— Пойдемте. Возьмите человек десять охраны.
Фалкон встал, сдернул со спинки кресла плащ и вышел, сопровождаемый Фоксом.
* * *
По разным причинам ни один из героев нашего повествования не может толком рассказать, что же случилось с войском Князя Гленна, а от собственно участников конфликта правды не добьешься, посему мы вынуждены сделать это сами, дабы не испытывать терпение читателя недомолвками.
Войско князя следовало в Астафию быстрым для его численности шагом через холмы и луга восточной Ниверии. Дни на востоке страны стояли теплые, ковер из опавших листьев был лучше любой перины, провианта хватало. Решив добраться до столицы кратчайшим путем, дабы замечено было рвение его, Князь Гленн свернул с широкой укрепленной дороги на широкую тропу, шедшую через Изумрудный Лес. Лесной массив в цивилизованной восточной Ниверии был редким явлением. Фалкон лет пятнадцать назад запретил государственным указом вырубать этот лес, рассчитывая со временем устроить здесь подобие заповедника, где любители охоты могли бы отдохнуть и развеяться, если у них были средства за такой отдых заплатить, или быть наказаны штрафом и конфискацией имущества за браконьерство, если средств не было. Вступив и углубившись в лес, войско князя повстречалось со славским экспедиционным корпусом. Зигвард справедливо решил, что проход тысячи славов в Изумрудный Лес через незаселенную часть страны останется незамеченным. Он также предугадал намерение Князя Гленна двигаться короткой дорогой.
На самих деревьях листьев уже не было, и славы одеты были в черно-серые одежды, чтобы сливаться с окружающей обстановкой. Они не были лучше вооружены или подготовлены, чем ниверийцы, но зато у них было больше опыта в лазании по деревьям и стрельбой с них.
При первом же обстреле войско князя остановилось, как вкопанное, два десятка воинов лежали на земле. Прикрылись щитами и дали ответный залп. Несколько славов упало — кто с деревьев, кто с пней. Различить что-нибудь в густом частоколе стволов было трудно. Последовал еще один залп от славов, а потом произошло неожиданное — славы исчезли. Сколько ниверийцы не стреляли, никто больше ни откуда не падал. А затем началась ночь.
Ночью было еще несколько перестрелок, и славы опять оказались в более удобном положении — ниверийцы жгли костры, освещая себя. К утру Князь Гленн, подсчитав потери, решил просто зажечь лес, но в это время пошел сильный дождь и лес зажигаться отказался.
Дождь, правда, несколько поумерил пыл славского контингента. Костров в следующую ночь никто не жег, а наутро в лесу и на дороге раздавался кашель. Князь сверялся по карте, получалось еще пять дней пути через лес. Несколько отрядов отделилось от войска и пошло в разведку. Обратно вернулась половина. Правда, потери противника были не меньшие, но — сколько там, в лесу, славов? Если пять тысяч, то только половине войска удастся пройти через лес. Если все десять, от войска ничего не останется.
Дождь усилился, усилился и кашель, и князь решил повернуть назад. Он клял себя за ошибку — надо было идти по открытой, мощеной дороге, но кто же знал, что в ниверийском лесу водятся славы с арбалетами? Фалкон, поди, тоже не знал.
* * *
Храм Доброго Сердца был переполнен.
Фокс и двое охранников протолкались сквозь толпу и дождались конца пламенной проповеди. Редо призвал прихожан помнить о своем долге перед Создателем в эти трудные для города дни. Когда он вышел в служебные помещения, Фокс и охранники отправились за ним.
Он оглянулся, и Фокс жестом велел ему следовать дальше, в кабинет.
В кабинете Фокс подождал, пока Редо пожмет плечами и сядет в кресло.
— Есть у нас к вам предложение, — сказал он. — Вы выйдете на балкон княжеского дворца и произнесете перед горожанами речь, в которой призовете их записаться в ополчение для защиты столицы.
— Я этого не сделаю, — сказал Редо. — Речь я произнесу, но взяться за оружие я им не порекомендую.
— Фалкон предупредил, что вы откажетесь.
— Я не отказываюсь. Я отказываюсь призывать ни в чем не повинных граждан к войне.
— Это одно и тоже. Хорошо. Теперь вы мне скажете, где именно вы прячете княжну.
— Какую княжну?
— Редо, у меня мало времени.
Редо невинно посмотрел Фоксу в глаза. Фокс перегнулся через стол и схватил его за рясу.
— Где княжна? Ее видели, она где-то здесь.
— Какая княжна? Шила?
— Да.
— Нет ее здесь. Я ее много лет не видел.
— Ложь во спасение, — заметил Фокс. Он отпустил Редо, сел в кресло, и кивнул охранникам.
Некоторое время Редо сосредоточенно, без особой жестокости, били. Редо молчал, только иногда крякал от ударов. Фокс поднял руку.
— Где Шила?
— Понятия не имею! — крикнул Редо, рассчитывая, возможно, что его услышат прихожане. — Я же сказал, я ее не видел очень давно!
Фокс кивнул. Охранники снова взялись за дело. Брызнула кровь, хрустнула кость, из горла вылетел хриплый крик.
— Стоп, — сказал Фокс.
Охранники остановились, тяжело дыша. С лиц их тек пот.
— Подождите меня здесь.
Когда-то в верхних помещениях проживали приезжие священники и дьяконы, не успевшие найти себе жилье. Теперь таковых не было. Вновь обредший, в силу событий, прихожан, новых дьяконов Храм обресть еще не успел.
Освещенное окно дормера, видное из проулка.
— Подождите меня здесь, — сказал Фокс, вставая. — Больше его пока не бейте.
Он вышел.
Прыгая через несколько ступенек сразу, Фокс взлетел на верхний уровень и открыл первую же дверь. Пусто. Вторую. Кладовая. Третья была заперта, и он выбил ее ударом ноги. Пусто. Четвертая. Пусто. Седьмая по счету дверь была заперта, и ногой ее выбить с первого раза не удалось. Она не казалась особенно прочной, посему можно было заключить, что она укреплена изнутри. Фокс припал ухом к двери. Ему показалось — нет, он не ослышался — что скрипнуло окно.
Крыша Храма расположена так, что на соседние крыши не прыгнешь.
Фокс побежал обратно к лестнице, скатился на предыдущий уровень, и ниже, и еще ниже. Бежать к главному входу было не с руки. Вместо этого он ввергнулся в боковую часовню, поднял одну из скамеек, и бросил ее в оконный витраж. Стекло зазвенело, падая на пол и на мостовую. Фокс выпрыгнул в окно и задрал голову. Никого. Он рванулся вдоль стены Храма, повернул за угол и снова поднял голову. Никого.
* * *
Услышав шаги, Шила насторожилась. Кто-то попытался открыть дверь. Она вскочила на ноги и кинулась к столу, на котором, на самом видном месте, помещался моток веревки, оставленный Брантом. Последовал удар в дверь ногой, но стальная подпорка и три добротных, мастерски прилаженных засова выдержали. Шила открыла окно и с веревкой в левой руке выбралась на крышу. Ни башмаков, ни куртки — только охотничьи штаны и белая рубашка. Волосы растрепаны, но это такой стиль.
