И Кириан закусил губу, понимая, что сейчас произойдет. Он не слишком то и обольщался, когда Рал вытащил его в это заброшенное крыло замка. Тут их мало кто мог увидеть и узнать о позоре одного из принцев… Хотя. Уже пару лет, из тех трех, что он провел с Ралом, Кириан не считал больше произошедшее позором. Сирены умеют манипулировать и изменять мысли своих подопечных.
Внезапно губы Рала остановились буквально в миллиметре от губ принца, словно сирена к чему-то прислушивался. Кириан посмотрел на него с некоторым недоумением, а потом тоже услышал сдавленные рыдания.
А потом за стеной чей-то знакомый голос, с совершенно неузнаваемыми интонациями произнес:
— Все в порядке, Кир. Все будет в порядке.
Две пары глаз уставились друг на друга. Губы Рала вывели беззвучное:
— Кир?
Они абсолютно бесшумно и синхронно отпрянули друг от друга и Кириан кивнул на довольно пыльный гобелен, прикрывающий стену. Под ним располагалась ниша, в которой весьма удобно могли разместиться пара человек, наблюдая за соседней комнатой.
У Кириана дрогнул уголок губ, когда он увидел своего младшего брата Кирилла, который стоял, уткнувшись в темные одежды какого-то незнакомца, чье лицо скрывала темная ткань шарфа. Этот незнакомец обнимал плачущего мальчика за плечи и тихо говорил что-то утешающее.
Рал нахмурился, что-то в этом человеке казалось ему знакомым и незнакомым одновременно.
Кирилл к тому времени уже просто всхлипывал, наконец, он успокоился и немного отстранился от своего утешителя. С первых же его слов, у Кириана похолодело на сердце.
— Я так больше не могу, Ли. Это тяжело. Почти невыносимо… Я знаю, что мама умерла, но на вот — стоит прямо передо мной и носит под сердцем моего брата или сестру, которых я никогда не видел. И обнимает меня. И я никогда не видел её такой счастливой…
— Понимаю, — тихо замечает его собеседник, и садиться прямо на пол. И снова кажется что-то знакомое в этих гибких движениях. И где-то уже встречались эти глубокие сапфировые глаза.
Юный принц снова утыкается в плечо незнакомца. Его голос звучи глухо:
— Понимаешь, я всегда мечтал, что бы наш отец был именно таким… Но когда ОН касается меня, я вспоминаю НАШЕГО отца! То, что он сделал со мной! С тобой! Это НЕНОРМАЛЬНО видеть ТЕБЯ совсем другим. Ты знаешь, что ЭТОТ Лилиан не любит кровь? И он женат!
Было видно, как дрожит мальчик. И незнакомец вздыхает:
— То, что он женат тебя возмущает больше всего? — голос незнакомца звучит почти грустно.
— Нет, что ты! — мальчик вскидывает голову. — Просто… это так непривычно! И остальные…
— Что с остальными не так?
— Кириан… он такой… веселый. Беззаботный. И… от него пахнет морем…
Тихий смешок:
— Еще бы. В этом мире ему не надо заботиться о стране, которая свалилась ему на плечи тяжелым бременем миновав меня и Мейдока. Да и если слухи правы, то он связался с сиренами… так что надолго его дворец не удержит…
— Вот именно! — вздрагивает Кирилл. — Здесь все шиворот навыворот! И Крис…
— Что с ним? — явно настораживается незнакомец.
— Я его боюсь, — тихий и неожиданный ответ.
— Кирилл, а теперь выслушай меня, — его собеседник отстраняется так, что бы видеть лицо принца и стягивает ткань шарфа со своего лица.
Кириан едва удержался от вскрика, но помог Рал, который накрыл его рот ладонью. Лилиан! Точнее это парень выглядел близнецом Лилиана. Но его брат никогда не носил таких длинных волос и не был так шокирующее, почти безжалостно красив, словно его отметили печать чего-то сверхъестественного. У ЭТОГО хищная грация и почти нечеловеческая гибкость, и где-то в глубине лаз без дна тлеет искра безумия.
— Твоего двойника действительно убили. Отравили. Причем выбрали именно то блюдо, которое точно было бы съедено принцем без остатка. Я хочу, что бы стал предельно осторожен, так как твое появление спутало отравителю какие-то планы.
— И… кто под подозрением? — похоже, мальчик совершенно успокоился и сейчас был полностью погружен в новую ситуацию.
— Есть две версии. И обе касаются религиозных культов. Оба тебе знакомы не понаслышке. Последователи Роя и последователи Лейлы. Правда, все извращено так, что наверное боги бы, ну Лейла точно. Сильно удивились бы. Её последователи сильно обижены на династию Катани, так как её культ запрещен дедом нынешнего короля.
— А культ Роя? — тон маленького принца был деловым, такого тона Кириан никогда не слышал у своего настоящего брата.
— Он официально не запрещен, но не приветствуется, так как его жрецы занимаются жертвоприношениями, но пока не переходили пределов допустимого. Их терпят. Однако… в их среде принято для поднятия на высокую ступень служению Рою, приносит в жертву своих близких родственников.
— Почему ты не допускаешь политических мотивов отравления?
— Принц Кирилл здесь только четвертый претендент на трон. Он мало кому интересен. Для этого нужно сначала убрать троих стоящих перед тобой.
— Понятно… — Кирилл задумался. — Значит культы Роя или Лейлы…. Все повторяется? Но должен быть кто-то близкий к королевской семье или…
— Из них, — закончил за него двойник Лилиана. — В нашей семье, мы всегда знали с какой стороны ждать удара, здесь же… только ты сам можешь разобраться, Кира.
— Так все-таки, это… моя «битва»?
— Похоже, что так, — кривая почти болезненная улыбка. — Меня просто зачем-то зацепило…
— Ли, — голос Кирилла становится строгим. — Ты никого не убивал? В городе?
Взгляд его собеседника становится смущенным:
— А что?
— А то, — передразнивает его мальчик. — Вся стража в городе на ушах из-за какого-то неуловимого убийцы.
— Они ко мне приставали, — грустно признается он.
— Ну, так наказал бы их и не убивал, — возмущается Кирилл.
«Лилиан» пожимает плечами:
— Нет уж. Они видели мое лицо. И… знаешь, последний мне рассказал массу интересного… откуда ты думаешь у меня информация?
Мальчик вздохнул:
— Понятно… просто как раз из-за последнего все и стоят на ушах. Он сынок какого-то виконта и был среди придворной свиты короля.
И его старший брат кивает:
— Все правильно. Думай, братишка и решай. И помни, я всегда где-то рядом. Только позови…
— Ли…
— Да? — он уже собирался подняться на ноги.
— Если бы ты встретил Леди Лисиару?…
— Не знаю, Кира, — после непродолжительного молчания ответил он. — Не знаю. Я ведь её не встретил, не так ли?… Моей страстью стала другая женщина. И её имя Лейла.
— Любить богиню, — покачал головой мальчик. — По-моему, это глупость… все равно, что полюбить сирену.
