Собралось всё становище — народ принёс войлочные коврики, расселся на них полукольцом, как бы окружая дом Сергея-безродного. На высоком пороге дома, на стопке ковриков, сидел Ришак. Для этого случая дед оделся в лучшую одежду, из заморских тканей, лишь кожаной шапочке накхов не изменил. Голос его сегодня звучал ещё важнее, чем одежда:
— Я Ришак, из рода Ликадов, сын Ароша, что из рода Лакадов, умершего от людей с побережья солёного озера, жена моя Ниарра, её я украл из рода оламеков, выносила тринадцать детей, вырастила пятерых, умерла она сама, прямо на перегоне, на спине своего коня. Дочь моя Энеяна, жена Сергея-безродного, умерла, рожая шестого ребёнка. Муж её теперь стал Ликадом, и он сын мне приёмный. А сын его Тимур, который убил чёрного человека. Я старше Тимура. Я старше Сергея-безродного. Мой род взял жизнь чёрного человека. Но чёрный человек взял жизни Шулаков. Но Шулаки сказали, что вручают слово своё мне. Значит и судить чёрного человека буду я. Кто-то хочет сказать что-нибудь против меня?
Накхи промолчали.
— Значит быть по-моему. Тимур, скажи мне, как всё было?
— Я взял кунака Шарка на охоту. Я убил антилопу, и встретил Норга из рода Шулаков, с ним было три его кунака. Норг просил показать урочище с железной птицей, и мы поехали туда. По пути нашли след чёрного человека. Норг захотел взять его жизнь, Норгу это было очень нужно. Мне это не нужно было, и я не захотел брать жизнь. Чёрный человек убил Норга и его кунаков. Он сжёг их своей магией. Он страшный колдун, он и меня хотел сжечь. Но я сумел его победить, разбил его голову об идола на древнем кургане. Каменные идолы неподвластны магии, и колдун защититься от него не смог. Вот так всё было.
Ришак кивнул, показывая, что принял слова внука, важно произнёс:
— Кто-то хочет что-то сказать против Тимура, или узнать у него то, о чём он промолчал?
В первом ряду поднялся шаман Тейко. Это был главный и, по сути, единственный шаман становища — остальная мелочёвка не в счёт. Данный факт приятно грел душу старика — приятно сознавать свою незаменимость. Тим, ещё до того как Тейко раскрыл рот, уже знал, что он скажет.
— Ришак! Тимур твой соврал! Никто, в ком есть хоть кроха магии, не смог бы пройти рядом со становищем и остаться незамеченным! Я бы на месте Шулаков хорошо подумал, прежде чем верить явной лжи!
Ришак и ухом не повёл:
— Сядь на своё место. Может в молодости ты и был шаманом, а сейчас ты просто никчёмный старик. Сейчас я докажу это Шулакам. Гонир, встань, и ответь мне, что ты видел.
Седой воин поднялся не спеша, медленно, цедя каждое слово, заговорил:
— Тимур, сын Сергея-безродного, вернулся в становище и рассказал, что чёрный человек убил Шулаков. Я взял пятерых Ликадов и двоих Шулаков, и отправился к урочищу. И там, в урочище, вокруг железной птицы Тимур показал нам тела всех убитых Шулаков. Тела были обожжены, будто раскалённым углём. А наверху он показал нам чёрного человека. Человек был странный — таких мы ещё не видели. Я бывал на побережье, и даже там таких не помню. Странный он: странная одежда, странные вещи, и странное тело. Мы прошли по следам колдуна, чтобы узнать откуда он появился в нашей земле. И мы нашли это место — следы его начинались посреди степи. Он не порождён степью — первые его следы смяли нашу траву. Значит он упал с неба, или был рождён воздухом. Он сгусток злой магии. Он чужой колдун.
Народ загудел, переваривая страшную информацию. Ришак, не давая Тейко шанса реабилитироваться, вытащил блестящую угловатую загогулину:
— Вот смертельный жезл чёрного человека! Источник его магии! И ты, Тейко-никчёмный, не заметил ни этот жезл, ни чужую магию! Даже когда убивали Шулаков, ты этого не видел! Ты плохой шаман! Горе Ликадам: мы остались без хорошего шамана! Придётся растить новых, или кланяться другим родам!
Тейко завыл, припал к земле, задёргался в конвульсиях. На его потуги никто не обратил внимания — все взирали на Ришака. Тот, решил заканчивать суд:
— Чёрный человек злой колдун. Чёрный человек убил Шулаков. А Шулаки это накхи. Накхи один народ, и суд у нас один. Мы отрежем чёрному человеку голову, и голову получат Шулаки. Они будут возить её на шесте, пока на ней не сгниёт мясо, а потом оставят её возле Грохочущих скал. А тело его мы разрубим на много кусков, и пусть все сожрут собаки Ликадов и Шулаков. Вещи чёрного человека заберёт Сергей-безродный, отец Тимура, потому что Тимур победитель чёрного человека. Есть кто-нибудь, кто против этого?
Возражений не было.
* * *
Тим уже второй раз рассказывал отцу обо всём, что, сегодня произошло. Правда, первый раз рассказывал лишь ему, а теперь пришлось повторять всем. Под словом «все» подразумевались все, кто остался в становище из тех, кто упал с неба вместе с отцом. Свой мелкий род они называли «экипаж установки», и после ухода Мокедо их осталось совсем немного. Сам Сергей-безродный, или «старший техник», Лемешко Егор — «бортмеханик», Джон Хиггинс — «оператор», и искалеченный Поль Бомон — сразу и «физик», и «координатор». Во всём, что не касалось имён, Тим не был уверен полностью — при нём о своих старых небесных делах экипаж установки говорил на английском языке. Отец его этому языку тоже учил, но, подслушивая разговоры старших, понимаешь далеко не всё — уж больно непонятные эти разговоры. Нет, Тим в небесных науках разбирался не столь уж плохо, но вот овладеть профессиональным сленгом учёных и астронавтов, да ещё и понимать их скороговорку… нет, не дано это ему.
Мужчины выслушали Тима молча, без эмоций, лишь Поль вскинулся, когда слушал описание начала боя с чёрным человеком. Но промолчал.
Едва Тим закончил рассказывать, как они нашли место, где чёрный человек явился в степь, отец вытащил из-за спины плоский оранжевый цилиндр, положил перед собой:
— Вот господа, полюбуйтесь.
Хиггинс поправил на носу свои чинённые-перечиненные очки, поинтересовался:
— Что это?
Егор, склонившись над цилиндром, грустно улыбнулся:
— Это аварийный контейнер. Мы его сбросили перед посадкой. В нём комплект всех бортовых записей, в том числе и о ходе эксперимента. Это вроде дубля «чёрного ящика». Мы были не уверены, что «чёрный ящик» уцелеет, ведь рвануть могло очень сильно.
— Выглядит этот контейнер как новенький, — заметил Поль.
— Он и есть новенький, — сказал отец.
Что-то надавил, за что-то потянул, снял крышку цилиндра. Тим заворожено уставился в нутро оранжевой коробки — там сверкали зелёные и красные огоньки, на плоском стёклышке мелькали цифры и буквы.
Егор присвистнул:
— Процессор работает! Как это может быть? Да за эти годы батарея должна разрядиться раз пятьсот! Её хватает на несколько дней, не больше!
