– Квасу им налей, братка, пусть поостынут, – лениво хмыкнул Яромир, жуя соломинку.
Бречислав послушался совета – сунул волхву с архиереем по чаре холодного кваса. Старческие кадыки заходили вверх-вниз – но глаза каждого продолжали буравить идейного противника.
– Война на пороге, други, – тихо произнес оборотень-тур. – Большая, страшная. Времени у нас в запасе уже немного. Торопиться надо.
– Куда? – не понял воевода. – На Кащея, что ль, приступом?.. Так ты ж сам отговаривал!
– Помню, не забыл. Нет, Самсон Самсоныч, я о другом говорю. О смерти кащеевой, что на Буяне-острове…
– А, об этом… Ну так про это мы ж вроде все обговорили, нет?.. Может, все-таки прихватите дружину малую? Ну хоть пару дюжин!
– Мороки больше, – спокойно покачал головой Яромир. – Мы с Иваном оба-двое – вот уже и отряд, на все про все хватит…
– Финиста б в разведку отправить… – вздохнул Бречислав. – Что-то долго он не ворочается – пора б уж ему… Не приключилось ли чего?.. И Иваныч что-то задерживается, доселе о нем не слышно…
– Может, в пути его встретим, поторопим, – предположил Яромир.
– Хорошо бы… В дорогу все ль собрали?..
– Все! – полез под стол Иван.
Обратно он вернулся с плотно набитой котомой – чуть по швам не лопается. Похоже, харчи княжич запасал прямо здесь – сметал со столов все самое лакомое.
– Вот и ладно. Онуфрий Меркурич!.. Всегнев Радонежич!.. Теперь ваш черед. Помните, о чем вчера уговаривались?..
– Не позабыл, Бречиславушка, – степенно кивнул отец Онуфрий. – Держи-ка, Ваня.
В ладони княжичу поочередно опустились два поблескивающих креста чистого серебра, две маленьких иконы – Богородицы и Николая Чудотворца, холщовая ладанка на медной цепочке, туго завинченный кувшинчик и небольшой рукописный молитвослов с несколькими дополнительными листочками.
– Кресты с иконами самолично освящал да благословлял, – поведал архиерей. – В кувшинце святая вода – самая наилучшая. В молитвослов несколько специальных молитв вложил – сам написал, для особого случаю. От всех скорбей, от всех напастей. А на ладанку вовсе бессчетно молитв начитал – от сглаза, от порчи, от зла бесовского…
– Благодарствую, владыко, – поклонился Иван, бережно пряча подарки в поясной кошель.
– Погоди, ты еще моих даров не видал, – сердито проворчал Всегнев Радонежич. – На-ка, кудрявый!
Волхв передал княжичу два платочка, завязанных узелками, два кривых птичьих когтя, пук травы с остренькими стебельками, поблескивающий пузырек и перевязанную стопочку берестяных листов.
– Наузы сам навязывал, от железа да бронзы наговаривал, – похвастался волхв. – В пузырьке живая вода – все, что осталось. Когти – филина моего, они от худых чар защитят. Трава – нечуй-ветер, на море, пожалуй, пригодится вам. А на бересте несколько заговоров полезных накарябал – мало ли чего в дороге приключится…
– Благодарствую, дедушка Всегнев, – вторично поклонился Иван.
Тем временем братья Волховичи о чем-то тихо беседовали с Овдотьей Кузьминишной. Баба-яга бросила быстрый взгляд на божьих служителей и незаметно сунула Яромиру маленький сверточек. В присутствии волхва и архиерея старая ведьма сидела тише мыши под половицей – неровен час, объединятся против общего врага, изольют на нее скопившийся гнев! Сестры-яги не служат ни старым богам, ни новым – но некоей третьей, совершенно иной силе.
Само собой, жрецам подобное не слишком нравится – что старым, что новым.
За окнами темнело. Свадебный пир из обеда перетек в ужину. Теперь молодые также участвовали в трапезе, хотя ели лишь постную пищу, да к тому же из одной миски, из одной чашки, одной ложкой и ножом.
Отныне эти двое – одно целое, сам Господь соединил их неразрывной связью. Однако связь еще нужно подтвердить, дать ей зримое воплощение, чтобы все видели единство. Общая посуда на пиру – часть этого подтверждения… но самое главное еще впереди!
– Спать пора, спать пора! – объявил воевода Самсон, с трудом приподымаясь из-за стола – отяжелел с обильного угощения. – Дружка, ступай, указывай жениху путь – не то заблудится!
Яромир лукаво усмехнулся и чуть поклонился, указывая Глебу с Еленой на выход. Жених выглядел спокойным, а вот невеста явно заробела. На щеки девушке набежал смущенный румянец, пальцы боязливо комкали угол скатерти.
И Иван тоже почему-то прятал глаза.
Постель новобрачным постелили в подклете – как и положено в первую брачную ночь. На деревянном настиле три толстых тюфяка – первый набит мукой, второй соломой, третий гусиным пухом. Под ними кочерга и несколько поленьев – кочерга от злых сил защитит, а поленья детей приманят.
А сверху всего белоснежная простыня.
Первым в брачную комнату вошел Яромир – с тем самым кнутом, которым он две седмицы назад стегал по столбу, приветствуя отца невесты. Теперь он принялся хлестать им постель – отгонять нечистую силу. Свою работу дружка выполнял старательно – всю пыль из тюфяков повыбил!
Наконец Глеб с Еленой скрылись за дверью. Вслед им летели срамные частушки и просто шутки – гости радостно объясняли своему князю, как следует обходиться с молодой женой, а некоторые даже предлагали помочь, коли сам вдруг не справится. Глеб Берендеич беззлобно огрызался, но пару раз все же скрипнул зубами – тихим нравом тиборский князь никогда не отличался…
Воевода Самсон повернул ключ в замке и встал у двери кустодием – ему поручили роль клетника. Всю ночь седой богатырь простоит на страже, дабы не подпустить к новобрачным никакую нечисть… ну и заодно гостей подгулявших отгонять. А то мало ли – вдруг кто спьяну решит подсмотреть, что там деется?..
Чуть поодаль уселся на корточки Яромир, жуя очередную травинку. Ему, как дружке, единственному не только не воспрещено, но даже обязательно нужно время от времени заглядывать внутрь, проверять, все ли на брачном ложе благополучно? Когда молодые окончательно скрепят союз, именно дружка должен будет оповестить об этом гостей наверху.
– Так значит, завтра на Буян едете… – задумчиво молвил воевода. Просто так – чтоб о чем-то поговорить. Ночь впереди долгая. – Неблизкий путь, да-а-а…
– Неблизкий, – согласился Яромир.
– Как к морю Русскому поедете?.. Через Владимир?..
– Через Владимир мне сейчас чего-то неохота… На закат двинем – к Новгороду. А уж оттуда на полудень повернем – и до самой Корсуни. А дальше водой.
– Ну вы уж там смотрите, не подведите… – почесал бороду воевода.
– Это как получится, – пожал плечами волколак. – Человек предполагает, а Доля располагает…
– Оно да, конечно… Пирог будешь доедать?..
Яромир рассеянно кивнул, разворачивая тряпицу. Готовясь к ночному бдению, он прихватил с праздничного стола самый большой и аппетитный пирог – с капустой и грибами. Воевода, такого запаса не сделавший, теперь истекал слюной, глядя на неторопливо жующего волколака.
