Гермиона встала и отошла к до сих пор тлеющим развалинам какого-то, уже неузнаваемого строения, возле которого валялись ещё не убранные трупы Упивающихся.
Перевернув ногой один из них, она тряхнула правой кистью, и одежда вместе с рыхлой, бледной плотью мертвеца разошлись крестом, словно по ним в мгновение ока полоснули чем-то очень острым. Крови почти не было, лишь несколько черных капель выступили на краях разреза. Безо всякой брезгливости покопавшись в ране, девушка поморщилась, пробормотав: «Алкоголик чертов... Это не печень, а какой-то кусок сыра...» - и перешла к следующему убитому.
- А вот это уже гораздо лучше... Вы, господин Мальсибер, получите у меня самое лучшее. Почти диетический продукт...
С хлюпаньем выдранный из брюшной полости орган был помещен в герметичный полиэтиленовый пакет, на пакет - наложено замораживающее заклинание, и девушка неторопливо пошла обратно.
Глядя на Грейнджер, с ленцой помахивающую хрустящим, усыпанным кристалликами льда пакетом, сквозь которые просвечивало его темно-красное содержимое, Эдвард поинтересовался:
- А что ему потом помешает сразу же соскочить с твоего «крючка»? Находить и жрать человеческую печенку он сможет и сам.
- Не соскочит, - прищурилась Гермиона. - Ритуал надо регулярно повторять, где-то раз в месяц. Иначе... ну, вы уже слышали. Так что Ричард Мальсибер сидит на крючке так же крепко, как посаженный на кол, и будет трудиться на нас усерднее пчелки, лишь бы я избавила его от этого проклятия.
- А оно разве обратимо?
- Вообще-то нет, но ведь это же совершенно необязательно ему сообщать.
Норт лишь покрутил головой, оценивающе глядя на Грейнджер.
- Знаешь, Гермиона, не хотел бы я быть твоим врагом...
***
А тем временем у командного пункта, перенесенного Аластором с дальнего конца долины к месту, где раньше располагался штаб «двойки», по-прежнему царила организованная суета. Вокруг шатра не замолкали хлопки одиночных и групповых аппараций, появлялись и уходили люди. Сюда стекались, в том числе, и новые сведения о состоянии дел по всей стране — ведь война с Вольдемортом не ограничивалась лишь сражением в Эпплби. Тем не менее, большая часть информации касалась именно него – постоянно поступали данные о подсчитанных потерях, своих и чужих, донесения разведки и запросы на эвакуацию раненых из полевого госпиталя.
Разгребать всю эту гору Хмури помогали чудовищно загруженные заместители, а сам он о чем-то беседовал с Гарри Поттером. Но когда Фрэнк Лонгботтом подошел и негромко сообщил, что прибыл Фадж, то Шизоглаз резко развернулся и поковылял из шатра наружу.
Гарри и Рен вышли вместе с ним.
Министр прибыл на место недавнего сражения без помпы, в сопровождении всего лишь четырех сотрудников, среди которых были знакомые Гарри маги Кингсли Шеклболт и Стерджис Подмор.
«Опа... - подумал Поттер. - Так Фадж до сих пор не в курсе, что держит у себя под боком членов Ордена Феникса и доверенных лиц Дамблдора? Любопытно... Выходит, уже к вечеру Орден начнет переваривать кусок почти сенсационной информации? Ну что ж, пускай, сейчас это уже не имеет никакого значения...»
Надо отдать должное Шеклболту: он, ничуть не изменившись в лице, ответил на приветственный жест Поттера столь же вежливым кивком; хладнокровия чернокожему волшебнику было не занимать. Чего нельзя было сказать о Стерджисе Подморе. Увидев, кто именно вышел вместе с Хмури, он выпучил глаза, изменился в лице, машинально шагнув назад, а потом, догнав Кингсли и ухватив его за рукав, начал что-то торопливо шептать, не сводя глаз с Гарри.
Оставив позади своих сопровождающих лиц, Министр Магии подошел к штабной палатке и остановился напротив Аластора Хмури. Какое-то время эти двое молча разглядывали друг друга.
Раньше один из них считал другого параноиком, совершенно свихнувшимся от излишне ревностной службы. Плебеем и несдержанным грубияном, опасным для общества и Министерства, которому, если бы не его заслуги и награды, было бы самое место в палате для буйных психиатрического отделения Мунго.
Другой же искренне презирал первого, как бесхребетного, трусливого слизняка и ни на что не годную, некомпетентную канцелярскую крысу, готовую на все, лишь бы не потерять свой пост.
Но теперь первый, после предельно ясного внушения Поттера, решил хотя бы внешне кардинально изменить свое отношение к старому аврору. А тот, сперва совершенно сбитый с толку рассказами того же Гарри, а затем отведавший давно забытого, восхитительного вкуса победы с разгромным счетом, сейчас был готов простить любого министерского тунеядца, включая и самого министра, и даже жабообразную (и ныне покойную) Долорес Амбридж.
Гарри немного напрягся, но, как оказалось, зря — Корнелиус на совесть выучил свою роль. Он первым шагнул к Шизоглазу, протягивая руку и надев на лицо твердое и спокойное, без капли заискивания, выражение.
- Здравствуйте, мистер Хмури. Мы оба знаем, что ранее между нами были некоторые трения и разногласия. Сейчас, перед лицом общей, страшной угрозы вспоминать о них было бы глупо и, я бы даже сказал, преступно. Но все же я приношу вам свои извинения. Я извиняюсь за все прошлое и... благодарю вас. Вас лично, и всех тех, кто нанес этот сокрушающий удар по врагу.
- Что уж там... - пробурчал Хмури, стискивая холеную ладонь Фаджа. Внутренне старый аврор был страшно доволен. - Это наша работа и наш долг. А без этих ваших усилителей нас бы просто смели, как крошки со стола. И Гарри со своими сильно нам помог. Если бы не он...
- Все это верно, мистер Хмури, - согласно кивнул министр. - Эта победа — наше общее дело, но главная заслуга принадлежит вам и вашим людям. Не я и не ученые из Отдела Тайн шли в бой, подставляя свои головы под Непростительные Заклятья… Мы обязательно еще с вами побеседуем, но не могли бы вы сейчас построить свободный личный состав? Я хотел бы обратиться к людям.
Сбор не занял много времени, и Фадж, сняв котелок и встав перед разномастным строем авроров, прокашлялся, привычно применил «Сонорус» и начал:
- Господа авроры! Это обращаюсь к вам я, Министр Магии Корнелиус Фадж. Я отлично знаю, каким трагичным было начало этой войны, и в каком виде выступали в ней для несведущих людей и Министерство Магии, и я сам.
Поверьте, так было необходимо. Это время, которое всем нам пришлось выжидать, чтобы закончить разработку оружия, а потом выманить основные силы противника, было для меня самым мучительным. Я скорблю о каждом человеке и любом волшебном существе, погибшем ради этой отсрочки, и мы никогда не забудем о них. Но иначе было нельзя. Зато теперь вы убедились, что все это, эти жертвы, боль и кровь, были не зря. И я лично, и все мои подчиненные, и маги из группы разработчиков Отдела Тайн, и вся страна — мы все говорим вам спасибо. Вам, ставшим острием копья, нанесшего первый ответный удар гадине по имени «Вольдеморт».
