Вот так просто и без лишней суеты я расстался с отрядом барона Лоя де Гарра. Причем в столь переломный момент. Потому как, то было мое желание. Я с удовольствием продолжил бы путешествие с ними, но оно уже представлялось завершенным. Лес же манил своей новой тайной. И я не смог противостоять ее соблазну. Вернее — не желал.
Последнее, что я запомнил — глаза Хельда. Усталые, измученные. Но теперь в них вспыхнула надежда. Он молча сидел у дырявого борта повозки, но я расслышал его желание: «Встретишь его, вырази всю мою безграничную благодарность. Есть еще настоящие мужчины».
Я кивнул, и он понял, что я обращаюсь именно к нему. Затем я подмигнул. Нет, не ему — его путам. Они очень удивились — ведь не часто им подмигивают. Но, подумав, расплелись и опали. Разбойник вздрогнул. Из его груди вырывался призрачный запах свободы.
«Тебе жизнь кажется тяжелой?
Ты жаждешь с легкостью идти?
Так уподобься своей тени».
Хранитель желаний
Из моей груди тоже вырывался крик пьянящей свободы. И я упоительно кричал, сотрясая мир волнами радости. Но никто не слышал моего крика, ибо я умею кричать безмолвно. Отряд остался позади. Многоликие желания воинов таяли, превращаясь в прошлое. Ноги сами несли меня по ночной траве. Луна и звезды вливали новые силы. Чем дальше я уходил, тем легче и неприметнее становились мои шаги.
Я обернулся. Отряд издали напоминал грозно ощетинившегося ежа. Стальные иглы алебард торчали над щитами и шлемами. Они холодным блеском украшали мрачное однообразие ночи. Воины все еще стояли и ждали неведомо чего. Для них столько загадочных событий сразу — слишком много. А для меня — нет. Просто одно событие стало причиной другого. Мне очень захотелось встретиться с убийцей барона.
Я не знаю — почему; не ведал зачем? Лишь понял — я очень этого хочу. И желание лилось в ноги, подхватывало их и несло дальше. В последний раз обернувшись, я помахал рукой оставшимся людям, желая им достичь задуманного: добраться до границы, соединиться с королевскими силами, одолеть противника. Но никто не ответил. То ли они уже не видели моей фигуры, то ли горечь потери сдавила их настроение? Впрочем, меня то уже не тревожило, ибо впереди поджидало очередное испытание.
Вскоре я достиг границы леса. Листва с шорохом расступилась, приглашая под угрюмо нависшие своды. Я улыбнулся, приветствуя лес, и смело нырнул в его мрачные владения. Тьма плотным клубком оплела меня, но запутать не смогла — ведь я способен бежать, даже прикрыв глаза. Поэтому я и прикрыл глаза. А после снова открыл. Какая разница?
Уснувшие деревья недружелюбно поскрипывали, встревоженные моим внезапным появлением. Я извинялся, уповал на то, что стараюсь быть подобен человеку. Они бубнили что-то невнятное, однако по тону я разобрал — они недовольны. Я вздохнул, пожал плечами, и просто растворился во тьме. Растворился в звуках леса, растворился в его запахах. Но не исчез, и продолжал бежать, оглядываясь по сторонам.
Я парил по лесу сонным вздохом листвы, крался меж крон протяжным стоном ветвей. Я шуршал травой и кустами, развевался грибным духом и сырой прелостью мхов. Я семенил муравьем, и фыркал ежиком. Махал рябым крылом филина, смотрел свысока его желтым глазом. Я прыгал с ветки на ветку гибкой рысью, вдыхая влажным носом прохладу ночного леса. Вспыхнул звездами среди ветвей, отразился блеклой луной в тихом лесном потоке. Сверкнул рыбьей чешуей, проплыл в холодной воде, ужом выскочил на берег. Скакнул в кусты зайцем, пробежал немного, оскалился волчьим оскалом, вновь понюхал воздух, и припустил быстрее.
