Упыри проходили в помещение, один за другим, выстраиваясь в шеренгу, в два ряда. Они действительно напоминали армейских призывников на параде. Я насчитал пятнадцать или шестнадцать человек. Если Глэдис каким-то чудом справилась с одним кровопийцей, то нескольких поджечь ей не удастся.
Я выпрямился, достал прихваченный из дома нож и сурово взглянул на Реджинальда. Он удивленно, чуть наклонив набок голову, наблюдал за мной. Смотрел, как я сжимаю инкрустированную рубинами рукоятку, и чего-то ждал. Может, готовился к тому, что оборотень сейчас набросится? Да, похоже, я не ошибся. Глава Носферату отступил на шаг, не отводя взгляда от вооруженного Вервольфа. Другие вампиры не шевелились без указаний хозяина.
-Ты не посмеешь ударить меня этим ножом, - тихо проговорил Реджинальд. Он едва заметно покачал головой. Верил ли сам в произнесенные слова? От заклейменного бунтаря можно ожидать любого сюрприза. - Ты не можешь покуситься на мою жизнь.
-Знаю, - невозмутимо ответил я. Мой тон звучал гораздо увереннее, нежели его. Я понимал, что не способен причинить вред главе клана, но мне это и не нужно.
-Тогда что? - Вампир недоуменно приподнял бровь.
Я поднес кинжал к плечу, на котором красовалось клеймо, и, приложив максимальную силу, провел лезвием по коже. Я стиснул зубы от боли. Кровь мгновенно окрасила всю руку в темно-алый цвет. Кое-кто из пиявок скривился - они не любят запах Вервольфов. Конечно, я не добрался лезвием до кости, поскольку поверхность кожи и мышцы будто задубели, или превратились в металл, но кинжал как бы расколол клеймо на части. Если бы я был человеком, то шрам остался бы навсегда. Впрочем, может и сохраниться, если вспомнить Волхва, например.
-Думаешь, нарушив печать, снимешь ее магическое воздействие? - удивился вампир, продолжая наблюдения.
-Вообще-то нет, - честно признался я.
На самом деле я надеялся на то, что мои действия помогут друзьям отыскать дорогу. Саманта почувствует боль - не столь сильную и оглушающую, как прежде, - и благодаря ей определит мое местонахождение. Больше я ничего не мог предпринять. Осталось лишь томиться в ожидании. Бежать отсюда нельзя - я не оставлю беззащитных девушек на растерзание монстрам.
-И зачем ты это сделал? - с искренним любопытством произнес Реджинальд.
-Чтобы испортить аппетит твоим шестеркам, - тут же отозвался я. Усмехнулся, посмотрев на тех, кто морщился. Их деликатные носы были приучены к сладкому человеческому, а не волчьему запаху.
Заткнув обагрившийся кинжал за пояс, я встряхнул раненной рукой. С пальцев упали последние капли крови - те, что еще не успели высохнуть. Даже Реджинальд скривил губы в гримасе отвращения и машинально отпрянул. Я снова невольно улыбнулся. Я их прекрасно понимал - самого тошнило от болотного смрада, источаемого пиявками.
-Обойдемся без дальнейших прелюдий. - Глава клана раздраженно хмыкнул и, взглянув на строй пиявок, махнул кистью в сторону коридора. - Вы двое, отправляйтесь к девчонкам. Не убивайте, а приведите их сюда.
Шестерки, получив распоряжение от хозяина, кивнули, переглянулись и, довольные оказанной им честью, зашагали в коридор. Я кинулся наперерез и даже успел схватить одного за отвороты дорогущего пиджака окровавленной рукой, как меня настиг громовой глас Реджинальда.
-Отпусти его! - велел он. - Вернись на место.
