— Каким же это образом?
— Ну–у… они поубивают друг друга… или еще как‑нибудь.
— Это ведь вы виноваты, Виктор. Вы же прекрасно знали, чем закончится наша встреча. Зачем вы меня подставили?
— Верно. Я знал. Только они и так нашли бы вас. Я просто предупредил, чего нужно ожидать, и предложил помощь. Вы до сих пор можете отказаться, но я считаю, что это было бы неосмотрительно.
— Вы добились‑таки своего. Довольны, небось?
— Не совсем. Я не хотел добиваться своего такой ценой, — он обвел рукой царящую вокруг разруху. — Однако, не скрою — легкое удовлетворение я все же испытываю. Люблю, когда все выходит по–моему. Простите уж мне эту маленькую слабость.
— За Юла я могу вам простить и слабость побольше. Какие будут указания… хозяин.
— Для начала не называйте меня хозяином. Как‑то глупо звучит. Виктор — вполне нормальное имя. Во всяком случае, мне оно нравится, и я к нему привык. Теперь, что касается указаний… Я очень хотел бы отправиться вместе с вами. Это избавило бы нас от целого отряда ненужных посредников. Но, к сожалению, не могу. Бизнес. Так что придется вам путешествовать в одиночку. Из города нужно убираться и как можно скорее. Вот деньги — тысяча золотом, — он протянул мне кожаный кошель и покосился на мой вещмешок. — Я, впрочем, вижу, что вы и без моих советов приготовились к отъезду. Отправляйтесь в Тако — Ито. Оттуда — в Тако–Но. Там, в припортовом районе есть трактир "Дева и фазан". Будьте в этом трактире каждый день с семи до восьми часов вечера. К вам подойдет человек и объяснит, что делать дальше.
— Как я его узнаю?
— В этом не будет необходимости. Он сам узнает вас.
— Я бы предпочел получить описание. За последние сутки я что‑то стал очень популярен. Боюсь, как бы на встречу пришел не ваш человек, а какой‑нибудь другой человек. Из тех, которые не очень меня любят.
Виктор на секунду задумался.
— Да, вы правы. Это будет человек невысокого роста и довольно плотного телосложения. Смуглая кожа, черные волосы У него довольно большие уши, чуть приплюснутый нос и не хватает левого верхнего резца. Глаза постоянно полуприкрыты. Достаточно?
— Вполне.
— Отправляйтесь немедленно…
— Нет. Вечером. У меня есть еще одно дельце в Фаро.
Виктор подозрительно поглядел на меня.
— Надеюсь, никакого криминала? Никаких игр в мстителя?
— Нет. Мне надо навестить одного знакомого.
— Ну–ну… — только и сказал Карелла, но подозрения в его взгляде не убавилось.
На прощанье мы с Юлом пожали друг другу руки. Он уже почти отошел — сверкал глазами и выпячивал челюсть, но голос пока не повышал, оберегая покой Марты. По залу туда–сюда сновали рабочие, нанятые Виктором. Юл в этой суматохе снова чувствовал себя капитаном на корабле. Правда, помощь мне больше не предлагал. После визита доктора он, кажется, уверовал, что я могу ходить пешком по воде и превращать камни в золото
Затем я отправился в Квартал цвергов.
Виктор зря думал обо мне плохо. Я вовсе не собирался развязывать локальный военный конфликт с организованной преступностью. Просто я вспомнил еще об одном знакомом, который мог бы помочь в моем запутанном квесте.
Квартал располагался у самого подножия Гластонбери Торн. Собственно говоря, это был не квартал, а одна бесконечно длинная улица. Жилища цвергов были вырублены прямо в скальной породе и имели только дверь и небольшое оконце, чтобы смотреть, кто пришел. Ни люди, ни эльфы, ни орки, ни тролли сюда не заходили, поэтому единственная улочка была довольно чистой. За невысокими каменными изгородями зеленели садики, но цветов не было видно… Цверги выходят на улицу обычно после наступления сумерек и поэтому все их цветы цветут только по ночам. Я нашел нужную дверь с табличкой и пнул ее ногой. Приложил ухо и прислушался. Ни звука. Неудивительно — они, наверное, только–только легли спать. Я повернулся к двери спиной и начал изо всех сил колотить каблуком в деревянную створку. Эти норы могут уходить вглубь на несколько сотен метров. Кто знает — на какой глубине там спальня. Внезапно дверь открылась и если бы она была чуть выше, то я бы провалился внутрь. Так же я лишь сильно ударился затылком о каменную стену.
За порогом стоял бородатый цверг. Бороденка у него была так себе — даже до пояса не доходила. Молодой еще. Цверг злобно посмотрел на меня:
— Ну? Че надо?
Особых симпатий он у меня не вызвал и поэтому ответил я в том же духе:
— Норди позови.
— Какого Норди?
— Я не знаю, под каким номером он у вас проходит. Конунга. И побыстрее — у меня мало времени.
— А кто его спрашивает?
Питер Фламм. Если он вдруг запамятовал, то напомни, что за ним должок.
Цверг что‑то пробормотал себе в бороду, видимо ругательство, но делать нечего — пошел.
Норди был конунгом северного клана цвергов и когда‑то, давным–давно, мне случайно довелось оказать ему услугу. Я спас ему жизнь. Но на самом деле это было не главным. Главным было то, что я спас его деньги от разграбления. Довольно значительную сумму — тысяч двадцать. Для Норди (как и для любого другого цверга) спасение двадцати тысяч было гораздо более важным и значимым событием, чем спасение его жизни. Тогда‑то он и пообещал мне, что когда бы и по какому бы поводу я к нему ни обратился, но он, Норди, и весь его клан, включая грудных младенцев и домашних кошек, приложат все усилия для оказания мне любой помощи. Похоже, это время пришло.
Ждал я довольно долго. Постепенно в голову начали лезть нехорошие мысли. Помереть Норди, конечно, еще не мог — ему‑то было всего лет триста. Но его могли убить во время войны. Могли лишить должности конунга — такое тоже случалось. Его могло просто не быть на месте — уехал куда‑нибудь по торговым делам. Наконец дверь скрипнула и приоткрылась. Оттуда высунулась взлохмаченная борода, а потом появился и сам Норди в колпаке и ночной рубашке- заспанный и крайне недовольный. Однако при виде меня его настроение чуть улучшилось.
— Ага… — сказал он с некоторой долей удовлетворения. — Явился‑таки. Я уж думал, что тебя и в самом деле повесили в Ле Корне.
— Что я слышу, Норди?! Ты что, действительно рад меня видеть или просто не узнал?
— Узнал–узнал… Знаешь как говорят? Видеть тебя — одно удовольствие, а не видеть — совсем другое. Твое присутствие не доставляет мне счастья, но я рад, что ты, по крайней мере, жив. Я очень расстроился, узнав, что тебя повесили.
— Да и я не особо радовался. Я по делу пришел.
Норди тяжело вздохнул:
— Вы, люди, такие грубые существа. Ты вообще слышал когда‑нибудь слово "вежливость".
