— На сколько именно? Я тороплюсь: сегодня вечером я уезжаю, а если вы мне откажете, я хотел бы попытать счастья в других местах.
— Хм... — Старик опять задумался. — День или два это было бы самое лучшее, это хороший срок, чтобы трезво оценить такую книгу. Но раз вы говорите... Что ж. Обычно не делаю исключений, но вы меня заинтересовали. Думаю, часа или двух мне вполне хватит, чтоб просмотреть её, как говорится, по диагонали. В любом случае вам грех сетовать на время — если я вам откажу, вы до вечера успеете обойти всех кого хотите: в этом городе не так уж много типографий.
Золтан поколебался. По правде говоря, в издательских делах он абсолютно ничего не смыслил, но доводы типографа звучали логично.
— Ладно, — решился он. — Но я могу вам доверять?
— Вполне. — После его слов старик был вправе обидеться, но этого не случилось; он вёл себя совершенно спокойно. Видно, было это не впервой. — Кем бы я был, если бы терял чужие рукописи? Какая репутация была бы у моей мастерской? Если не случится ограбления, пожара или другого несчастья, вы получите свою рукопись назад в целости и сохранности (это если я не возьму её в печать). Скопировать за два часа я её всё равно не успею, разве что выпишу на листочек, хе-хе, какую-нибудь рецептуру от радикулита... В остальном — на всё воля Божья.
— Хорошо, — решился Хагг. — Я зайду к вам через два часа.
Он развернулся... и вздрогнул, буквально натолкнувшись на взгляд мальчишки, стоявшего у входа в типографию.
Это был брат Томас.
Старик печатник уже удалился, унеся с собою травникову тетрадь, а маленький монах с корзиной всё стоял, загораживая входную дверь, и, похоже, совершенно не собирался уходить. Капюшон его плаща был сброшен за плечи, руки упрятаны в рукава. Замер и Золтан, не зная, как ему теперь поступить, что делать и что говорить. Парнишка, похоже, слышал весь их разговор. Это было плохо. С другой стороны, ничего особенного не случилось — ну зашёл он в книжную лавку, пусть даже в типографию, что с того?
Другой вопрос, что палачу могло понадобиться в книжной лавке...
— Добрый день, брат Томас, — сказал он, поскольку молчание становилось уж вовсе нехорошим. Томас слегка наклонил голову.
— Pax vobiscum, — произнёс он. — Мы с вами уже виделись сегодня, г-герр Мисбах. Интересуетесь к-книгами?
Сам тон вопроса исключал любое истолкование. Общение с инквизитором явно не прошло для парня даром. Странно, но при своём маленьком росте сейчас он как-то ухитрялся глядеть на Золтана сверху вниз.
— Да, — ответил Хагг. — Чисто ознакомительно.
— Нашли что-нибудь п-полезное? Быть может, новое переиздание «Malleus maleficarum» или что-то в этом роде?
— Увы, нет.
— А вы стали лучше г-говорить.
Золтан поджал губы и мысленно выругался, проклиная себя за рассеянность. Непростительная ошибка! Притворяться далее германцем было бесполезно, да и просто глупо. Кольнуло сердце.
— О да, — сухими губами выговорил он. — Практика, язык, общение с новыми людьми... Путешествия всегда...э-э... обогащают.
— Особенно в вашем возрасте, — подытожил мальчишка. — Я т-тоже немец, герр Мисбах, если вы ещё не заметили, и д-до сих пор по-фламандски не очень. А вы за считанные д-дни освоили язык. Удивительные сп-пособности! Я вам искренне завидую.
В голосе монаха не было сарказма или скрытой издёвки: Томас просто давал собеседнику понять, что он в курсе дела и любое притворство излишне. Теперь следовало или драться, или бежать, или раскрывать карты. Мальчишка был один, однако смотрел на Золтана без всякого страха, открытым, живым взглядом, от которого старому сыскарю сделалось не по себе. Он словно что-то знал, этот монах, почти ещё ребёнок, что-то такое, что делало его неуязвимым. Это было странно. Оставаясь внешне спокойным, Золтан продолжал лихорадочно размышлять. Здесь действовала «бритва Оккама»: логика доминиканцев не предусматривала никакой двойственности суждений. Допущений могло быть множество, но теперь маленький монах мог сделать лишь один разумный вывод: ему следует держаться подальше от фальшивого палача и немедленно сообщить обо всём наставнику. Однако он решил заговорить. Один на один, без свидетелей. Зачем? Этого Золтан не понимал. Во всяком случае, оставалась надежда, что Томас всё ещё считает его палачом. Просто палачом.
«Он — мышонок, — напомнил себе Хагг. — Третий из троих. Мне просто нельзя быть его врагом».
— Давайте п-прогуляемся, герр Мисбах, — предложил вдруг Томас, не сводя с него внимательного взгляда серых глаз. — Здесь душно и пахнет к-к... краской. Б-брат Себастьян послал меня купить чесноку, салата, фасоли и м-масла к ужину. Фасоль я к-к... купил, а всё остальное, увы, пока нет. Думаю, за два часа я вполне управлюсь. К-как вы считаете?
Золтан сглотнул.
— Вполне, — сказал он. — Управитесь.
— Т-тогда пойдёмте. У нас есть ещё время.
С этими словами мальчишка повернулся и вышел. Золтан, как зачарованный, последовал за ним.
Улочка с названием Хохе-Ступ, на которой они сразу оказались, была, скорее, маленьким проулком, сумрачным и плохо замощённым. С обеих сторон нависали трёхэтажные дома. Ни мясницкой лавки, ни зеленщиковой поблизости не наблюдалось. Золтан ещё раз уверился, что Томас оказался здесь не случайно, а шёл именно за ним. По всему выходило, он давно держал их с Иоганном под подозрением.
Накрапывал дождик. Народу почти не было, только навстречу попалась крикливо одетая пожилая дама на высоких каблуках, с маленькой собачкой на руках в качестве муфты и молодым человеком по левую руку в качестве телохранителя. Золтан посмотрел последнему в лицо и вздрогнул: у парня была заячья губа, которую тот безуспешно прятал под усами. Косо поглядев на палача и на монаха, парочка проследовала мимо и свернула в книжную лавку. Что им там понадобилось, знал один лишь бог.
— Д-дамы часто носят собачку на руках, — сказал вдруг Томас.
Золтан снова вздрогнул.
«Аш-Шайтан! — мысленно выругался он. — Это же всего лишь мальчишка! Пусть монах, но всё равно мальчишка. Что же я всё время дёргаюсь?»
А вслух сказал:
— О да, такая мода. Это чтобы руки греть.
Томас посмотрел на своего собеседника.
— Герр Мисбах, — сказал он, — а знаете ли вы, что согласно откровению Иоанна Богослова, собака относится к тем существам, к-которые не будут допущены в рай?
— Да. Я читал.
— Впрочем — задумчиво продолжил Томас, — та же к-кара ожидает колдунов, развратников, убийц, ид-долопоклонников...
— И еретиков, — зачем-то добавил Хагг.
— И еретиков, — согласился Томас.
— Но при чём тут собаки?
