— Ясно.
Мы оставили лошадей и побрели через кладбище. Несмотря на видимую хаотичность могил, надгробий и склепов, прослеживалась определенная закономерность. Близкие участки заполнялись могилами примерно одного года.
— Здесь тридцать шестой! — крикнул я ведьме, первым найдя нужно место.
— Постой. Я должна вспомнить сама.
Ли печально бродила средь надгробий и кругов Единого, пытаясь отыскать могилы родителей. Увидев что-то знакомое, девушка побежала в сторону черного склепа. Я пригляделся. Строение было из дерева темного цвета! Кто, интересно, делает склепы из дерева?
Ли убрала заросли какой-то вьющейся травы, и перед нами предстало имя погибшего с датой рождения и смерти на эльфийском и ниже на общем языке: Нэл Ван Ти Хосо.
Ведьма не успокоилась и стала дальше обрывать колючую траву и сорняки. Но других надписей на склепе не было.
— Нету. Ее нет!
Девушка стала лихорадочно бродить вокруг, счищая грязь со всех надгробий и крестов.
— Нет!
— Кого ты ищешь? Я помогу.
— Маму. Ивонна Ван Ти Хосо. Или Ивонна Лавентис.
Вскоре наши совместные поиски увенчались успехом. Я обнаружил простой холмик с кругом Единого. Надпись на деревянной табличке со временем стерлась и покрылась грязью. Чудом я разглядел окончание «Хосо» на прогнившем дереве.
Ли присела возле холмика и прошипела с несвойственной ей злостью:
— Ненавижу…
— Ли, это ты? — спросил я с удивлением.
— Думаешь, я не могу ненавидеть? Боль от того, что они со мной сделали, давно ушла. Но за то, что они даже не похоронили родителей рядом, я их ненавижу. За то, что из-за них умерла бабушка Мата, я их ненавижу.
— Ммм, твой отец ведь светлый эльф?
Девушка кивнула.
— Давай я расскажу, — взяла разговор Лу. — Ли много забыла. Да, мой отец был светлым эльфом, а мать — человеком. Их история больше походит на то, что пишут в детских рассказах. Сказочный, богатый, молодой и красивый светлый эльф приехал в Бессадор. В Иглинтесс. Расширять дело своей семьи. У его отца целая флотилия торговых кораблей. И сын стал заниматься лично закупкой товаров с этой стороны. Наладил постоянный канал из Шеодафельда в Бессадор. Не знаю, где они повстречались с матерью. Простая портниха, красивая, но не хватающая звезд с неба. И эльфийский богатей. Как они сошлись — это одна из загадок природы.
— После смерти родителей я некоторое время жила у бабушки Маты. Когда весть о гибели сына дошла в Шеодафельд, родители моего отца тут же приехали в Иглинтесс. И взяли меня к себе. Они действительно заботились обо мне. Разрешали есть кучу сладостей. Покупали игрушки. Я помню, они мне понравились. Родители ведь постоянно все запрещают. Эльфы приезжали к сыну всего один раз, когда я была совсем крохой. Судя по словам матери, им очень не понравилось, что их любимый сын женился на человеческой женщине. Позже я поняла. Они не просто не любили, они ненавидели мою мать. Они ненавидели меня. Эльфы перезахоронили своего сына. Целые хоромы отстроили, как видишь. Когда со всеми делами было покончено, бабушка с дедушкой стали собираться в обратный путь через океан. По пути в порт они зашли на невольничий рынок и продали меня первому встречному работорговцу. С опекунством ведь у них было все в порядке.
— Тебя продали родные?!
— Наверное, во мне они нашли виноватую в смерти своего сына. Эльфы всегда болезненно относились к чистоте своей расы. Но эти двое — просто фанатики. Удивляюсь, как они меня не убили, жалкую полукровку.
— А грабители?
— Не знаю. Может, они их и разыскали. Все-таки деньги могут многое. Если нет, то сейчас, спустя двадцать лет, копать что-то бесполезно.
— Вот оно что.
— Да. Теперь можешь браться за написание моей биографии. Что-нибудь вроде: «Хроники безумной Ли Вантихосо» или «Как стать Черной ведьмой за двадцать лет?».
Мы немного постояли молча возле могилы Ивонны Ван Ти Хосо.
— Селин, знаешь, как у эльфов принято давать имена новорожденным? — спросила добрая Ли.
— Нет.
— Две буквы берут из имен родителей. И одно — от прародителей. Меня назвали Ли. Л — от Нэла, И — от Ивонны. Третью не дали. Наверное, потому, что родители отца были против брака. Поэтому просто Ли. Лу не нравится наше имя. Вот тебя зовут Селин. И в твоем имени содержится мое целиком. Глупо, правда? Неполноценное, оборванное имя. Я бы тоже хотела взять себе третью букву. Бабушка Мата очень старалась ради меня. Хотела выкупить из рабства. Как ты думаешь, Лим красиво звучит?
— Да. Неплохо.
— Тогда я буду Лим. Лим Ван Ти Хосо.
Девушка дотронулась до надгробия.
— Мама, папа, прощайте. Вряд ли я вернусь сюда когда-нибудь. Пусть там, на небесах, вы с отцом будете счастливы. Селин, идем.
Мы покинули кладбище, и Лим уверенно повела нас в следующее место. Довольно быстро мы выбрались на побережье. Белоснежный песок и голубое море выглядели бесподобно. Людей на пляже было немного. Мы с Лим разулись и зашли в воду, оказавшуюся очень теплой. Я не выдержал, быстро покидал одежду на песок и плюхнулся в море. Соленая вода забивалась в рот и нос, щипала глаза и мелкие ссадины. Лим сопротивлялась также недолго. Подняв тучу брызг, девушка присоединилась ко мне. Мы дурачились, плескались. Лим смеялась и требовала прекратить брызгаться. Вот. Такие чувства мне нравятся больше. Я радовался вместе с ней. Девушка немного оттаяла после мрачного дня, полного горечи и тревог.
Потом мы лежали на песке и грелись на солнышке. Лучи ласково касались наших тел. Ничего не хотелось делать.
— Надо уезжать, — вяло произнесла Лу.
— Ага.
— Вдруг у них еще есть наши отпечатки?
— Может быть.
— Или облаву устроят по ближайшим городам.
— Угу.
— Нас снова поймают и бросят в темницу.
— Это было бы скверно.
— Да. Скверно… — лениво повторила девушка.
Я присел на песок.
— Слушай, как понимаю, я выполнил все условия договора? Мы посетили Иглинтесс. Теперь я полностью свободен?
— Да, — добрая Ли тоже села, немного помолчала и спросила. — Селин, можно мне и дальше быть твоей девушкой?
— Зачем?
— Что значит зачем, придурок? — рыкнула Лу. — …Прости. Мне просто некуда идти. И рядом с тобой я чувствую себя… настоящей.
— Ты, Лу, тоже этого хочешь?
— Безмозглый червь! Я последую за Ли куда угодно. Я исполню любое ее желание!
— Лу, ты тоже этого хочешь? — переспросил я настойчиво.
Пару асенд не было слышно ни звука. Ветер утих. Даже шум прибоя будто бы смолк.
— Да, — невнятно ответила девушка.
— Что-что?
