Кэми вспомнила лицо мамы в огнях машины скорой помощи. Может быть, все говорили о Линбернах полушепотом, потому что боялись.
— Если тебе нужна информация о Линбернах, ты спросила не того родителя, — добавил отец, паркуясь около ворот.
Кэми, как можно небрежнее спросила:
— Да, ну?!
— Да. У Роба был офис над «У Клэр», — сказал папа. — Он обедал у стойки, имея возможность говорить с ней каждый день. Кто мог обвинить парня? Твоя мать всегда была самой красивой девушкой в городе.
Как Анджела, подумала со вздохом Кэми. Ей повезло, что она провела свою жизнь в окружении удивительно красивых женщин.
— Ты в порядке, детка?
Кэми моргнула и посмотрела на своего отца. Лицо у того было необычайно серьезным. Ее родители были такими молодыми, когда у них появилась Кэми. У них в доме, бабушка всегда считалась самой взрослой, и ее папа, в основном, шутил с ней, как он бы это делал с Анджелой или там Ржавым, так, словно они были на короткой ноге. Было странно и трогательно видеть его таким обеспокоенным за нее.
Кэми посмотрела на отца жалобным взглядом.
— Я просто очень устала. Могу я пойти в свою комнату и лечь спать.
Папа распахнул перед ней дверь.
— Заметано, — сказал он. — Я беру на себя прикидывающихся твоими братьями мини-мутантов, которых мы нашли в канализации, хорошо?
Он обнял ее за плечи, когда они вошли в дом, и Кэми прижалась к нему чуть сильнее, чем обычно. Он поцеловал ее в лоб прежде, чем она забралась в постель, и аккуратно прикрыл за собой дверь в ее спальню, в то время, как Кэми лежала и чувствовала себя виноватой.
В ту же секунду, как она услышала, что отец начал спускаться по лестнице, она соскочила с кровати. Джаред решительно хранил молчание и воздвиг свои всевозможные стены, но Кэми не могла продолжать злиться на того, кто спас ей жизнь, и позволить, чтобы все продолжалось в том же духе. Кэми натянула пальто, когда ей пришло в голову, что она только что была выписана из больницы, и ее родители сойдут с ума, если обнаружат, что она исчезла. Так что она вырвала страницу из своего блокнота и написала родителям записку:
«Дорогие мама и папа, надеюсь, вы этого не прочтете, но, на случай, если же вы все-таки это читаете, меня никто не похищал, ни люди, ни инопланетяне. Мне необходимо выполнить поручение, которое никак не может подождать. Я буду дома еще до темна. Кэми».
Она оставила записку на своей подушке и осторожно спустилась по лестнице, проскользнув мимо гостиной, откуда доносились звук телевизора и голоса ее семьи. Она открыла дверь и направилась к тропинке. Она шла вверх по лесной тропке, направляясь к Ауример Хаузу.
Спустя где-то минут пятнадцать ходьбы, когда дорога резко поднялась вверх и в сторону от леса, Кэми, по мере того, как поднималась, начала нервничать. Дорога в Ауример Хауз так круто забирала, что все, решившие добраться до поместья, непременно приходили запыхавшимися, разгоряченными, и были уже практически без сил в тот момент, когда дорожка поворачивала, и появлялись стена поместья. Кэми следовала по изгибающейся тропинке, пока ее взгляд не уткнулся в особняк, когда солнце осветило его в полную силу. Начиная с пятнадцатого века Линберны постоянно его достраивали. В нем встречалась масса противоречий: средневековье перемежалось архитектурой эпох Тюдоров и Георгов, и все было выстроено из одного бледно-золотистого камня. Большие остекленные веранды сверкали, дерево двери блестело, а над дверью висел резной камень: ворота с высеченным поверх мечом. Под резьбой в камне были выгравированы слова: «ЗДЕСЬ ОПАСНО».
«Не очень-то дружелюбно», — подумала Кэми, когда схватилась за железный молоточек, выкованный в виде женской головы с водорослями в волосах. Она сильно ударила им четыре раза.
Дверь Ауример Хауза со скрипом отворилась.
В дверном проеме стояла женщина, высокая, но в то же самое время маленькая, красивая, но опять же, одновременно с этим, она казалась простоватой. У нее были длинные светлые волосы, зачесанные назад, открывая лицо. Она была похожа на призрак Ауримера.
— Гм, здрасте, — сказала Кэми.
Глаза женщины широко распахнулись, как будто она действительно была призраком, и испугалась, что Кэми могла ее видеть.
— Чем могу помочь?
— Меня зовут Кэми Глэсс, — представилась Кэми. Она заметила, как по худой фигуре женщины пробежала дрожь.
— Я — Розалинда Линберн, мать Джареда, — она склонила белокурую голову, будто признаваясь в преступлении. — Я слышала, что что-то произошло ночью в пятницу, — прошептала она.— Если он сделал тебе больно, если испугал тебя, мне искренне жаль. Не знаю, что могу сказать.
Кэми взглянула на нее.
— Он спас меня. Я пришла, чтобы поблагодарить его. Он здесь?
Розалинда помедлила, колеблясь, словно отражение в воде, затем повернулась и ее светлые юбки замерцали. Кэми едва могла слышать ее шаги на лестнице.
Розалинда не приглашала Кэми войти, поэтому девушка просто просунула голову внутрь и увидела широкие серые каменные плиты и сводчатый потолок, его темные арки, на которых сказался возраст и в которых притаились тени. Также она увидела два узких мозаичных окна со стеклами, в которых чередовались малиновые и дымчатые стекла.
Звук шагов стал четче, раздаваясь прямо над головой Кэми и удаляясь вглубь особняка. Кэми посчитала шаги и попробовала представить, где находится комната Джареда.
Поместье — все из камня и арок, превращало эхо в призраков. Джаред услышал свою мать задолго до того, как она постучала. Не дожидаясь его приглашения, она вошла. Он всегда задавался вопросом, зачем она стучит, пока не встретил тетю Лилиану, дядю Роба и Эша, и не увидел, что они все так делали. Быть вежливым и властным одновременно, значит быть Линберном.
Шторы были задернуты. Они были именно такими, бархатными, которые можно увидеть в театре. Джаред считал их нелепыми. Он не открывал их — сегодня представления не ожидалось.
Джаред прислонился к стене и наблюдал, как его мать подошла к окну, к самой дальней от него точке. Лучи солнечного света, словно золотые ножи, прорезались сквозь щели в шторах на ее склоненную голову.
— Здесь девушка, — сказала она. — Та, что свалилась в колодец.
Для Джареда это не стало неожиданностью. Ее сознание продолжало тянуться к краям его сознания, как будто он слышал ее голос краем уха. Ему пришлось сделать выбор и не слушать, иначе он бы разобрал ее слова.
— Я не толкал ее, — сказал он своей матери, уже не впервой.
— О, нет, — сказала она. — Она упала в колодец. Твой отец рухнул с лестницы. Забавно, что люди вокруг тебя так и падают.
