно удивлен тому, что ты обратила на меня внимание.
— Нашел чему удивляться, — она вышла из комнаты и долго не возвращалась, вероятно, хотела успокоиться и не раздражать его. Ему было нестерпимо жаль ее, но он принял твердое решение, что утром уйдет и будет искать до последнего место, где можно переждать бурю.
Бальзам Бодрости привел его в сносное настроение и придал сил, как и следовало ожидать. Дрейко не собирался спать этой ночью, ведь он не знал, как работает система проникновения в сознание через сон из мира мертвых. Как знать, вдруг призрак примчится сюда, тогда он, будучи в состоянии бодрствования, сможет хотя бы оказать минимальное сопротивление и защитить Луну. Интересно, сколько времени этим призракам обычно надо для того, чтобы отыскать свою жертву, пока она не спит? В глубине души Дрейко прекрасно понимал, что не так уж и много.
Луна тихо вошла в комнату и погасила свет. Дрейко даже встрепенулся, поскольку успел отключиться от внешнего мира.
— Ты не будешь спать, да? — робко спросила она, залезая на кровать.
— Нет, какое там.
— Я тоже, я все равно не засну от этих мыслей.
— Ну, это уж глупости, сейчас же ложись! — он машинально протянул руку к ночному столику и зажег лампу. — Я сейчас встану, а ты забирайся под одеяло.
— Ну да, — Луна мешкала, не зная, на что решиться. — Хотя бы сними ботинки, ты уже заляпал весь ковер, — посоветовала она, все же укутавшись в одеяло.
— Ага, слушаюсь и повинуюсь, — пробормотал Дрейко, искоса взглянув на Луну.
— Не слушай лучше мои мысли, они невероятно глупые, — пожаловалась она, пряча глаза.
— Я уже почувствовал, — ответил Дрейко, желая, чтобы краснота поскорее убралась с его лица. — Они действительно глупые, только… ты не позволяй им диктовать свою волю. Я же никуда не потеряюсь, мы просто ненадолго расстанемся, — он устроился рядом, на соседней подушке, и она прижалась к нему. — Совсем ненадолго, ты даже не заметишь.
— Даже, если ты не вернешься, я все равно тебя буду ждать, ясно тебе? Если бы ты это раньше понял…
— Ничего бы не случилось, да. — Дрейко обнял ее, чувствуя, что иначе потеряет способность соображать. — Я непонятно где блуждал все эти месяцы, какие только глупости не передумал, это просто кошмар! Все хотел жить так, как мне хочется, не определившись с тем, чего же мне хочется на самом деле. А теперь это ускользает от меня, и ничего уже не вернуть. А ты осталась…
— Конечно, осталась, — эхом откликнулась Луна. — Разве может быть иначе?
— Может быть все.
— Только не это!
— Хорошо, как скажешь… А теперь спи, отдыхай, а я буду рядом.
— Обещай, что не уйдешь, не попрощавшись.
— Обещаю.
Заря застала их в том же положении, что и в три часа ночи, но солнце пробудило в Дрейко всякие нехорошие предчувствия, и он попытался нарушить свое обещание. Однако сон Луны был недостаточно глубоким, и она тотчас подскочила.
— Ты же…
— Да, я знаю, но… боялся, что не смогу уйти.
— Я тебя отпущу, правда. Будь осторожен, где бы ты ни был! — она усиленно моргала, стараясь не заплакать.
— Буду, — почти торжественно произнес Дрейко, выуживая из‑под кровати рюкзак. — Правда, вряд ли мне это поможет… Да не волнуйся ты так, вредно для здоровья, — он подмигнул ей, отчасти надеясь, что его бравый настрой положительно подействует и на нее. Однако Луна продолжала с болью смотреть на него, и Дрейко решил отбросить свое наигранное хладнокровие на максимально далекое расстояние. — Мы обязательно увидимся, слышишь? И думать об обратном не смей!
Он натянул ботинки и куртку и надел рюкзак на плечи: он казался в три раза тяжелее обычного. Из открытого окна доносились птичьи трели и звук влаги, капающей с деревьев. Похоже, ночью прошел небольшой дождь, а ведь все‑таки он чуть задремал перед самым рассветом, подумал Дрейко. Луна вдруг стремительно соскочила с постели, подбежала к нему и повисла у него на шее. Он, повинуясь собственному внутреннему импульсу, начал ее целовать, и время словно растянулось для них еще на несколько часов. Тиканье часов неожиданно вывело Дрейко из состояния блаженной прострации. Вместе с ощущением времени пришло осознание какой‑то неприятной перемены. Он крепче обнял Луну и оглянулся. За окном вроде бы все было спокойно, но он понял, что нужно немедленно уходить, иначе жизнь его девушки окажется под угрозой.
