Теперь зал выглядел совсем по-другому. Человек сорок дворян сидело за столом, покрытом синей скатертью из плотной материи. В углу расположились музыканты в оранжево-желтых одеждах. Их инструменты, от длинной трубы до местной мандолины, варсеты, еще не были пущены в ход, но Виктор знал, что вот-вот заиграет музыка. В ярком свете свечей и факелов между столом и стенами бегали слуги с подносами и без. Но не они привлекли внимание Антипова, а невысокий человечек в зеленом костюме и с серебряными кисточками, менестрель-распорядитель. Его функции были, на первый взгляд, просты – он произносил речи, тосты, да и вообще не позволял гостям скучать. Богатые посетители, осведомленные о собственном косноязычии, могли даже заказать менестрелю какую-нибудь речь от своего имени. Виктору почему-то казалось, что многие так и сделали.
Представителя замка ан-Орреант очень беспокоило собственное положение. Оно не позволяло ему развернуться вовсю даже за ужином. Антипов знал, что сейчас менестрель-распорядитель произнесет краткую речь, потом что-нибудь скажет графиня, затем – наиболее знатные дворяне, а когда очередь дойдет до него, то все уже устанут и будут слишком пьяны, чтобы оценить нестандартный подход. А Ласана вообще к тому моменту может уйти и оставить гостей. Поэтому ждать не хотелось.
Заиграла музыка, довольно спокойная мелодия в исполнении струнных инструментов, а перед музыкантами пробежало несколько акробатов в розовых куртках, выполнивших несложные, с точки зрения искушенного жителя Земли, трюки. Когда акробаты исчезли, менестрель прочистил горло и приступил к приветственной речи.
– Господа! – громко произнес он. – Ее сиятельство рада приветствовать вновь прибывших в своем замке. Этот славный турнир не делает различий между дворянами. И граф и младший сын барона принимают участие на равных. Любой может подтвердить это!
– Подтверждаю! – неожиданно раздался громкий и зычный голос. – Благодарю за оказанную честь и возможность высказаться от имени младших сыновей баронов!
Среди присутствующих наметилось замешательство. Все как один посмотрели на высокого дворянина, одетого в коричнево-красный костюм. Он же, как ни в чем не бывало, выпрямился во весь рост и продолжал:
– Если бы уважаемый распорядитель не обратился ко мне за подтверждением, то я бы, конечно, ни за что не решился произнести эту речь, но если так уж получилось, то скажу все!
– Кто это? – спросила графиня, чуть наклоняясь к Вирете, сидевшей справа от нее.
– Тот самый Ролт из конца списка, – шепотом пояснила доверенная дама.
– А… а почему он говорит?
– Не знаю, госпожа. Здесь, похоже, какая-то ошибка.
Однако Виктор так не считал. С его точки зрения, все шло как надо.
– Мы, младшие дворяне, бесконечно благодарны ее сиятельству за предоставленный шанс. Ведь что есть у нас? Лишь конь и верная рука. Но пусть кто-нибудь скажет, что этого недостаточно! С их помощью мы добьемся всего!
Графские отпрыски и полноправные бароны скривились, но большая часть собравшихся одобрительно загалдела.
– Чем молодость лучше зрелости или старости? – продолжал Виктор, вдохновленный ожидаемой поддержкой. – Да тем, что мы можем приобрести любой опыт, а у остальных есть только тот опыт, который они уже получили. Мы надеемся на лучшее, а они думают о том, что лучше бы ничего не менять. Мы способны любить женщину страстно, а они – печалятся, что никто страстно не любит их.
– Я не согласен! – разодетый Женар вскочил со своего места и даже хотел ударить рукой по столу, но остановил движение, скосив глаза на графиню.
– Пусть говорит! – закричала половина стола, к которой принадлежал и Антипов.
– Эх, ваша милость, – обратился Виктор к основному конкуренту. – Вот вы говорите, что я неправ. А посмотрите на себя – вы хотели ударить рукой по столу, но почему-то этого не сделали. Почему? Подумали, что это неприлично? Подумали о том, что подумает об этом ее сиятельство? Жест-то неподходящий для галантного кавалера. Вы правы, конечно. А я бы ударил! Потому что не думаю о том, что подумают другие. Я искренен в своих поступках и чувствах. И если я говорю госпоже графине, что считаю ее самой красивой женщиной на свете, то нисколько не преувеличиваю. Вот ваша милость, опытный мужчина, наверняка видели и других красивых женщин, а я – нет. Для меня ее сиятельство – образец, эталон совершенства! Несравненная!
Ласана тихо рассмеялась, а Женар, выпучив глаза, воскликнул:
– Да никого я не ви…, – и тут же осекся. Хорош бы он был, если бы признался в том, что не видел красивых женщин. – Но я знал других, поэтому могу сравнивать, и с большим основанием утверждаю, что Ласана – красивейшая из всех.
– Эх, ваша милость, – вздохнул Виктор. – Я ни в коем случае не скажу, что вы говорите неправду, но сами знаете, сколько в наше время развелось льстецов. Как бедная женщина может поверить опытному мужчине до конца? Ему хочется верить, вот она и верит. А мне – хочется или не хочется, все равно веришь.
Графиня теперь уже смеялась, не скрывая этого.
– Кто-нибудь может сказать, что мы, молодые дворяне, неопытны в бою. – продолжал Антипов. – И будет прав, конечно. Но скажите, ваша милость, вот вы смогли бы в одиночку одолеть сотню врагов, даже если бы за вашей спиной была госпожа графиня?
– Нет, конечно, – пробурчал Женар, пытаясь понять, куда клонит опаснейший говорун.
– Вот! Вы уже знаете, что не сможете. А я еще не знаю, смогу или нет. Вот в чем разница. И верю в лучшее. Ваше сиятельство, я убью их всех! Сотню, две сотни, три, всех, если вы будете за моей спиной!
– Я надеюсь, что вашему сиятельству не нравятся хвастуны, – тихо пробурчал Женар, обращаясь к графине.
– Хвастуны – нет, – ответила Ласана. – Но этот Ролт просто очарователен.
Сын графа закашлялся, ударив себя по золотому шитью на груди.
Виктор не слышал ни фразу Женара, ни ответа графини, но догадывался, что сильно продвинулся в двух направлениях: в приобретении врага и завоевании симпатий женщины. Однако уровень этих симпатий пока оставался тайной. Поэтому он даже решил следить во время ужина за тем, как к нему относится сын графа: если очень плохо, то успех у графини состоялся и следует его закрепить в дальнейшем, а если не плохо и не хорошо, то прямо сейчас нужно еще поработать. Быстро выяснилось, что очень плохо.
Часа три спустя Ласана и Вирета вернулись в комнаты графини. На этот раз там было прибрано, а дверь и окно – починены. Хозяйка замка с опаской села на кровать.
– Там нет никого, госпожа, – сказала Вирета, наклоняясь.
– Все-таки интересно, кто это был, – ответила графиня.
