— И то верно.
— Что верно, то верно, — кивнул я.
Ральтар как-то хитро покосился на меня, и с чистейшей наивностью попросил:
— И все же, Дух, признайся — кто ты? Так хочется знать. Я ведь все поведал тебе, все без остатка. Ведь я верю тебе. Я верю, что ты не расскажешь никому о нашем Клане. Я верю, что тайна его не сорвется с твоих уст и не ввергнет нас в затмение. Так будь и ты откровенен. Мне ужасно хочется знать — кто ты?
— Да?
— Да.
Я сомкнул пальцы, хрустнул, пошевелил кистями.
— Но, помнится, ты говорил, что высшая цель вашего Учения — завершение деятельности Клана. Помнится, ты говорил, что твое желание — дабы цель эта осуществилась. Что мне стоит поведать всем о вас? Ведь вас тогда не будет. И все желания исполнятся. Причем так легко.
— Не спорю, — кивнул он. — Но, помнишь, я упоминал, что наше место тотчас займет другой. Или другие. Не важно. Надеюсь, ты понимаешь, что мы… так сказать явление, а не конкретная группа людей. Мы лишь следствие, устранив которое не исчезнет первопричина. Я сам с удовольствием отдал бы жизнь, если б наша цель оказалась достигнута. Но вряд ли моя жертва, и даже жертва всего Клана изменит мир так, как предписывает Учение. Поэтому, разоблачив нас, тебе придется взять на себя ответственность за устранение произвола среди людей. Или самому нести Учение.
Мои глаза неожиданно вспыхнули, но тут же погасли. Ральтар встревожено отшатнулся. Нет, ничего страшного. То всего лишь новая вспышка пламени, отраженная в глазах. Просто он не смотрит на пламя — он смотрит на меня. Я польщенно улыбнулся и таинственно прошептал:
— Я подумаю.
Ральтар снова вздрогнул. Нет ему не страшно. Тот, кто убивает — не боится смерти. Но все же есть вещи, которых боятся и они. Как, например, мое последнее высказывание.
Время снова потекло быстрее. Рассвет уже зевал где-то вдали, разминал кости, шевелил губами. Мы слышали его невнятное бормотание.
Я сидел и размышлял. Ральтар тоже сидел рядом. Он ждал. Хотя тоже размышлял. Я нюхал и думал. Он не нюхал — он обреченно дышал. Я посмотрел на него, тяжело вздохнул и строгим голосом объявил:
— А если я предложу тебе смерть в обмен на твое желание?
Ральтар окаменел. Он смотрел на меня, широко распахнув глаза. Я терпеливо ждал, когда он придет в себя. Но он впал в оцепенение. Тогда я продолжил:
— Тебе, и всему вашему Клану. Вас больше не будет. Я же продолжу вашу кропотливую и кровопролитную работу. Причем — доведу ее до конца. И ваша смерть станет залогом вашей великой цели.
— Т…ты? — он не верил ушам.
— Иных нет, — обвел я взглядом умолкший лес и остановил его на убийце.
— Но… ты всего лишь один…
— Ну да, — отметил я. — Это очевидно. Второго такого нет. Вернее — я еще не встречал.
— Но…
— Я легко справлюсь, — многообещающе заверил я.
— Но…
— Верь мне. Лишь скажи — да, или нет?
— Но… а как я…
— Да, ты не узнаешь о воплощении цели Учения, но ты ведь веришь мне? Ты же сам говорил об этом.
— Но…
— Ральтар, я не желаю тебя убивать. Я лишь хочу проверить, насколько сильно твое изначальное желание, которое ведет тебя по жизни. Предположим, я Творец, который все может. Мне просто хочется знать — сильно ли в тебе благородство твоего желания. Желание без всяких сомнений благородно, да. Но готов ли ты принести себя в жертву ему?
— Готов, — решительно выдохнул он. — Я всегда ждал этого.
— Ты серьезно? — удивленно насторожился я.
— Да.
— Ты готов отдать свое сердце, дабы мир не нуждался более в наемных убийцах?
— Да.
