Когда спустился вечер, Пиоттр отдал приказ разбить лагерь. Чтобы зря не беспокоить раненых, мы поставили две палатки прямо над их санями. Двое из них могли разговаривать и есть, Баррич же по-прежнему не шевелился. Я принес Свифту еду и чай и немного посидел с ним. Но потом я почувствовал, что мальчику хочется побыть с отцом наедине, и пошел прогуляться под звездами.
Ночью на островах не наступает полной темноты, и на небе видны лишь самые яркие звезды. Ночь выдалась холодная, и сильный, ни на минуту не стихающий ветер упрямо швырял в палатки комья снега. Я никак не мог решить, чем же мне заняться. Чейд и принц сидели в палатке нарчески с Пиоттром и ее родными. Они обсуждали победу – но мне было не до праздников. Воины Хетгарда и островитяне, вернувшиеся из плена, тоже отмечали своего рода воссоединение. Я прошел мимо небольшого костра, где Филин спокойно сводил с руки одного из островитян татуировку, изображавшую дракона и змею. До меня донесся запах горелого мяса, потом стоны и наконец – дикий вопль боли.
Обладатели Уита собрались в маленькой палатке, и, проходя мимо, я услышал голос Уэба и успел заметить зеленый глаз кота, выглянувшего наружу. Они конечно же праздновали победу принца. Им удалось освободить дракона, а Дьютифул завоевал расположение нарчески.
Лонгвик сидел в одиночестве около небольшого костерка перед темной палаткой. Мне стало интересно, где ему удалось добыть бренди, поскольку вокруг него витал такой знакомый мне запах. Я уже собрался пройти мимо, но, взглянув на его лицо, вдруг понял, что именно здесь сегодня мое место. Я присел рядом с ним и протянул руки к огню.
– Капитан, – поприветствовал я Лонгвика.
– Капитан чего? – мрачно спросил он, откинул назад голову и тяжело вздохнул. – Хест. Риддл. Дефт. Что можно сказать о командире, который остался в живых, когда столько его солдат погибло?
– Я тоже жив, – напомнил я ему.
Лонгвик кивнул. Затем показал на палатку и проговорил:
– Твой полоумный спит. Он показался мне каким-то растерянным сегодня, и я взял его к себе.
– Спасибо.
На минуту мне стало стыдно, а затем я спросил себя, следовало ли мне оставить Баррича, чтобы заняться Олухом. И подумал, что Лонгвику в его состоянии было полезно иметь кого-то, о ком ему пришлось заботиться. Он поерзал на месте и протянул мне помятую солдатскую флягу с бренди, его личный запас, чтобы скрасить трудные времена, – дар, достойный уважения, Я сделал небольшой глоток и вернул флягу.
– Мне жаль, что погиб твой друг, Голден.
– Да.
– Вы давно с ним знакомы?
– С детства.
– Правда? Мне очень жаль.
– Да.
– Надеюсь, эта сука умирала медленно и мучительно. Риддл и Хест были хорошими парнями.
– Да.
Мы не могли знать наверняка, умерла ли Бледная Женщина и может ли она еще представлять для нас опасность. У нее забрали все – дракона Робреда и ее «перекованных» слуг. Она обладала Скиллом, но я никак не мог придумать, как она его использует против нас. Если она жива, то осталась в полном одиночестве – совсем как я. Я некоторое время сидел, раздумывая, чего мне хочется больше: чтобы она умерла или осталась жива и страдала. В конце концов я понял, что слишком устал и на самом деле мне все равно.
Через некоторое время Лонгвик спросил меня:
– А ты и правда он? Бастард Чивэла?
– Да.
Он медленно кивнул сам себе, словно мой ответ все ему объяснил.
– Больше жизней, чем у кошки, – тихо проговорил он.
– Я иду спать, – сообщил я ему.
– Спокойной ночи, – ответил он, и мы оба невесело, рассмеялись.
Я нашел свой заплечный мешок и постели и отнес их в палатку Лонгвика. Олух пошевелился, когда я укладывался рядом с ним, и сонно пробормотал:
– Холодно.
– Мне тоже. Я прижмусь к тебе спиной. Должно помочь.
Я разложил постель, но заснуть так и не смог, меня одолевали самые бесполезные мысли. Что она сделала с Шутом? Как она его убила? Умер ли он полностью «перекованным»? Если она отдала его дракону, почувствовал ли он что-нибудь, когда дракон сдох? Дурацкие, глупые вопросы. Олух тяжело привалился к моей спине.
– Я не могу ее найти, – тихо проговорил он.
– Кого? – чересчур резко спросил я, потому что думал про Бледную Женщину.
– Неттл. Я не могу найти Неттл.
Мне стало невыносимо стыдно. Моя собственная дочь… Человек, который вырастил ее, умирает, а мне даже не пришло в голову ее отыскать.
– Мне кажется, она боится спать, – заявил Олух.
– Ну, я ее не виню.
Я один был во всем виноват.
– Мы возвращаемся домой?
– Да.
– Мы не убили дракона.
– Нет, не убили.
