Теплые белые варежки закрыли мне глаза.
— Привет!
Я развернулся, подхватывая за локти Машу.
— Привет! Ты что? Как же так, нельзя ж людей нашей профессии за спину трогать!
— Мне можно, я девушка! — Отмахнулась та. — Пошли!
— Куда?
— Есть, понимаешь, у нас такой древний и красивый рязанский обычай. Не спать на самом первом свидании. Прежде чем переспать, мальчик с девушкой кофе пьют в тихой кафешке. Знакомятся там, о пустяках болтают. Иногда даже поцеловаться могут. Кафешек я тут хороших не знаю, так что пошли город смотреть!
— Но мы же уже…
— Во, охальник, как тебе не стыдно обычаи нарушать? Возьмешь меня за руку или как? Как мои выкройки?
Я отдал ей перевязанный цветными подарочными лентами пакет.
— Трам-пам-пам, спасибо! Целый народ благодарит тебя, если б мог — они возложили цветы и золотые монеты к твоим ногам, но пока ещё только смотрят на чертежи…
— Да, чувствуется, дело не такое простое было!
Рязань очень красивый город. Особенно когда гуляешь с красивой девушкой. Ну, это я еще и в прошлый раз заметил. Разве что не чистят его совсем! Такие снежные завалы, и на каждом столбе агитплакат толстомордого депутата с выпученными глазами, украшенный вездесущим в последнее время лозунгом "За Русь!" Красиво так, шрифт подобрали особенный, словно мазками кисти сделано. А кто-то с художественным вкусом раздобыл-таки красной краски соединил оба слова буквой "с". Получилось точнее и по рисунку подошло.
Походили по проспекту, вдоль монастыря. Несколько раз скатились с горки, Маша задавала тон, весело смеялась, я же прикидывал, как кости собрать. Попили чаю с пряниками в душно натопленной чайной, я ощутил, как на меня кидают завистливые взгляды. Сначала на Машу смотрят, узнают, а уж потом на меня глядят как на пустое место.
Ну и ладно, пусть завидуют.
После сданной сессии и избавления от дамоклова меча экзаменов на душе у меня было хорошо и спокойно. А уж рядом с такой приятной девушкой жить хотелось втройне. Как бы её ещё в Москву-то пригласить? Хорошо было в прошлый раз, да мало. И весна бы быстрее, родители на дачу смотаются. И квартира в моем распоряжении. Вообще, надо бы своим жильем озаботиться. А то так и буду как не знаю что…
Подумав о ценах на съем жилья в моем родном городе, понял, что не потянуть мне это. Пока что не потянуть. Это всю зарплату отдавать надо будет, на еду уже не останется. К родителям подкормиться ходить? Нет уж, увольте.
Нда, ситуация. В одном мире принц, а во втором нищий. Принц и нищий.
Нет, мысль дурная. У некоторых вот и того нету даже, что у меня есть. У меня тут есть крыша над головой, есть еда, есть возможность заработать… Хотя, будем справедливы, не все такой возможностью в моем городе пользуются. У меня из группы только человека три работают. Я охранником, ещё один тип ночным сторожем, в какой-то фирме сидит, ещё один курьером устроился в магазин. Причем последний, который курьер, вылетит скоро, уж больно график у него нехороший. Спит на всех занятиях просто.
А что же остальные, на что живут? Стипендии студенческой хватает на пять бутылок пива, и ещё чуть останется зажигалку купить, чтобы это пиво открывать. Ещё её не всем платят, семь человек в группе получают, включая нашего старосту… А остальные-то что? Да кто их знает, как-то не интересовался. Родители у всех есть, поддерживают.
Уже с гудящими ногами вернулся на перрон, посторонился, пропуская тетенек с большими сумками. Машинально проверил билет в кармане, поднял воротник куртки чуть повыше, поправил ремень рюкзака.
Вечерний поезд вполз на перрон, отфыркиваясь пневматикой тормозов. Раскрылись двери.
Я выбрал место у окна, народу почти что не было. Открыл рюкзак, достал свою любимую "Харрингтон", и погрузился в чтение. До дома ещё долго ехать… Да и потом ещё тащится от вокзала.
Сколько я читал, не знаю. Народ вокруг то добавлялся, то убавлялся, в наушниках тихо играла музыка. Не уснуть бы, а то уж больно долгая она, эта электричка. До двенадцати бы в Москву успеть, а то в час ночи переходы в метро закроются, и как я домой попаду? Пешком идти долго… Хорошо хоть завтра выходной, выспаться могу.
Как-то незаметно я задремал.
Проснулся уже в том мире, конечно же. По закону подлости.
Грязно выругался, глядя в потолок.
Надо же так! Электричка как раз по окраинам идет, станций много, карманы б не вытрясли! А то ползарплаты с собой, и не так много и потратил, вот что обидно!
Ну что же теперь-то делать, а?
Да ничего не делать, пока обратно не проснусь, уже все равно ничего сделать нельзя.
— Доброе утро, Ваше Высочество! — Приветствовал меня барон Нават у еле теплящегося костерка. — Сейчас Вера согреет бульон…
И почему я уже не удивляюсь-то толком? Ну ещё одно земное имя. Мало ли их тут бродит-то?
Над костерком висел округлый котелок с чем-то исходящим паром, и исходящим самым вкусным ароматом. Из-за шатра вышла Вера, та самая девушка из команды барона, с охапкой тонкого хвороста. Подбросила хворост в костер, поворошила его веточкой, собирая в кучку. Другим концом веточки покрутила в котелке, вынула, быстро лизнула кончик.
Посмотрела на меня, улыбнулась мне. Наверное, вот так выглядит многообещающая улыбка? Не знаю, молодой я ещё слишком.
— Доброе утро. — Из палатки показалась голова Виктора. — Ух… Чем так вкусно пахнет?
— Мясной бульон из куропатки. — Просветила Вера. У неё оказался глубокий и спокойный голос, очень женственный.
— Очаровательно.
— Доставайте посуду и ложки, Ваше Высочество, дворяне…
Из-за спины моей выскочил Росинант, со стопкой глиняных мисок и ложками.
Поели. Бульон оказался так себе, горячий и сытный, не более. В этом мире мне вообще готовка как-то не нравилась.
Противный гундосый вой заставил меня подпрыгнуть.
— Ну, что снова-то?
— Началась охота, Ваше Высочество. — Барон Нават положил на колени свой лук, слуга подал колчан со стрелами. Второй слуга вооружился странного вида копьем, с длинным и широким наконечником, после которого располагалась перекладина, подпертая ещё и парой распорок. И само копье было потолще, чем те, которые я тут раньше видел.
Перекладине слуга уделил особое внимание, покачал её, сильно подергал, упер копье череном в землю и сильно навалился, повис всем телом на несколько мгновений, поджав ноги. Копье трещало, но перекладина держалась, не съехала даже.
— Это для охоты на крупного зверя, Ваше Высочество. — Раздался у меня под ухом голос Веры. — Зверь насаживает себя на острие, но не может добраться до охотника, упирается в крестовину. Это рогатина, Ваше Высочество.
