Вот этого самого дракона… А ведь она ни разу не видела драконов в их настоящем облике, даже сегодня, когда Скай спустил ее с утеса.
— Почему ты здесь? — задала Наир новый вопрос, — Не уходишь совсем, но и не остаешься?
Тут же она ощутила, что этот вопрос был немного неуместен, задан как бы преждевременно… Дракон взглянул на нее, повел ресницами в сторону:
— Неизбежность… Есть ли она? И если есть — не мы ли сами порождаем ее?
Это было слишком для одного вечера: как если бы на умирающего от жажды вдруг обрушилась целая волна. Наир поспешила переменить тему, потому что молчание было ей слишком неприятно.
— Скай!
Куда девалась обычная неуверенность? Словно сейчас все было можно.
— Почему вы так редко перекидываетесь? Вы ведь драконы…
Дракона не удивил ни вопрос, ни перепады ее настроения, ясно отражавшиеся на хорошеньком личике, но ответил он не сразу. Но — ответил…
— Я бы не смог говорить с тобой, и я бы испугал тебя.
Наир покосилась на дракона: можно подумать, что так он ее не пугает!
В самом деле, как объяснить? В драконьем теле мало по малу забываешь кто ты: иные даже сходят с ума и дичают… Так, забываешь, что сила — это не когти, гребень и даже не крылья: не они делают тебя драконом…
Сила это свобода — свобода твоего сердца, когда нет никаких преград! И мы инстинктивно выбираем ту форму, в которой лучше осознаем ее существование…
Но эта форма неотвратимо меняет и нас…
Это не волшебство.
Или наоборот — именно это и есть волшебство.
Что есть противоположности, как не отражение целого?
Проснувшись утром и не обнаружив нигде Ская, Наир ощутила себя подло брошенной.
Не многого ли ты хочешь? — спросила она себя, — Ты задала не один вопрос, а столько, что хватит до конца дней. Он дракон и твой хозяин, он не имеет перед тобой никаких обязанностей, зато все права, и волен поступать так как хочет.
Просидев в раздумьях почти все утро, Наир решила вернуться в миссию: если дракон пожелает, он найдет ее везде, а спать на камнях у костра все же суровое испытание, не говоря уж о том, что хотелось снова ощутить себя женщиной — свежей, чистой и красиво одетой… И все же она медлила, в тайне надеясь, что дракон вернется. Неужели же ей снова предстоит это невыносимое ожидание? Если бы только знать, что он вернется рано или поздно, — даже ожидание стало бы счастьем…
Боги! — разозлилась Наир, — Пара заумных фраз, кусочек хлеба: и ты уже готова спать у его ног!
Она решительно направилась к тропе, но далеко уйти не смогла.
Потому что Скай все же был здесь.
Он преспокойно купался в озере. Наир застыла не в силах отвести взгляд от выныривающего под водопады дракона, даже не задумываясь о приличиях и морали.
Она впервые увидела его полностью обнаженным и была вынуждена опереться. В отличие от большинства мужчин он не выглядел смешным или нелепым. Его нагота была величественно совершенна. Ему уж точно нечего было стыдиться: идеальная соразмерность пропорций, ни унции лишней плоти — ни выпирающих на показ мускулов, ни жирка.
Дракон вышел из озерца и только тогда взглянул на замершую у скалы девушку.
— Ты прекрасен, господин мой! — совершенно искренне истово выдохнула Наир.
Дракон одевался, а она все не могла оторваться взглядом от его тела. Кожа его была смуглой скорее из-за загара, чем от природы, и на ней голубовато-серебряными линиями разбегался узор чешуи, но привлекло внимание не это. Сквозь него Наир разглядела рубцы. И почему-то именно это потрясло ее больше всего, — она не могла представить его раненым, истекающим кровью и ослабевшим… Не могла представить, что и он может быть подвержен боли… Или…
Убит?
Мысль показалась просто кощунственной!
Даже голым он выглядел опасным, едва не обжигающим своей мощью — не физической: Скай хоть и был довольно высокого роста и силен как демон, но сложение имел скорее худощавое, чем плотное, — его мощь была немного иного плана… Аура силы исходила от него, даже когда он просто купался в озере.
И все же — на этом изумительном теле имелись отметины, не двусмысленно указывающие, что и он мог столкнуться с противником если не равным, то серьезным.
Убит…
Наир растерялась от нахлынувших на нее ощущений, смятения и протеста, которые вызвала эта мысль. Скай, — безжизненно распростертый на камнях, в крови… и эти жуткие, до безумия глубокие, ошеломляющие глаза не откроются уже никогда…
Наир едва не закричала от ужаса.
Почувствовав прикосновение к своей мокрой от внезапных слез щеке, она подняла непослушные веки. Дракон стоял вплотную к ней, и его пальцы осторожно оттерли влагу. Он едва заметно повел бровью, и этот вопрос Наир поняла: «О чем твои слезы?» спрашивал он.
— О тебе, — ответила она не задумываясь, как это будет звучать.
Кажется, впервые Наир заметила нечто похожее на чувство в его лице.
Я не ошибся. Именно она нужна мне. Я слишком долго один храню нашу тайну!
Что есть мудрость? Я еще помню слова, но стал забывать смысл. Неужели же для того, что бы вспомнить его, мне нужна была девочка, способная плакать о драконе?
Когда Скай внезапно появился в купальне, Наир только усмехнулась: это не было пренебрежением, дракон просто не воспринимал такое понятие как стыдливость.
Возможно, он захочет присоединиться к ней… От мысли, что он может изменить свое решение и все же пожелает ее, сладко заныло в паху, и она не стала делать попыток прикрыться, продолжая наслаждаться теплой водой и упиваясь своим бесстыдством. Мысли были ленивые и тягучие, под стать расслабленному телу…
Однако Скай думал о другом. От его вопроса Наир ощутила неуместное разочарование и досаду, услышав:
— Расскажи мне о своей семье. Ты была единственным ребенком?
— Нет, — вздохнула Наир и вышла из воды, — У меня есть старший брат, Тайрен. Но я не видела его десять лет. Он военный. Отец очень гордился им…
— Почему ты не сказала мне о нем, когда я спрашивал?
Одеваясь, Наир не сразу вспомнила о чем он, и гадала почему это так важно. Она снова припомнила мифы и покачала головой:
— Он не придет за мной. Я же говорю, я не видела его десять лет! Для людей это долгий срок. И скорее всего он даже не узнает что со мной стало…
Дракон рывком оттолкнулся от узорной решетки.
— Значит, Тайрен… — задумчиво повторил он.
— Да, отец назвал его в честь деда, — рассеянно отозвалась Наир, тщательно расчесывая волосы, которые теперь всегда носила распущенными. Брат для нее был такой же тенью, как и отец, и мать, которую она почти не помнила. Гораздо более важным казалось то, что теперь она в свою очередь тоже могла позволить себе о чем-либо спросить, не выглядя при этом навязчивой.