Пару секунд помедлив, я отошел. Корчась, валяться на полу - такого желания не было. Я всё равно не спасу девушек, убив одного или двух упырей. Не стоит даже пытаться. А мой организм, ставший мне врагом, уничтожит меня, почуяв сопротивление. Не уверен, что Сэм, если стая вправду сейчас движется где-то по метрополитену, выдержит той нечеловеческой боли, которую причиняет непослушание. Что если снова лишится чувств? Нет, я ни в коем случае не желаю новых страданий любимой девушке. "Где же ты, Сэм?" Я со злости ударил кулаком по стене, и еще немного кафельной поверхности растрескалось и посыпалось на пол. А может, они вообще не придут? Может, это моя война, и больше ничья?
Несколько мгновений я стоял, прислонившись спиной к стене, и не двигался. Смотрел то на Реджинальда, то на его войско. В коридоре было на удивление тихо. Они что, не обнаружили там девушек? А вдруг их уже нет в живых?! В этом есть и моя косвенная вина. Я мог бы остановить тех двух вампиров, пусть ценой собственной жизни. Но я ничего не сделал, испугавшись. Теперь, наверное, поздно. В войне приветствуется героизм и доблесть, даже если их проявления не видел ни один человек. Мою отвагу, наверняка бессмысленную, и вправду никто не увидит.
Собрав волю в кулак и плотно сжав зубы, вмиг вырастив звериные когти, я решительно и смело направился к ровному строю пиявок. Они, кажется, перестали воспринимать Вервольфа как угрозу, поэтому сначала никто ничего не понял. Я приблизился к крайнему, стоявшему возле выхода, вампиру и ударил его в живот, резко и без замаха. Физиономия упыря перекосилась от боли. Я выдернул руку и следующим движением вонзил уже окровавленные когти ему в лицо. Глаза пиявки вытекли, а мозг брызнул почти до потолка, когда череп поделился на четыре части - ровно столько длинных и широких когтей вырвались наружу, из его головы. На очереди был второй упырь, ближайший сосед умерщвленной пиявки. Ему я просто-напросто снес голову. Осознав, что происходит, вампиры в ужасе рассыпались по залу вместо того, чтобы наброситься на врага. Все кроме главы клана.
Реджинальд что-то говорил, кричал: кажется, приказывал мне остановиться. Всё, как обычно. Я слышал, но не разбирал слов - не хотел их понимать и не желал повиноваться. Мое состояние было похоже на транс, на протяжении которого человек абсолютно безучастен ко всему происходящему вокруг. Я бросился к следующему вампиру, но не добрался до него. Кто-то или, может быть, нечто настигло меня прежде, чем мои когти впились в очередную жертву. Будто скошенный лист (и ощущения, надо заметить, были аналогичны), я повалился на кафельный, скользкий и окровавленный пол. Красный туман закрыл прежний мир, тело пронзила боль, а во рту появился привкус медных монеток. Это стало расплатой за пренебрежительное отношение к приказам. Тут-то всё и началось!
Я ничего не достиг, завязав бой с гвардией Реджинальда. Убил лишь двух из полутора десятков. Это капля в море. Теперь они, взбешенные, разорвут на куски бедных девушек. Тишина, прежде царившая в коридоре, сменилась тяжелыми громкими ударами, криками, визгом. Кто-то вопил, кто-то рычал. Они обнаружили Глэдис и чудовищно расправлялись с людьми. Я должен быть сейчас там, рядом, чтобы помочь! Если бы я мог хотя бы подняться на ноги...
Я попытался прогнать кроваво-красную пелену с глаз, несколько раз моргнув и потерев закрытые веки руками. Превозмогая боль, я обязан был подняться. Интересно, почему вопли и рычание не только не прекращались, но и приближались, становясь громче и пронзительнее? Неужели вампиры привели-таки девушек в зал, а те отчаянно продолжают сопротивляться? Это казалось неправдоподобным, поскольку вампиры должны убивать людей почти мгновенно. Что если пиявки решили помучить пленниц? От меня зависит их жизнь! Невероятным усилием воли я заставил себя встать на ноги, правда, не слишком крепко и уверенно, и глаза я тоже открыл не сразу. Зато когда всё же сделал это, моему взору предстала картина, превосходящая самые смелые ожидания.
