— Ты…
— Я выступаю против Северного замка, вернее, против засевшей в нем заразы. Агий, правда, не советовал этого делать. Я спросил, справятся ли с этим мои всадники. А он ответил, что всадники справятся. Дальше я его слушать не стал.
— Это может быть опасно лично для тебя, — заметил Фульк.
— Что же со мной может случиться? Агий ведь не сказал, что этого нельзя делать. Значит, он и сам не в состоянии предвидеть, чего будет больше — пользы или вреда.
— Тоже верно, — пробормотал Фульк.
— Я больше не могу сидеть на месте, — признался Руи. — Меня тошнит от этого города, взявшего ее жизнь. Главное — мои всадники вернутся из этого похода. А если что-нибудь случится со мной, напоследок я дам такую битву, что весь Плутон будет дрожать от одного упоминания имени иллюминатов. Ричард заставил их уважать наше братство — я заставлю бояться пуще степного пожара. Тем более что краснокожие попросили помощи. Фульк, первый раз домен просит помощи у нас. Вдумайся. Упустить такую возможность?
— Может быть, если предчувствия Агия связаны с тобой, пусть лучше всадников поведет Гастон? — предложил Фульк.
— Поздно, племянник, поздно. Мы выступаем сейчас! Я уже все решил! Я очнулся от спячки, чего желаю и прочим иллюминатам, которые сейчас гоняются за химерами и не видят настоящей опасности.
— Мне даже страшно представить, что сейчас творится с остальными, — проворчал Фульк ему вослед.
— Он не все нам рассказал, — ответил я. — Скрыл то, что не понравилось Агию. Какая-то деталь его намерений, связанная лично с ним.
— С чего ты взял? — удивился мой друг.
— Я — пастырь. Видеть метания души — мой долг.
— Это ты исцелил его от кошмаров?
— Не знаю, — честно признался я. — Пытался, но не был уверен в результате. Я и сейчас не могу сказать, кто или что на него так повлияло. Без воли умерших точно не обошлось.
— Может быть, догоним его, остановим, пока не поздно?
— Уже поздно. Он ходил за советом к Агию, и Агий все-таки отпустил его. Сдается мне, если его сейчас остановить, он станет даже хуже, чем был.
Огромный замок Эдема тоже преобразился. Если раньше обжитым выглядела лишь малая его часть, то сейчас он стал полон жизни. Перетряхивались заброшенные комнаты, выбрасывались горы мусора. Похоже, легионеры послужили той новой, чистой струей, которая всколыхнула болото. С другой стороны, на Луне остались самые незакостеневшие предводители иллюминатов. Неудивительно, что они все-таки начали распоряжаться всем в полной мере, не оглядываясь на отсутствующих.
Точно так же, как в городе часто встречались легионеры, в замке было полно офицеров из Бордового, в основном из рода Вителлиев. Подобного я, признаться, не ждал даже после рассказа Фулька о столкновении с плутонцами. Думал, когорты Публия Вителлия останутся за городскими стенами. Думал, Бьярни не рискнет пустить в Город Ангелов самый лучший легион Луны. Видимо, не обошлось без веского слова Агия.
Большой зал, памятный мне по последнему совету вождей иллюминатов, был почти пустым. Ричард и Гастон беседовали с невысоким человеком, которого я видел впервые. Впрочем, характерные легионерские латы выдавали в нем легата Публия Вителлия. Он выделялся короткой стрижкой, лицо гладко выбрито. Шлем он держал на сгибе левой руки. Тело не бугрилось мускулами, но я сразу заметил, что легат был человеком жилистым, а впечатление слабого мог произвести лишь на неопытных бойцов. Высокий, чуть выпуклый лоб, характерный римский профиль, который можно вне Бордового домена сейчас увидеть только у древних бюстов. Он не был похож на высокого, статного красавца Леонида. И все-таки в них угадывалась какая-то общая черточка. Что-то в ауре, поразительная несгибаемость воли. Увы, я не встречался с Леонидом лично, потому не мог судить. Последний оставшийся в живых сын своего отца, неженатый и бездетный. Этот талант настоящего полководца проявился столь ярко в его поколении. Обидно будет, если он угаснет вместе с легатом Первого легиона.
Ближе ко входу разговаривали Луи и Бьярни. Краем уха я уловил обрывок разговора:
— …И я не почувствовал удара, ты понимаешь, Бьярни, — с лихорадочным блеском в глазах говорил отец Фулька.
— Ну и что, — флегматично отозвался Бьярни. — Любомир говорил, да и Рич подтвердил, что многие из плутонцев владеют марсианским Предвиденьем.
— Чем бы они ни владели, в последний момент я уловил бы опасность. Разве не так?
— Так, — признал Бьярни. — Чужое Предвиденье своим полностью не заглушишь.
— А тут — абсолютная пустота. И удар из ниоткуда.
— Хансер доказал, что и так бывает. Ты же сам писал про его бой с этой, как ее, из Лазурного домена…
— Элеонора фон Штальберг, — подсказал Луи.
— Точно, с Бешеной Норой. Чему же ты удивляешься?
— Похоже, он и сам был ошеломлен своими действиями. — Луи погладил бородку. — Не понимаю.
— Перемудрил ты чего-то, живущий в тенях. Видно, марсианские навыки не впрок все-таки пошли.
— Бьярни, я уверен, этот удар был для него еще большей неожиданностью, чем для меня. Как будто топор направил своего хозяина, а не наоборот.
— Ерунда. Даже оружие Агия так не умеет. А в мире нет кузнеца лучше него.
— Ты знаешь всех кузнецов в Мире, о мой большой друг?
— Нет, но…
— Тогда как ты можешь судить, есть ли лучшие?
— Хватит путать меня, Луи. Ты похвастаться решил, что отбил такой удар? Мог бы сделать это, используя чуть поменьше слов. Я оценил, насколько это было сложно.
— В том-то и дело, Бьярни, я не сумел среагировать. Я словно все навыки свои утратил, стал таким, как во времена до падения Зеленого домена. Смог лишь мысленно закричать, как в те времена: «Хансер, помоги!» И он появился, Бьярни, понимаешь?
— Как появился? — Глаза викинга округлились.
— Я не знаю, но кто-то очень на него похожий встал между нами и отбросил Миракла, спас меня.
— Хансер?
— Да не знаю я! — воскликнул Луи. — Я его только со спины видел! Но звал-то я именно Хансера.
— Ерунда, — махнул рукой Бьярни. — Я не знаю, что тебя спасло, об этом лучше с кем-нибудь из бессмертных поговорить, но умершие не возвращаются и не дерутся.
Мы с Фульком переглянулись. Он усмехнулся, я ответил такой же улыбкой. Мы-то понимали, что произошло, но не стоит об этом знать слишком многим.
Разговор прервало появление Любомира и Агия. Они вошли почти сразу следом за нами, так что мы даже поздороваться со всеми не успели. Судия шел чуть впереди, был он безоружен, на лице — капельки воды и кое-где не до конца смытые пятна копоти. Судя по простой, грязной одежде, пришел он прямо из кузницы. Любомир держался чуть позади. Был он насторожен, рука — на эфесе меча.