Еще очень хотелось хрюкнуть кабаном, выразив тем самым безграничное счастье, но вдруг я замер. Насторожился. Шерсть на загривке встала дыбом… Нет, то не шерсть — то мои волосы. Вокруг темнели обомшелые буковые стволы, обвитые плющом грабы и вязы. Поодаль дремал старый дуб. Я потянул воздух… повернулся, снова потянул, еще раз повернулся…
И взял след. Тьма сразу расступилась, будто ее прорезал тонкий луч. Я победно ухмыльнулся, расправил плечи, качнулся и легко заскользил вдоль луча. Плащ рваными лохмотьями колыхался за спиной, подталкивая вперед. Он ни разу не зацепился даже за самую колючую ветку. Ни разу не запутался даже в самом непролазном кустарнике. Он нес меня, не давая касаться земли. Я мчался неведомой тенью, спеша по указанному следу.
Неожиданно на пути возникло болото. Я собрался с силами, не ведая — смогу ли перелететь лесную топь? Края болота я не видел. Но в последний миг передумал. Твердые кочки вспыхнули спасительными островками, словно приглашали смело пуститься по ним. Я принял приглашение и большими прыжками побежал дальше.
Над болотом стояло дружное кваканье. Из-под ног то и дело выпрыгивали лягушки. В скупом свете мелькали их бугристые спины и лапы. Я старался не наступать на скользких жителей, дабы не прерывать их завораживающих песен. Тут и там лопались большие пузыри. Изредка попадались змеи, замершие меж широких лилий и утопленных коряг. Местами торчали гнилые зубы трухлявых пней. Меж ними бродили высокие худые тени, внимательно рассматривая воду под тонкими ногами. Иногда они резко сгибались и распрямлялись, поймав ужин.
Я перелетал с кочки на кочку. С одного пенька на другое поваленное дерево. Шаг за шагом, прыжок за прыжком, болото пробежало под дырявыми сапогами. Я взлетел в последний раз, и приземлился на прибрежную твердь.
Замер. Прислушался…
Тихо.
Но запах желаний отчетливо витал в воздухе. Пахло уверенностью, силой и радостью от свершенной работы. Нелегкой работы. Радость мастера, закончившего трудное дело, очень ярка, ее легко уловить тонким чутьем. Гордость всегда выдает даже самого невозмутимого и хладнокровного. Гордость за себя и за свое мастерство. И не стоит ее бояться. Она всем нужна. Особенно мне. Ведь по ней так легко выслеживать…
Я снова пошмыгал, определил направление, и скорым бегом пустился дальше. Не так давно здесь кто-то пробежал. Причем бежал достаточно быстро. Наверняка он миновал болото каким-то коротким путем. Но меня то не тревожило. Я мог бы отыскать след, оставленный хоть в прошлом году. Или десятилетии. Или столетии — не важно. Время не имеет власти над мыслями и желаниями. Они живут в веках, многократно переживая своих авторов. Они могут лишь поблекнуть в людской памяти, но не раствориться навсегда. И при желании, их всегда можно распалить, дабы они сверкали ярким путеводным пламенем.
Да только путь у каждого свой.
Мой путь уводил все дальше и дальше в неведомую глушь. Как хорошо нужно знать лес, дабы не заблудиться здесь? Да, настигнуть опытного убийцу в непролазной чаще весьма и весьма сложно. Никто бы из воинов не смог преследовать его. Даже след вовек не определили бы. А если б и сумели, то догнать — увы. Потому-то они и остались там, на дороге. Ибо их удел — ходить проторенными путями. Потому-то я и пустился вслед за невидимкой. Ибо мой удел — ступать нехожеными тропами. Да, это трудно, порою, кажется невозможно. Но лишь для тех, кто боится неведомого. Зато это очень увлекательно и чудовищно интересно для тех смельчаков, которые обожают раскрывать нераскрытое. И познавать непознанное.