Мои глаза кровожадно полыхнули.
— Тогда я с легкостью вырву его.
— Значит, я всю жизнь ждал тебя, — покорно склонил он голову. — Я чувствовал тебя. Не зря глава Клана отмечал мою особенность и одаренность. Если ты не обманешь, то я сочту за величайшее счастье умереть во имя всех людей.
— Тогда готовься к смерти, — коротко предупредил я, холодно сверкнув кончиками клыков.
Он подумал, взглянул ввысь, вздохнул. И хриплым от волнения голосом огласил ночь:
— Я готов. Только… у меня есть последнее желание. Ты мог бы его исполнить?
— Хм? Я вообще-то не исполняю желания, кроме как свои. Я просто выслушиваю чужие желания.
— Оно пустяковое, — взмолился Ральтар.
— Как знать, — пожал я плечами. — Пустяковое для одного может стать непосильным для другого.
— Ты с легкостью исполнишь его, — его лицо словно окаменело от уверенности.
— Говори — сухо уронил я.
Он подобрался, сосредоточенно взглянул мне прямо в глаза и тихо спросил:
— Все же поведай — кто ты?
Я замер. Причем надолго. Он вопрошающе смотрел на меня. Его глаза молили об истине. Он ничего не видел и не слышал. Лишь далекий факел в ночи. Я стал для него факелом. И свет мой манил его, точно заблудшего путника. Или мотылька… Хотя справедливее назвать меня сгустком изначальной тьмы в ярком свете жизни, но то уже не важно. Важна привлекательность. Я привлекал своей необычностью, своей неподражаемостью. Я выделялся на общем фоне его предыдущей жизни. Он не сталкивался ни с чем подобным. От него ничем не пахло. Лишь одним ярким желанием — знать правду.
— Я готов умереть, лишь бы знать правду, — повторил он, словно прочел мои мысли. — Скажи. И тогда я с легкостью покину этот прекрасный мир. Ведь более тут не останется мне работы. Мне, и всему Клану. И Учение восторжествует.
Вдруг я раскатисто рассмеялся, запрокинув голову. Набежал порывистый ветер, подхватил наши плащи. Неведомо откуда возникли лохматые тучи. Пасти их широко разверзлись, и они судорожно принялись глотать испуганные звезды. Дрожащие огоньки мгновенно гасли в их подвижном извивающемся чреве. Луна захлебнулась в черных волнах мрачного прилива. Она всплеснула бледными лучами и пошла ко дну. Ветер нарастал. Его свист усиливался и ломил уши. Костер жалобно припал к земле, вздрогнул и обреченными головешками полетел в ночь. За ним потянулся искрящийся след. Он оседал и таял в водах нахлынувшей тьмы. Деревья жалобно гудели, трещали и ходили ходуном. Ветви стонали и бешено метались под яростным напором. Иные с громким хрустом обламывались и улетали во мрак. Молодые стволы едва не пригибало к земле. Ближайшие кусты орешника с корнем вырвало и швырнуло в чащу. Поодаль раздался пронзительный треск, и островерхая еловая тень с чудовищным шумом рухнула, точно сраженный воин.
Ральтар пошатнулся, вскинул руки. Ему в лицо летели комья грязи, листья, мелкие ветви, сухие грибы, обглоданные птичьи кости. Одна из веток больно хлестанула по щеке. Он лишь сжался плотнее. А следом его потащило во тьму. Ральтар пытался сопротивляться, но силы изначально были не равны. Плащ его хлопал за спиной. Казалось, он тянул хозяина подальше от этого жуткого места. И хозяин медленно сдавался. Ноги его подогнулись, ослабли, и ветер приподнял его над землей. Он оступился, взмахнул ногами и полетел прочь. Пролетел несколько шагов, спиной наткнулся на ствол дуба, ударился затылком и замер, будто прикованный цепями. Руки тянулись вперед, он силился вырваться. Но ветер безжалостно вжимал его в бугристую твердь дерева. От него запахло суеверным страхом. Он не боялся смерти — он боялся сойти с Пути, не исполнив долга.
