Наиболее ретивые пробовали завести знакомство с Эсперансом и расспросить его, но тот напустил на себя вид неприступного святоши и охотно рассуждал только о Божьих карах, о распространении болезней, о первых признаках чумы и как они развиваются, о спорынье и голоде и о загробном воздаянии для грешников. И несомненно, кое-кто извлек из этих разговоров большую пользу для души.
Когда же в Ренн прибыл архиепископ (ибо такое важное дело, как Божий суд, требовало присутствие архиепископа), Эсперанс тотчас пробрался к нему и был допущен к аудиенции.
Будучи, несмотря на свой высокий духовный сан, всего лишь человеком, как и все прочие смертные люди, архиепископ Рено не чуждался любопытства. Ему страсть как хотелось послушать, какую историю расскажет о себе чужак.
Из уважения к герцогу Жану, всеми силами избегавшему смут и потрясений, архиепископ много лет кряду закрывал глаза на то обстоятельство, что один из герцогских вассалов, сир Вран де Керморван, упорно не стареет и в то время, как сверстники его покрываются сединами, по-прежнему наслаждается цветущей зрелостью. «Мы не можем сжечь его лишь за то, что он красив и молодо выглядит, — сказал как-то раз герцог Жан в откровенном разговоре. — Отсутствие морщин — не преступление. Пока к нам не явился ни один человек, пусть даже самого подлого происхождения, и не представил малейших доказательств чернокнижия, Вран де Керморван будет спокойно благоденствовать на своих землях».
Однако про себя и герцог, и архиепископ отлично понимали: рано или поздно Керморван созреет и лопнет. Им только было любопытно — как это произойдет.
И вот долгожданный час настал.
Поэтому когда оборванец с четками на поясе изъявил желание открыть сеньору архиепископу нечто секретное о Керморване, его тотчас ввели в личные покои архиепископской резиденции.
— Добро пожаловать, брат, — сказал Эсперансу архиепископ Рено и протянул ему руку с перстнем.
И Эсперанс охотно поведал ему все, что считал нужным.
— Я сам настаивал на судебном поединке, — закончил он рассказ. — Поскольку не сомневаюсь в правоте моего сеньора. Он — именно тот, кем себя называет, — то есть сир Ив де Керморван, — и замок должен принадлежать ему и никому другому.
— Но ведь доподлинно известно, что Ив де Керморван, последний отпрыск этой семьи, погиб девяносто лет назад, — напомнил архиепископ.
— Я посещал могилу, в которой, как считается, он похоронен, — ответил Эсперанс. — На ней начертано другое имя; однако сир Вран распорядился считать, будто произошла ошибка: мол, монахи из Креси-Гранж написали «Эрри из Керморвана» вместо «Ив де Керморван». Дескать, не стали бы они хоронить в отдельной могиле, под каменным надгробием, какого-то Эрри, поскольку тот был простым оруженосцем. Но я-то хорошо знаю моего господина! — продолжал, горячась, Эсперанс. — Он назвал Эрри своим братом, потому что оруженосец спас ему жизнь — вот и основание счесть его родней; ведь во время той битвы кровь их смешалась.
— Разумное объяснение, — признал архиепископ. — История эта выглядит такой запутанной, что одному только Господу под силу разрешить возникшие недоумения. Потому и был назначен Божий суд; иного способа узнать правду не остается. Однако любой исход поединка вызовет лишь новые вопросы. Неважно, кто одержит верх, дядя или племянник. Ведь оба они прожили неестественно долго, а судебный поединок неизбежно привлечет внимание к этому обстоятельству.
— Как ни прискорбно сообщать, — сказал Эсперанс, — но ни тот, ни другой не занимаются колдовством.
— Прискорбно? — Архиепископ приподнял брови. — Однако ты и сам, брат Эсперанс, странный человек, как я погляжу! Если сир Вран — враг твоего господина, отчего же ты жалеешь о том, что он не колдун? Разве ты хотел бы, чтобы он вредил вам своими чарами?
— Не так-то просто навредить какими-то там чарами моему господину, — ответил Эсперанс. — А был бы Вран колдуном, я легко мог бы доказать это. И добрый герцог запросто отправил бы его на костер; и так мы без хлопот покончили бы с этим человеком. Но он не колдун, — упрямо повторил Эсперанс и вздохнул.
— Откуда же взялось его долголетие и процветание его земель? — Архиепископ прищурился. — Не хочешь же ты сказать, что он праведен, как библейский патриарх, и получил благословение от самого Господа?
— Боже упаси меня от таких утверждений! — ответил Эсперанс. — Все эти чудесные дары дала Врану одна корриган, которую он держал в замке пленницей.
— Разве общение с корриганами не входит в область магии?
— Ни в коем случае!
— Почему?
— Потому что корриганы чудесны сами по себе, это свойство их натуры; им не потребны ни чары, ни заклинания, ни ритуалы, чтобы совершать свои маленькие чудеса.
— Разве не таковы же и черти? — строго осведомился архиепископ.
— Нет, потому что черти горды и обитают в той же сфере, что и ангелы; а корриганы лишены гордости и живут за пределами крещеного мира. Иные из них даже находили Господа и становились крестными некоторых людей, в том числе и знатных. Для чертей же, демонов и иных падших духов ничто подобное невозможно.
— А ты, как я погляжу, большой знаток корриганов! — заметил архиепископ.
Эсперанс скромно опустил глаза.
— Жизнь моя сложилась таким образом, что мне пришлось иметь с ними дело. Могу вам засвидетельствовать, что мой господин сир Ив — человек набожный и религиозный, и если он по несчастливой случайности очутился в Озере Туманов, то ни на вздох не утратил там благодати крещения. Да и в Ренне можно почти ежедневно видеть его молящимся в соборе, а уж это неоспоримо, ибо очевидно.
— Все рассказанное тобой весьма странно, — подытожил архиепископ. — Удивительно, как члены одной семьи могут одинаково подпасть под власть корриганов. Но с Божьей помощью мы поможем им избавиться от этой власти.
— Аминь, — отозвался Эсперанс с таким хитрым видом, что архиепископ улыбнулся.
— А теперь, бродяга, сознавайся: чего ты хочешь?
— Когда мой господин одержит верх над Враном, не назначайте ему никакого другого испытания, кроме святого причастия. Вы увидите, что Спасителя он встретит так же честно, как прежде встретил смертельную опасность. И потом пусть он владеет Керморваном без вопросов и оговорок.
— А если победит Вран?
— Разве такое возможно?
Архиепископ сказал:
— Мы не можем заранее решать за Господа. Божий суд не в нашей власти.
— Если Вран сумеет своими злыми уловками обмануть Господа, — проговорил Эсперанс, — то знайте: он сделает это при помощи колдовства и никак иначе! Ведь корриган покинула его и никакая другая сила, кроме дьявольской, ему больше не подмога. Поэтому если Вран — от чего да хранит нас Пресвятая Дева! — убьет моего господина, я без колебаний присягну, что он сношается с дьяволом и что я лично был тому свидетелем и самовидцем.
