Рыцарь, сидевший рядом с монахом, поддержал его:
— Брат Матиас высказался как пастырь, а я скажу как воин: наше положение безнадёжно. Вступить в сражение — означает без всякой пользы погубить нашу армию. У нас нет конницы, мало пушек и огнеприпасов, люди плохо обучены и не выстоят против кнехтов Трухзеса.
Среди крестьян прошёл одобрительный ропот.
И тут до Мюнцера, оцепеневшего от такой реакции ближайших соратников, вдруг дошло, что ещё минута-другая, и его скрутят и передадут парламентёрам на суд и расправу Трухзеса.
Проповедник смертельно побледнел, вскочил, сорвал с головы шапочку, швырнул её об пол и завопил:
— Изменники! Иуды! Негодяи! Вы решили предать меня и наше дело, чтобы спасти свои жалкие, никчёмные жизни! Не бывать этому! Стража! Стража! Стража!!!
В комнату ввалились напуганные истошным криком Мюнцера крестьяне, охранявшие дом:
— Брат Томас, что стряслось?
— Измена!!! Измена в самом сердце армии, люди, которым я доверял как братьям, предали меня! Вот этот монах и этот рыцарь! Взять их! Обезглавить! Немедля!
Стражники схватили опешивших монаха и рыцаря, заломили им руки за спину и выволокли из комнаты. Через несколько ударов сердца с улицы раздался отчаянный вопль и хряск топора. Потом ещё один, и всё было кончено. Окаменевшие от ужаса командиры с трепетом смотрели на своего вождя.
Мюнцер повернулся к парламентёрам. Сейчас он выглядел как настоящий безумец — дикий взгляд, искажённое лицо, синюшная бледность.
— А вы — вон! — крикнул он, — ваша миссия исполнена, более вам делать здесь нечего! Господь защитит десницей своей правых и поразит виновных! Убирайтесь!
Рыцарь фон Штюлинген, лязгая доспехами, первым вышел из комнаты с высоко поднятой головой и презрительной усмешкой на губах, за ним, шелестя рясой, семенил Экк, последним покинул комнату герольд.
Проповедник оглядел оставшихся.
— Не устрашайтесь ничего, слабодушные маловеры! Господь с нами, это говорю вам я, его пророк Томас Мюнцер. Вы всегда верили мне, и я вёл вас от победы к победе, почему же вы сейчас ослабли духом? Измена искоренена, и теперь здесь остались только верные. Не бойтесь! Я поведу вас на битву и буду ловить пули рукавами вот этой мантии, вражеская армия падёт и расточится, подобно туману пред светом солнца, и на смену мраку воссияет радуга, которая изображена на нашем знамени!
В этот момент дом содрогнулся, зазвенели стёкла, одно окно распахнулось — пушки Трухзеса открыли огонь.
— Что это, братья? — удивлённо спросил Мюнцер, постепенно выходя из состояния ораторского экстаза.
— Известно что, пушки… — пробурчал один из крестьян.
— Чьи пушки?
— Да уж не наши. Обвели нас вокруг пальца, вот что я скажу, брат Томас. Пока поп да рыцарь нам зубы заговаривали, Трухзес к битве готовился. Посекут теперь наших, как траву…
— Догнать парламентёров! Схватить! Казнить! — взвыл Мюнцер.
— Поздно, брат Томас, их, должно быть, лошади ждали, не догоним мы их, да и стоит ли? У нас теперь забота другая…
— Да! Верно! — вскочил Мюнцер, — скорее, на холм Хаусберг, в вагенбург! За мной, братья!
Он выбежал из комнаты, крестьяне, толкаясь, устремились за ним. Миг — и в комнате остался один Вольфгер, о котором никто и не вспомнил. Он вздохнул, подошёл к столу и несколько секунд рассматривал карту монастырских земель, стараясь её запомнить, потом махнул рукой, пробормотал: «А, ему она уже не понадобится!», забрал карту и поспешно вышел из комнаты.
Во дворе было пусто, только у калитки Вольфгера ждал заметно нервничающий Карл.
— Ну, как господин барон, получилось? — спросил он.
— О разговоре с Мюнцером потом, Карл! Слышишь пушки Трухзеса? Сражение началось. Город обложен войсками Швабского союза, скоро крестьян разобьют, и в городе начнётся резня. Надо бежать, пока не поздно. Забираем наших и уходим. Может, ещё успеем просочиться через кольцо окружения. Если нет, придётся пробиваться. Скорее!
Оказалось, что спутники Вольфгера тоже услышали пушечную пальбу и сделали правильные выводы. Они давно собрали вещи и ждали Карла и Вольфгера, держа лошадей в поводу.
— Скорее, в сёдла! — крикнул барон, не въезжая во двор, — каждая минута на счёту! Рысью! Отец Иона, держись!
Маленький отряд вихрем пролетел по пустой улице и вскоре покинул Франкенхаузен.
Дорога, огибая рощицу, делала поворот, и Карл сделал знак остановится. Он спрыгнул с лошади и осторожно заглянул за поворот.
— Дальше ехать нельзя! — напряжённо сказал он, — впереди кнехты.
— Много? — спросил Вольфгер, — может, раскидаем их и прорвёмся?
— Опасно, я видел конных, а у некоторых кнехтов вроде бы есть арбалеты. Неохота получить болт в спину…
— Тогда в рощу! — приказал Вольфгер, разглядывая взятую со стола Мюнцера карту, — может, удастся лесом уйти!
Они свернули с дороги, продрались через густые и колючие кусты и оказались на поляне.
— Теперь нам туда, — махнул рукой Вольфгер, — за кустами должен быть перелесок.
— Я схожу, посмотрю, — вызвался гном, — я быстро, а вы ждите здесь.
Он слез с лошади отца Ионы и ужом юркнул в кусты.
Вольфгер прислушался.
— Что это такое? — спросил он, — или мне кажется?
— Нет, не кажется, — ответил монах, — это же молитва «Прииди, Святый Душе, Боже Правый!», наверное, крестьяне поют…
— А вот и радуга в небе… — заметила Алаэтэль, — как красиво… И лесом здесь пахнет… Давно я не дышала полной грудью…
— Есть поверье, что радуга приносит счастье. А ещё, там, где рога радуги упираются в землю, обязательно зарыт клад, — сказала Ута. — Интересно, кому в сегодняшней битве радуга принесёт счастье?
— Только не Мюнцеру и его людям, — раздался у них за спиной спокойный мужской голос. — Наконец-то удалось вас найти, а то я, признаться, уже начал беспокоиться. Нам пора убраться отсюда.
Вольфгер обернулся. Перед ним стоял человек с седеющей бородкой клинышком, в чёрном дублете, коричневых кожаных штанах и высоких сапогах. На поясе у него висел меч с простым эфесом.
— Да кто вы такой? Почему вы преследуете нас? Что вам надо? — резко спросил барон.
— Обещаю, что отвечу на все ваши вопросы, но чуть позже, — сказал незнакомец, — а сейчас неподходящее время. Как вы и предполагали, вагенбург продержался недолго и сейчас туда ворвётся конница. Покончив с крестьянами, они двинутся навстречу оцеплению, а оно уже близко, прислушайтесь!
Вольфгер напряг слух и, действительно, услышал пока ещё отдалённый топот многих ног, лязг железа и брань
— Куда вы собираетесь нас забрать?
