Ивица поначалу давилась смехом, когда ло Эрик на полном серьёзе спросил её — может ли она хоть на время сменить немного внешность? Разумеется, патентованной волшебнице это проще простого — и взглядом вычленив в попавшейся по пути телеге бабу самого непритязательного облика, она шепнула соответствующие слова. И потом хихикала над озадаченными физиономиями парней, поначалу даже отпрянувших от неё. Ведь толково составленное заклятие копирует не только внешность — голос тоже погрубел, и в нём прорезалась вместе со сварливой визгливостью и неистребимая манера речи уроженцев здешних земель. При умении можно даже и зеркало обмануть — в теории Ивица знала, как… но она ещё не была настолько хороша.
Но теперь ей оказалось вовсе не до смеха. По спине острой щекоткой сбежал холодок, и вовсе не от сырости. Осторожный Денер тогда поддержал опасения своего лорда, и Ивице даже пришлось надеть амулет ло Эрика. Какая гадость… мир, конечно, не стал вдруг чёрно-белым и плоским, но впечатления от сузившегося восприятия оказались самыми что ни на есть нелицеприятными. Пакостный кристалл с заключённой в ней безмозглой толикой древней волшбы разом отсёк многое из привычного с детства, оставив лишь то, что доступно обычным людям — и волшебница как никогда остро посочувствовала не владеющим Силой. Как же беден и бледен их мир!
И вот сейчас она, ощущая себя если не беспомощной, то полуослепшей, полуоглохшей и почти что голой (в смысле магии), даже не могла подслушать — что же там пузатый стражник шепчет озабоченному лорду на ухо.
А новости, меж тем, оказались сродни хорошему удару палицей по макушке. Ло Эрик явственно заметил, как мир покачнулся перед глазами — так поразило его известие о скоропостижной смерти барона ло Фейдена. Даже не столько поразило — в конце концов, все мы смертны — как едва не заставило тут же поворотить коней и умчаться прочь известие о том, что в смерти высокопоставленного дворянина вроде как имеется нечто странное — на то сержант намекнул хоть и лёгонько, но весьма явно.
Согласитесь, люди не умирают просто так. А уж тем более крепкий барон, ещё пять лет тому взявший Большой Шлем на королевском рыцарском турнире. И уж не известный на всё королевство воин и полководец, находящийся всё время на свежем воздухе, умеренный во хмелю и оттого имеющий отменное здоровье. И ввиду намёков в последнем послании, весьма назойливо всплыла мыслишка о том, что умереть ло Фейдену, вполне возможно, немного и помогли…
Вот и думай тут… но вслух ло Эрик сообщил, что он немного разжился монетами и свой должок за тот проигранный спор теперь намерен вернуть. И в руку понимающе и обрадованно блеснувшего глазами сержанта лёг небольшой, но увесистый мешочек. Тот легонько поклонился и заверил, что даже пересчитывать не станет — уж если благородному лорду не доверять, то кому тогда вообще верить можно?
А сквозь зубы, едва шевеля губами под роскошными кавалерийскими усищами, он сообщил, что королевский гарнизон нынче возглавил маркиз ло Брай. И при нём вечно ошивается такой себе серый и неприметный человечек с повадками коронного сыскаря. И тут же громогласно объявил, что на постой можно стать только в "Еловой шишке" — их светлость маркиз приказали, чтоб кроме военных туда никого не селили.
— Кормят там отменно, и пиво недурственное, — тут сержант вздохнул. — Только вот девок тамошний хозяин подбирать не умеет — всё какие-то худышки…
Напоследок поинтересовавшись насчёт сопровождающих и получив ответ, что это люди лорда, принёсшие ему клятву и оттого в бумагах пока что не нуждающиеся, служака распорядился убрать рогатки и напоследок даже отсалютовал по-уставному. И уж только потом, некоторое время задумчиво поглядев наружу, в равнодушно полоскающий за аркой ворот дождь, приказал закрывать.
Капитан в ратуше, определённой под резиденцию командующего захватившей Лебенц королевской армии, оказался куда менее любезен. Но всё же ло Эрик, отправивший своих поселяться, оказался незамедлительно проведён к маркизу. Ло Брай выяснился тощим, в летах и с заметно прибивающейся сединой дворянином этакого лощёного обличья бравого вояки и прожжёного царедворца. Бросив беглый взгляд на бумаги, он принял у офицера походную печать, не считая бросил в стенной шкаф опечатанный холщовый мешочек с остатками невыплаченного погибшим жалованья. Перо в его руке на миг замерло, прежде чем он поставил в бумагах горца соответствующие пометки.
— Молодой человек — не откажетесь ли поужинать в компании со мной… и ещё кое-кем? — он сделал еле заметную паузу, чуть брезгливо сморщив уголок рта, и ло Эрик сразу понял, что отказываться не следует, и кто такой этот кое-кто.
Уж всякие конторы — что сыскарей, что службу безопасности, армейские на дух не переносят. И в этом едины, наверное, все солдаты мира… хм-м, странный каламбур — солдаты мира…
Так что он весьма любезно поблагодарил его светлость за приглашение и ломаться подобно благонравной девице в объятиях драгуна не стал. Тем более, что собственный желудок обрадованно встрепенулся при одном только известии о чём-то сытнее влажного осеннего воздуха. И только тогда перо в руке маркиза сделало своё дело и даже черкнуло завитушку на месте подписи. И ещё одну — на банковском векселе с весьма интересной суммой.
Коронный оказался и впрямь малого росточка и какого-то неприметного, прямо-таки мышиного облика. И тонкие усишки на тощей физиономии своим шевелением так и наводили на весьма неприятное воспоминание о грызуне. Ло Эрик даже поймал себя на непреодолимом желании заглянуть сзади и полюбопытствовать — спрятал ли тот в штаны голый крысиный хвост…
— А какие отношения связывали вас, лорд, и покойного барона?
Ло Эрик хоть и уговорил тарелку восхитительно горячего супа из чего-то вроде рыбы да забросил сверху едва не половину тушёной с маслинами индейки, но держался настороже — внутри него звенела натянутая струна. Так туго натянутая, что он опасался, как бы звон не достиг ушей коронного — всем известно, какие они спецы различать малейшую фальшь. Но увы, амулет за пазухой успокаивающе не покалывал горячими гранями — лорд на всякий случай отдал его Ивице, укрыться от местных магиков. Зато в висках чуть покалывало от одного хитрого заклинания, втихомолку навешенного ею в тёмном переулке.
"Не повредит" — шепнула она напоследок, — "Я с подобным подсказывала подруге на экзамене по древним языкам. Уж если архимаг не почуял — то здесь таких сильных волшебников и вовсе нет…"
Вот ло Эрик и изображал из себя простоватого парня из пограничья, к тому же полтора года проведшего на передовой. Сказать по правде, особых усилий для этого и не требовалось. Правила этикета, некогда настойчиво вдалбливаемые матушкой, мгновенно вылетали в другое ухо, едва будучи произнесёнными в одно. Да не забывать отрыжку посильнее, да почёсывать место, которое можно показывать только целителю. Что ещё? Шутки погрубее, да и самому же над ними ржать погромче — при его телесных размерах заядлого громилы и таких манерах сам великий магистр сыскарей ногу сломит, а не разберётся.
