Странно, что почти что нет женщин и детей…
Спросил вслух, почему.
Ответила Вера.
— Это боевая Орда, Ваше Величество. Они не берут с собой слабых, тут только воины и немного слуг. Все, что нужно, воины берут после боя. А слабые и женщины не могут идти с Ордой, их надо везти. Это… Сложно в походе.
— Понятно.
Победа. Вот она, настоящая победа. Правда, не очень хорошо пахнет… Ну да поражение пахло бы уже нашей кровью.
Пушки работают. И ещё как работают. Порох тоже работает. И, что самое главное, работают новые артиллерийские команды, гвардия моя. И даже пограничники из деморализованных и спивающихся хмырей с оружием, которые ещё чуть, и станут опаснее для меня самого и народа вокруг, чем для врагов, опять стали воинами, которых в Предвечной боялись.
Я победил.
Сам не заметил, как углубились куда‑то в сторону Королевского тракта, в раздумьях, что же делать дальше. В седле я теперь держался в разы лучше, чем ещё неделю назад, наверное, количество перешло в качество, или просто задница моя многострадальная решила, что в этом‑то мире ничего лучше седла не будет, и вуаля, приспособилась.
Деревенька показалась неожиданно.
И в голову мне пришла хорошая мысль.
— Барон Шорк! Пусть охрана тут побудет… А ты и я в деревню скатаемся. Не убьют же нас там за пару‑то минут?
— Я с вами. — Сразу сказал Виктор.
— И я тоже, позволите, Ваше Величество? — Это Вера. — Я могу быть полезной, я в такой деревне росла, многое знаю!
— Ты же вроде из Пограничья? — Удивился я.
— Ваше Величество, такие‑то деревни у всех одинаковы…
— Поехали. — Махнул я рукой.
Орда тут погулять успела.
Разметанные огороды, трупы домашней скотины с вырезанными самыми вкусными частями, порушенные дома, несколько пепелищ. Местные жители, потерянно бродящие по обломкам и оплакивающие живых.
— Рыцари! Рыцари! — Пронесся шепот, люди останавливались, кланялись. Я ехал, делал вид, что гляжу прямо, но сам‑то глядел больше по сторонам. Что да как?
Многие дома разорены, это видно. Грабеж. Вот колодец, почти что в центре деревни, загажен, на краях видна кровь и какие‑то бело–красные куски. Несколько крестьян разводят руками друг перед другом, переглядываются, но на этом все и ограничивается. Во дворах какие‑то тряпки валяются, кое–где успели прибрать, а кое–где нет. Небольшие огородики перед домами все потоптаны, заборы поломаны. Ветки большого дуба, растущего в центре деревни, порубаны, само дерево явно пытались пустить на дрова, видны большие подрубы, да не успели, пришлось срочно сматываться нах хаузен.
Нас заметили, сломали шапки, поклонились.
— Кто староста? — Что меня за язык потянуло, я так и не понял. Вроде бы, деревня и деревня, да и фиг с ней. Денег дадим, так отстроятся. Краше прежнего дома поднимут, вот от кочевников сколько золота осталось! Будем давать единовременные ссуды под оплату натуральными продуктами, той же картошкой, если она хорошо пойдет.
Мужики начали подталкивать друг друга, а потом вдруг, один за другим, расходиться, прятаться за заборами.
Положение спасла Вера.
— А ну стоять, смерды! — Крикнула она внезапно, я чуть сам не испугался. — Господин никого не отпускал!
Замерли.
— Так где староста ваш? — Повторил я вопрос.
В компании произошло небольшое движение, вперед вытолкнули крестьянина, потолще, квадратного какого‑то. Чем‑то на Коротыша похожего, такой же, растёт больше вширь, чем ввысь.
— Убили старосту нашего. — Прогудел крепыш. — Саблей по голове чик.
— Так что нового не выбираете? Деревню отстраивать надо, забор хоть поставить… А вы все по одному в углах держитесь.
— Так мастер Воротын не велел, уважаемый рыцарь! — Прогудел крестьянин. — Пока королевский налог не заплатим, так забор строить не моги!
— Какой ещё налог? — Вскинулся я. — Эй, умники, король пока что налоги отменил, все какие были… Со следующей… Весны, да? Со следующей весны новые платить будете, да и какие с вас налоги‑то драть, если в кармане вошь на аркане?
Прозвучало удивительно в рифму.
— Так мы того не того… — Забубнил крестьянин. — Мы того не этого… Я того не знаю, мастер Воротын лучше знает…
— Вер. — Повернулся я. — Ты с ними лучше общий язык находишь. Поговори. Что за налоги такие, кому они их платят‑то? Ночной Король давно у меня в яме сидит… Ему вроде бы и не надо. Кому ж они королевский налог платят, если я, король, про то ничего не знаю?
Вера соскочила с коня, подошла к пытавшемуся ввинтиться обратно в компашку крестьянину, спросила, выслушала ответ, покивала, спросила еще.
Я пока что оглянулся вокруг. Жили тут бедновато… Надо сказать. Или это тут так обычно? Хотя… Не знаю. Ну, вот если дом покосился — так надо ж его подправить, нет? Бревном там подпереть? И ставни все потрескались, заменить бы хорошо.
Настоящий крестьянин — это очень рукастый человек. Как у нас по даче сосед… Я у нас на даче‑то всего пару раз был. Не то чтобы я в душе человек сугубо городской, просто как приехал туда, так и пошел, как трактор, грядки копать, деревья поливать, забор новый ставить или что еще… А после работы и учебы не то что отдохнуть хочется — отдыхать надо. Потому так я лучше в городе побуду. После смены высплюсь.
Ну так вот, забрел я как‑то на дачу, и поглядел на соседушку нашего.
Ой хороший парень!
Все в руках у него просто спорилось. Никогда без дела не сидел. Надо, так забор подновляет, надо, мотоблок с культиватором ремонтирует, с кем‑то договаривается, чтобы детали ему переварили или пошлифовали, в лес пошел — так с тремя лукошками подберезовиков вернулся, причем лукошки на месте сплел, из коры березовой, сам станок распиловочный соорудил из пилы "Дружба Народов", досок настрогал новых, подсушил под навесом и наличники сделал с крыльцом…
Как не приедешь, то всегда что‑то делает. И дома у него столь мало вещей покупных… Настоящий крестьянин, откуда‑то из Сибири переехал, когда на северные деньги дачу и квартиру в Москве купить получилось. Тогда, при СССР, на северах ещё хорошо платили.
Ну а тут… Тут что‑то не так.
Вспомнил аккуратный и прилизанный домик дяди Сережи, сравнил.
Нет, не пойдет. Никак не пойдет. Вот этот забор, хоть и поломан он лихим прыжком коня степного, и жерди с него саблей срублены некоторые — так он не обновлялся вот уже года три, не меньше.
— Ваше Величество. — Ко мне подошла Вера. — Я узнала.
— Ну?
— Лет десять назад граф Шотеций передал эту деревню графу Лургу, а тот отдал её в рост. Налоги собирает управляющий, мастер Воротын.
— В рост? — Я призадумался. Ну да, наследник графа Лурга теперь государство, то есть я.
