— Впрочем — задумчиво продолжил Томас, — та же к-кара ожидает колдунов, развратников, убийц, ид-долопоклонников...
— И еретиков, — зачем-то добавил Хагг.
— И еретиков, — согласился Томас.
— Но при чём тут собаки?
— Нас, братьев Sacer Ordinis Praedicatorum, нередко именуют псами Г-господа, — проговорил Томас, обходя большую лужу и приподнимая рясу, чтоб не намочить подол. — Это игра слов, п-понимаете? Dominicans — domini canes. «П-псы Господни». Я хочу этим сказать, что всякий взгляд однобок. Святые отцы, которые развили христианское вероучение, были не так нетерпимы к собаке и говорят о ней как о звере вполне симпатичном и б-близком к человеку. Восхваляют её дэ-а... достоинства, среди которых особо упоминают верность и п-преданность. Собаки вполне могут быть помощниками пастыря и охранять стадо от волков, ибо волк, по утверждению святого Августина, есть воплощение д-дьявола, союзник еретиков и враг Д-доброго пастыря. Ergo: с одной стороны, собака предстаёт животным, которое воплощает такие пороки, как зависть и злоба, а с другой, н-наоборот, олицетворяет т-такие достоинства, как п-правдивость, справедливость, сострадание и покой.
— Значит, в конечном счете собака остаётся в выигрыше.
— Совершенно так, — подтвердил Томас. Золтан против воли оказался втянутым в этот загадочный диспут и не мог не признать, что для своего возраста мальчик рассуждает на редкость серьёзно и логично (школа!). — По легенде, — продолжил Томас, — матери Д-доминика (а также Бернара) привиделся сон, будто она породила щенка, держащего в зубах факел. Это ли не суть святой инквизиции? Пёс, к-ко-торый убивает волков и сжигает их логово! Поэтому святого Доминика всегда изображают в сопровождении чёрно-белой собаки, а святого Бернара сопровождает собака б-белая. Святого Губерта тоже наделили собакой, ибо христианское прозрение посетило его на охоте, к-когда ему явился олень с золотым крестом между рогами; ну а какой же охотник б-без собаки? Святой Менделин пренебрёг короной и стал покровителем пастухов, и у ног его тоже изображают собаку из п-породы овчарок. При святом Сусо тоже находилась собака. Он, отпрыск богатого рода, во время мора роздал всё своё состояние б-бедным, а сам отправился выхаживать больных чумой и заразился. В лесу его врачевал ангел, а собака каждый вечер н-носила ему свежий хлеб. А монахи из горного монастыря святого Бернара Ментонского и вовсе разводят особых собак для поисков путников, заблудившихся в горах и уг-годивших в пропасти. Я видел этих псов, они очень большие и добрые.
Золтан шёл рядом и терялся в догадках.
— Это так, — признал он. — Но к чему все эти рассуждения?
Не останавливаясь, Томас опять взглянул на Золтана.
— Я всё время д-думаю о том, — сказал он, — как мне, исходя из этого, относиться к лисам?
Золтан весь похолодел и едва не споткнулся. В горле у него пересохло. Были эти слова случайностью или тонким расчётом? Неужели маленький монах просто искал в нём советчика? Нет, вряд ли — слишком ловко было выбрано место и время, слишком хитро расставлена словесная ловушка...
— Вы ждёте от меня ответа? — спросил он, чтобы хоть как-то протянуть время.
— По правде говоря, нет, — признал Томас. — Я не жду ответа. П-просто я вижу, что в последнее время случаются странные, невероятные вещи. Вы наверняка знаете, что п-происходит: вам рассказали солдаты. Люди, к-которых мы преследуем по всей стране, уходят от нас, утекают, как вода сквозь пальцы, б-удто кто им помогает. Но при этом они оставляют ясные следы, будто хотят, чтобы их нашли. Мой наставник склонен видеть в этом к-к... козни дьявола, а я всё чаще спрашиваю себя, неужели враг человеческий настолько силён, что может одержать верх над святым отцом, проповедником, да ещё в монастыре, к-который есть обитель Божия? Нет ли здесь другой причины?
— Какой же?
— Я не знаю. М-может, в том повинны небеса? Может, это Божий помысел мешает нам совершить какую-то ошибку?
Парень нёс откровенную ересь. Заблуждался? Провоцировал? Весь опыт Золтана подсказывал, что отвечать нельзя, и он промолчал. Томас не обратил на это внимания.
— В последние месяцы меня стали п-посещать странные видения, — задумчиво признался он. — Точней, воспоминания. Может, вам покажется странным, н-но я п-плохо помню своё детство. Моя семья перебралась сюда из Германии. Отец никогда о том не рассказывал, но что-то случилось, это точно... И вдруг я стал вспоминать. Эта д-девушка... я знал её к-когда-то. Я её видел, и это не фантазии и не видения — я знаю, к-как выглядят видения... Но вспомнил я и то, что знал также и т-травника! Я видел его раньше, когда был ребёнком, но не помню, г-где и как. И я заметил, как вы смотрели на неё и потом — н-на меня. Б-быть может, вам казалось, я ничего не понимаю, но меня учили наблюдать и делать в-выводы. Мне не вспомнить всё: это было слишком давно. Здесь к-какая-то тайна. И я уверен: вы причастны. Может, вы знаете, к-кто та девушка. Может, знаете, кто я. А может — я д-даже боюсь предположить это, — знаете, к-кто такой Лис. Не так ли, г-герр Мисбах? Или мне следует называть вас как то иначе?
Золтан прикрыл глаза и некоторое время шёл в темноте, рискуя упасть. Вот оно! Настал момент истины. Необходимо было что-то сказать, раскрыть карты. Или уходить в глухую несознанку. Невероятно, невозможно было, чтобы парень вызвал палача на откровенность только для того, чтоб сдать потом священнику. И всё же, всё же... Золтан глубоко вздохнул. При этом сердце его снова будто сжала холодная рука, но Золтан усилием воли заставил себя не подать виду.
— Как ты догадался? — спросил он, невольно переходя на «ты».
— О чём? Что вы не настоящий палач? О, это п-просто. Я не удивлюсь, если и б-брат Себастьян понял это. Хотя вряд ли. Видите ли, я п-привык записывать всё сказанное, делать пометки. Отец Себастьян — потрясающий логик. Он делает выводы, но, если думает о другом, способен их забыть. Но я всё записываю. А потом, когда п-перечитываю, нахожу некие несоответствия. Так было и с вами. Вы слишком уж п-пеклись о той девушке. Обычно палачам в-всё равно. Вы грамотны, даже читаете к-книги. А ещё у вас привычка д-держать руку у ремня, т-там, где носят меч. Б-брат Себастьян сказал, что вы сведущи в восточных пытках. И говорите с акцентом. Но отец Себастьян исп-панец по рождению, для него что немец, что фламандец, что гельветский горец — разницы он не заметит. А у в-вас странный выговор. Вы откуда-то с югов? Се-э... Семигородье, Трансильвания... Я угадал?
Оставалось только поражаться.
— Как же ты не боишься говорить это мне, коль я притворщик и чужак? — задал он последний вопрос.
— Я ничего не б-боюсь, — глядя ему в глаза, ответил Томас. — Это, наверное, неправильно, но мне н-незнакомо чувство страха. Ск-колько себя помню, я н-ничего и никогда не боялся. Только недавно, один раз, мне стало страшно... и то я не уверен. Я н-не знаю почему.