Наступило долгое молчание, и я решил, что Олух уснул, но он вдруг спросил:
– Мы поплывем на лодке?
Я вздохнул. Его детский страх только усилил мое чувство стыда. Я попытался найти в своем сердце сострадание к нему, но оказалось, что это совсем не просто.
– Ты же знаешь, что иначе нам не добраться до дома, Олух.
– Я не хочу.
– Конечно, я тебя понимаю.
– Конечно. – Он тяжело вздохнул и через пару минут проговорил: – Так вот какое оно было, наше приключение. Принц и принцесса поженятся и будут жить счастливо, и у них родится много детей, которые станут отрадой их старости.
Наверное, он слышал эти слова тысячу раз в своей жизни. Менестрели именно так заканчивают свои баллады о героях.
– Может быть, – осторожно ответил я. – Может быть.
– А с нами что будет?
В палатку вошел Лонгвик, который принялся устраиваться на ночлег. По тому, как он двигался, я понял, что он прикончил свою флягу с бренди.
– А мы будем жить дальше. Ты вернешься в Баккип, чтобы служить принцу. Когда он станет королем, ты будешь с ним рядом. – Я хотел нарисовать для него счастливый конец. – Ты будешь жить очень хорошо и всякий раз, когда пожелаешь, будешь получать пирожные с розовой глазурью и новую одежду.
– И Неттл, – с довольным видом добавил он. – Неттл теперь в Баккипе. Она научит меня строить приятные сны. Так она мне сказала. Еще до драконов.
– Правда? Это хорошо.
В конце концов довольный Олух уснул, и вскоре я услышал его ровное дыхание. Я закрыл глаза и подумал, не научит ли Неттл и меня «строить» приятные сны. Я не знал, хватит ли у меня смелости вообще с ней встретиться после всего, что я с ней сотворил. Думать о ней мне не хотелось. Потому что тогда мне пришлось бы рассказать ей про Баррича.
– А ты что будешь делать, Фитц Чивэл? – Голос Лонгвика, прозвучавший в темноте, словно опустился ко мне с неба.
– Не я, – тихо ответил я. – Я вернусь в Шесть Герцогств и буду Томом Баджерлоком.
– Но мне кажется, довольно много людей знает твой секрет.
– Думаю, они все умеют держать язык за зубами. И, уважая волю принца, не станут болтать.
Он повозился, устраиваясь поудобнее.
– Некоторые сделают это, если их попросит лорд Фитц Чивэл.
Я невольно рассмеялся, но потом все-таки сумел проговорить:
– Лорд Фитц Чивэл очень это ценит.
– Отлично. Только я думаю, что это неправильно. Ты заслуживаешь лучшего. А как же слава? Как насчет тех, кто знает, что ты сделал и кто ты на самом деле, и уважает тебя за то, что ты совершил? Разве ты не хочешь, чтобы тебя помнили?
Мне не потребовалось много времени, чтобы придумать достойный ответ. Кто из нас не играл в эти игры, сидя поздно ночью у камина и глядя в мерцающие угли? Я так часто бродил по дороге возможностей, представляя, что могло бы произойти, если бы моя жизнь сложилась иначе, что знал все ее перекрестки и опасные повороты.
– Я предпочитаю, чтобы люди забыли вещи, которые, по их представлениям, я сделал. И отдал бы все, чтобы самому забыть свои поражения.
На этом наш разговор закончился.
Наверное, мне все-таки удалось заснуть, потому что я проснулся в серых предрассветных сумерках. Я осторожно выбрался из-под одеял, стараясь не потревожить Олуха, и поспешил к Барричу. Мой Уит поведал мне, что главный конюший от нас уходит. Он умирал.
Я отправился к Дьютифулу и Чейду и разбудил их.
– Мне кое-что от вас нужно, – сказал я им. Дьютифул сонно выглядывал из-под своего одеяла, Чейд же медленно сел, по моему голосу он почувствовал, что случилось что-то серьезное.
– Что?
– Я хочу, чтобы группа Скилла попыталась вылечить Баррича.
Когда оба промолчали, я добавил:
– Немедленно. Пока он не ушел от нас слишком далеко.
– Остальные поймут, что вы с Олухом не те, за кого себя выдаете, – сказал Чейд. – Именно по этой причине я не стал просить вас излечить мою рану. Впрочем, Баррич находится в гораздо более серьезном положении.
– Знаешь, на этом острове все мои секреты вылезли наружу – так или иначе. Если уж так вышло, я хочу сделать что-нибудь полезное. Например, отправить Свифта домой, к Молли, вместе с его отцом.
– И ее мужем, – едва слышно напомнил мне Чейд.
– А ты думаешь, я этого не знаю? Ты думаешь, я не понимаю, какие могут быть последствия?
– Иди разбуди Олуха, – сказал принц и отбросил в сторону одеяло. – Я знаю, ты считаешь, что мы должны спешить, но мне кажется, его нужно сначала как следует накормить. На пустой желудок Олух не может ни на чем сосредоточиться. Да и утро не самое лучшее его время. Так что давай хотя бы дадим ему позавтракать.
