С рассказом Кристиана Данте все больше и больше хмурился.
- Погоди, - остановил он. - Ты сказал Хинати?
На этот раз улыбался Элайя, улыбался немного грустно и понимающе.
- Да, Данте, Хинати.
Это же исторические земли Накатоми. Считай их сердце рода! Конечно, их хранилища находились в другом месте, защищенные лучше Академии, но все равно…
- Великая Богиня… - выдохнул Удзумэ. - Оттуда мне было знать?…
- Я вырос там, - беззаботно произнес Элайя. - И так уж получилось, что меня обратили в ками. Наверное, Рихард просто боялся упустить Амэ-но-коянэ… Только я не тот, кого он ждал.
Потому что Амэ-но-коянэ - это Садахару. Вот бывает же так!
- И там йокаи бродили по улицам? - спросил Удзумэ, ощущая дурноту. Какая же там, наверное, у людей сложная жизнь.
Но Элайя пожал плечами.
- Ничего такого. У меня был даже знакомый ханье… Низших йокаев к людям не пускают.
- Но все равно они йокаи! - это уже проснулся Инстинкт. Он не мог и не хотел молчать.
- Йокаи, - согласился Элайя, и его глаза злобно сверкнули. От этого Данте ощутил себя несколько лучше.
- Кристиан, а ты откуда все это знаешь? В книжке прочитал? - все же читать, похоже, это не такая уж и плохая идея. Или нет?
- Такого в книжках нет - у нас цензура. Мне родитель рассказывал.
Значит, еще и цензура… Этот мир не был таким радостным и благородным, каким казался раньше. В детстве Акито казался великим героем и защитником, а сейчас? Сейчас просто близким человеком, расположения которого Данте решил добиться любыми способами.
***01 день месяца Овцы 491 год Одиннадцатого исхода
(настоящее время)
Цукуси, Академия Воинов-Теней Аши
Когда прошло два месяца с начала занятий, Данте понял, что привык. Сегодня он открыл глаза и понял, что происходящее ему больше не кажется каким-то нереальным сном. Не приходилось всматриваться в зеркало, чтобы убедиться, что в нем бледное светлоглазое существо - ками, а не человек. Не нужно было щупать когти, будто не веря в то, что они настоящие и вот-вот не отвалятся. Теперь это больше не сон. Это реальность.
- Скажи, тебя не посещает мысль, что нам это снится? Ведь все слишком уж нереальным кажется… - несколько недель назад завел разговор Данте. Ебрахий сидел на веранде в привычной позе, даже осенний холод не загнал его в дом, а Удзумэ остановился рядом, глядя на друга, который казался расслабленным и беззаботным. Выглядел зверем, который просто втянул в себя когти.
О Ебрахие могли думать сколь угодно разные и дикие вещи: что он безответственный, что он безобидный, что он недалекий - но Данте знал, что это не так. Они ведь не первый день знакомы. Он просто хотел таким казаться. А вот почему - Удзумэ никак понять не мог, хотя пытался.
- Если это сон, то я никак не могу определиться, приятный он или кошмар, - Ебрахий улыбнулся. - Это пройдет, я думаю. Мы привыкнем. Как привыкли просыпаться в собственной крови с царапинами на груди когда-то.
Данте переступил с ноги на ногу - холодно.
- Из-за меня тогда чуть не погибла служанка. Девушка… я ее… - и чего его потянуло на откровенность? Конечно, Ебрахий поймет Данте, но… это ведь прошло. Нет, еще болит чувством вины. Он тогда допустил непростительную ошибку.
- Испортил, - закончил за Удзумэ Ебрахий, подняв голову. Он посмотрел на друга, и глаза его лукаво и понимающе сверкали. - Не думаю, что ты так уж в этом виноват. Тебе просто не сказали, что нельзя. А такое сам не поймешь…
- Ты меня пытаешься оправдать? - спросил тогда Данте, ощущая удивление. Хотя, если что и умел Ебрахий хорошо, так это оправдывать слабости, чаще всего свои, что порой бесило.
- Тебе это не надо? - голос Ебрахия изменился, стал обиженно-глухим.
- Наверное, надо, - выдохнул Данте. - Это ведь мучает… Когда ведь осознание пришло, что произошло, мне даже возрождаться не хотелось. Хорхе говорит, что если бы не клятва, я бы не вернулся… А как было у тебя?
Данте понял, что у него озябли пальцы, и подышал на них, стараясь согреть. Все это время он косился на Ебрахия, все такого же расслабленного и спокойного. Сейчас он походил на какого-то аристократа, который за чашечкой саке любовался садом камней. Только вот в пределах общежитий не было ни саке (да и не действовало оно на организм ками), ни сада камней.
- Неожиданно, - коротко ответил Футодама, а потом горько усмехнулся. - В наши ворота постучался Цукиеми и сказал, что мое время пришло. Я и обалдел. А мама начала кричать и в чем-то обвинять его - решила, что пришло мне время умирать. Была жуткая суета.
Данте рассмеялся в кулачок.
- А рассказывать красиво ты не умеешь.
- Не моя это специальность, - ответил он, выныривая из воспоминаний. - Кстати, для рукоделия тебе ничего больше не нужно?
Данте прыснул.
- Не-а. Хочешь, вышью тебе косодэ?
- А повадки у тебя все равно бабские…
- И что?
Ебрахий покачал головой. Ничего. За это Данте его и любил - ему было все равно. Он принимал его любым: хоть в женских тряпках, хоть в мужских. Тут даже специальностью действовать не надо было, чтобы привлечь на свою сторону.
- Станешь моим младшим братом? - неожиданно спросил Ебрахий. Данте оторопел. Такого предложения он не ожидал. - Всегда мечтал. У меня только сестра была…
Удзумэ не удержался и рассмеялся. Ему очень понравилось это предложение, а на душе от него стало так тепло, что даже осенний холод стал казаться глупым и незначительным.
- Есть еще Акито. Я его по-прежнему считаю старшим братом…
Ебрахий скривился, но заставил себя пожать плечами.
- В семье не без урода. Это знаешь, как некоторые получали при женитьбе вместе с женой сварливую тещу, так и я вместе с младшим братом получаю еще одного…
- Выгодное предложение!
- Да уж…
Данте некоторое время улыбался. Ебрахий посматривал на него с неуверенностью. Решив, что хватит мучить друга, Удзумэ произнес:
- Я стану твоим младшим братом.
Теперь во весь рот улыбался Ебрахий. Бизен только что выбрал предмет своей верности, и ее приняли. Это было настоящее счастье. Но тогда еще никто не понял, что произошло. Оно и к лучшему.
А сегодня Данте проснулся и понял, что происходящее - это не сон. Наверное, это пришел момент, когда он наконец понял не разумом, а сердцем, кто он такой. И нет, как раньше уже не будет. Невозможно прошлое, как нитку в клубок, закатать назад, и то, как они жили…
"Как там мама?" - вдруг подумалось ему. Она ведь такая хрупкая в плане стрессов. Наверное, на нее сильно повлияло исчезновение ребенка. И проклятый Хорхе, мог бы позволить весточку домой отправить! Так нет! "Они должны забыть о тебе, ты должен забыть о них"! Разве это справедливо?
Напрасный это гнев, бесполезный. Данте вздохнул, понимая, что это был его выбор. Конечно, в ками его превратил Хорхе, но в Академию он пришел по своей воле. Ведь мог отказаться. Или не мог? Или это была просто такая красивая иллюзия выбора, на которую он слишком легко купился.
